Теперь я знала, почему темные души так редко выбираются из Аида. Подобные кошмары не раз мне снились: в абсолютной тьме я с трудом, словно находясь в вязком киселе, пытаюсь пробраться к свету, снова и снова отдаляясь от него. Ориентироваться в этом месте, чем бы оно ни было, казалось невозможно. Если бы Дэваль отпустил меня, я бы не выбралась ни к прорехе, ни обратно к отцу. Осталась здесь навечно, блуждая в поисках просвета, неумолимо превращаясь в чудовище.

Яркий свет ослепил так внезапно, что я едва не упала. Пытаясь спасти слезящиеся глаза, я не заметила, как Дэваль толкнул меня вперед, а в следующую секунду в нос ударил знакомый запах пещерной сырости.

Мы вернулись в Мортрум.

Прореха за нами закрылась. Точнее, ее закрыл Дэваль.

Без сил я прислонилась к стене и зарычала. Настолько отчаянно, что парень даже растерялся.

– Почему?! За что он там?! Он хороший человек!

– Даркблум…

– Он не заслужил! Почему я здесь, а ему не дали шанса?! Я причинила в сотни раз больше зла, чем он!

– Ты этого не знаешь.

– Знаю! Не смей говорить, что я не знаю отца! Не смей говорить, что он заслужил!

– Я ничего о нем не знаю. Но в Аид не попадают по ошибке. Кастодиометры не ошибаются.

– Тогда почему я все еще здесь? Мой показал, что во мне ни капли хорошего.

– Я не знаю. Но твой отец хотел, чтобы ты вернулась. Если ты считаешь его хорошей душой, то должна прислушаться.

– И просто смириться? Жить здесь, пока он там мучается… Ты бы…

Я осеклась, собираясь закончить предложение как «смог так жить?», но вспомнила рассказ Самаэля. Дэваль уже так живет. Его мать в Аиде. А он здесь, и в отличие от меня не верит в новую жизнь или Элизиум.

Я вытерла глаза и поднялась, пошатываясь. Не так я себе представляла первый дозор.

– Я хочу в архив.

– Что?

– Мне нужно знать, за что папу отправили в ад. В архиве есть его дело, я знаю. Ты меня туда отведешь.

– Забудь! – Дэваль рассмеялся.

– Иначе я пойду и расскажу Вельзевулу, как по твоей вине попала в Аид. Как ты играл с той душой и оставил меня одну.

С его губ медленно сползла улыбка.

– Видишь? Это просто ошибка. Это мое место за Пределом. Отец был гораздо лучше.

Молчание тянулось мучительно долго. Внешне я была совершенно спокойна, собранна и хладнокровна, а внутри молилась, чтобы Дэваль купился. Потому что иначе осталось бы только умолять и пришлось бы утром, вместо того чтобы отсыпаться после дозора, хоронить и поминать гордость.

– Ты сильно пожалеешь, – наконец хмыкнул Дэваль. – Но как хочешь. Только…

Он приблизился.

– Если нарушишь слово и станешь трепаться, я сделаю что-то очень… очень нехорошее там, за Пределом. Твоему отцу это не понравится.

Ощутив, как ярость вытесняет прочие эмоции, я толкнула Дэваля в грудь.

– Ну и скотина ты!

– Стараюсь от тебя не отставать! Завтра ночью. За проникновение в архив по головке не погладят. А теперь пошли. Тебе надо в колледж.

– А помыться мне можно?

– А ты знаешь, как это делается?

Чем дольше мы шли по коридорам, тем скучнее, больше по инерции, переругивались. Я вся была в земле Аида. Хотелось в душ, в постель, закрыть глаза и забыться, но придется идти в колледж. Отсижу пары и смогу уйти – мне дали полтора дня выходных, чтобы прийти в себя после дозора.

Хотя, если честно, чтобы прийти в себя, мне нужна… вся жизнь?

Я ненавидела жить с ощущением ноющей боли внутри. Впервые я узнала это чувство, когда погиб папа. Поняла, каково это: засыпать и просыпаться с тоской, забываться на короткие мгновения и снова и снова вспоминать о жуткой реальности. Все вокруг ходили кругами и сокрушенно шептались: «бедная девочка», «она тяжело переживает утрату». А я злилась, потому что не могла перестать быть этой бедной девочкой. Не могла ничего исправить, сделать так, чтобы стало легче.

А сейчас могу?

