– То, что ты без звания, не лишает тебя твоей крови, – возразил старик. – Здесь каждый почтет за честь послужить тебе, мой принц. Я бы уважил твое желание, но ты сам говорил, что торопишься. Не отказывайся, это сэкономит твое время.

Раньше бы Вей уперся из принципа. Но не сейчас.

– Ты прав, Хэ Онь, – проговорил он. – Благодарю.

Вей сначала обмылся в походном душе и переоделся в выделенную ему военную форму – ему казалось кощунственным войти туда, где провел последние дни дед, не очистив тело. Помощник, выделенный ему, молодой боец, отправился за ужином, а Вей, скрипяще-чистый, снял перед шатром обувь и шагнул внутрь.

И сердце сжалось – потому что внутри было просто и аскетично: циновка, невысокий столик, сундучок с личными принадлежностями, подставка с несколькими ве-лой, шелковой национальной одеждой, так любимой дедом, – и в то же время едва заметно позвякивали на столе крохотные колокольчики на подставке, играя с потоками воздуха, а на поверхности чаши для омовения рук плавали розовые