Глупо в это верить, но я почему-то верила. Что раз отец еще помнит себя, не утратил человеческий облик, его можно вернуть. Нужно лишь найти доказательства, что это ужасная ошибка. Что он хороший человек, заслуживающий второго шанса. Заставить Вельзевула вновь взвесить папину душу. Нужно лишь отыскать в архиве его дело и понять, что могло повлиять на измерения. Ничего сложного!

– Ну и что вы мне скажете?

Из тьмы навстречу нам вдруг вышел Самаэль. Да с таким видом, что сердце ушло в пятки: он знал.

Впрочем, это он сразу опроверг, смерив нас задумчивым взглядом. Должно быть, перед началом рабочего дня решил убедиться, что все в порядке и дети не поубивали друг друга в темном тоннеле.

– Как прошел дозор?

– Нормально! – хором откликнулись мы, переглянувшись.

Пожалуй, даже если бы я сказала: «Попала в Аид, встретила там давно погибшего отца, чуть не была сожрана темными душами, а потом вместе с твоим братом вернулась обратно», – это вызвало бы меньше подозрений.

Некоторое время Самаэль внимательно нас рассматривал.

– Почему она грязная? – наконец спросил он у брата.

Дэваль флегматично пожал плечами.

– Было скучно. Решили заняться разнузданным грязным сексом.

– А почему испачкалась только она?

– Первый дозор, – отозвалась я. – Не все получилось. В следующий раз еще попробуем. Энциклопедии почитаем.

– Почему мне хочется вас обоих за что-нибудь наказать?

– По Фрейду? – фыркнула я, и, похоже, надежды на то, что Самаэль не поймет подкол, не оправдались.

– Домой! Быстро! Ты, – он ткнул пальцем в Дэваля, – проводи ее. И чтобы без эксцессов! А ты вымойся и переоденься, а потом марш учиться! Все ясно?

– Ага, – снова хором ответили мы.

Такие радикальные перемены не могли не вызвать подозрения, но Самаэль благоразумно промолчал и, похоже, решил лично убедиться, что мы ничего не натворили, не сломали и не стырили, потому что направился не вместе с нами в министерство, а куда-то вглубь, к тоннелям, пещерам и прорехам.

– А это безопасно? – к собственному удивлению, заволновалась я.

– Надеюсь, нет, – буркнул Дэваль.

Когда необходимость сплотиться перед общим враньем отпала, он снова превратился в угрюмого холодного сноба. Ну и не очень-то хотелось.

До дома шли в молчании, собирая заинтересованные взгляды прохожих – прямо как по пути туда с Самаэлем. Должно быть, мой видок добавлял интриги, и к вечеру появятся новые слухи. Еще не знаю какие, но непременно появятся.

– Ночью, – повторил он, прежде чем оставить меня у двери комнаты. – Будь готова.

Сердце забилось чаще. Сегодня ночью я попаду в архив! Узнаю наконец, почему папу отправили в Аид, и придумаю, как ему помочь.

С наслаждением приняв душ, вычесав из волос землю и мелкие камешки, я замоталась в полотенце и, старательно борясь с сонливостью, принялась собирать сумку в колледж. Все тело ломило. После тренировки с Дэвалем и настоящей битвы с темной душой я чувствовала себя так, словно каждую клеточку хорошенько отбили молотком. Щеки и лоб горели. Интересно, в этом мире можно простудиться?

Я вытащила из шкафа форменное платье и уже потянулась было к полотенцу, чтобы начать переодеваться, как вдруг подскочила от грохота резко распахнувшейся двери.

– Аида! – выдохнул Дарий, как будто ожидал увидеть кого угодно, но не меня. – Ты… ты здесь…

– Да, я здесь. Что у тебя случилось?

– Э-э-э… нет, я… извини…

Он даже немного покраснел, поспешно отвел взгляд и отшатнулся. За спиной у Дара весело посмеивался Дэваль.

– Ну и сволочь же ты! – буркнул младшенький.

– По-моему, что-то осталось за кадром и мешает мне понять, что вы оба делаете в моей комнате.

– Осторожнее с этим краснеющим скромным заботливым мальчиком, – хмыкнул Дэваль. – Он любит делиться игрушками со старшими братиками.

Дар вспыхнул, только уже не от смущения, а от ярости. А я закатила глаза.

– Что, и с тобой делился?

– Бери выше, Даркблум. – Его глаза опасно блеснули.

– Ну ты и сплетница.

– Просто предупреждаю. Игра в хорошего и плохого стража – наша любимая.

– Судя по всему, ты постоянно проигрываешь. Хочешь знать, какая моя любимая игра?

– М-м-м?

Первая туфля полетела ему четко в лоб, и лишь отменная реакция спасла Дэваля от шишки. Дар такой не обладал, поэтому получил хорошо, прямо острым носком.

– Ай! За что меня?! Я хотел убедиться, что ты в порядке!

– Убедился? Вон из моей комнаты, я из-за вас на учебу опоздаю!

Под довольный смех Дэваля братья вывалились в коридор, и дверь захлопнулась сама собой, оставив меня в одиночестве и без туфель. Конечно, в коридоре их не обнаружилось, зато нашлись в гостиной, на верхней полке книжного шкафа, куда я не достала бы при всем желании. И если Грейв думал, что этой дурацкой выходкой он меня заденет, то у меня много вопросов к его интеллектуальным способностям.

Закинув сумку с коньками на плечо, я гордо пошлепала на занятия как была, босая, про себя посмеиваясь над очередной маленькой, но победой духа земной девушки над сволочизмом бессмертного сноба.

А потом на входе в министерство меня встретила Селин.

– На занятия принято являться в форме, страж Даркблум, – холодно произнесла она. – Придется отработать штрафные баллы после пар.

Да, порой с Дэвалем так. Ты уверена, что победила, и эта уверенность – твое поражение.

***

– Туфельки? – Селин фыркнула и прошла мимо него за стол, заваленный бумагами. – Ты меня пугаешь, Дэв. Прятать туфельки сестрички – это не то чтобы не твой уровень… ты даже в детстве придумывал более изощренные розыгрыши.

– Имею я право на маленькие слабости? – усмехнулся он. – Что-то не заметил, чтобы ты сильно сопротивлялась маленькой гадости для нашей принцессы.

– Она сама как маленькая гадость. Как ты ее терпишь?

– Постоянно думаю о тебе.

Селин скривилась, настолько явственно в голове Дэваля прозвучал сарказм.

Ладно, это было жестоко. Об отношениях брата с супругой уже не шушукаются, а говорят в открытую, и странно, если бы Селин это не бесило. Аида – яркая, о ней и Самаэле говорят не меньше. Это бесит. Порой так сильно, что он ненавидит не только ее и брата, но и тех, кто смеет думать об их связи.

– Это все? – спросила Селин. – Ты пришел ко мне сразу после дозора, чтобы насладиться триумфом после детской выходки?

– Нет. Я пришел, чтобы попросить помощи.

Ее руки замерли над бумагами.

– Помощи? Ты просишь помощи у меня?

– Ты можешь пересекать границу между нашим миром и Землей.

– И что ты хочешь от меня?

– Я хочу избавиться от Аиды Даркблум. Без тебя это сделать не выйдет. Ну что? Хочешь спасти свой брак, Селин Сонг?

Глава вторая

Из-за наказания, на котором меня заставили чистить кастодиометры после занятия очередной группы бедолаг, я не успела поспать. Боялась, что если усну и в этот момент зайдет Дэваль, то потеряю шанс попасть в архив. А мне нужно было в него попасть. Мысли об отце буквально сжирали изнутри.

От недосыпа подташнивало. От волнения трясло. Когда раздались три коротких стука, я подскочила и пулей метнулась к двери, не давая Дэвалю шанса передумать.

– Идешь? – мрачно спросил он, и я закивала. – Тогда тихо. Если нас увидят – будь уверена, мытьем чашечек не отделаешься.

– Твоя работа, да? – скривилась я. – Знал, что меня накажут.

– Ага. И ты ничего не можешь мне сделать, потому что очень хочешь в архив. Хочешь настолько сильно, что если я попрошу попрыгать на задних лапках, то прикинешься цирковой собачкой.

– Напомнить, что ты ведешь меня в архив, потому что чуть не угробил во время дозора? И не хочешь, чтобы папа узнал о развлечениях любимого сыночка?

– Главное, – Дэваль демонстративно поправил мне воротник куртки (его же собственной, к слову), – чтобы папа не разочаровался в тебе. Когда узнает.

– Твой папа меня мало интересует, я забочусь о своем.

– Хватит препираться! Идем уже, ночь короткая, и я не собираюсь тратить на тебя ее всю.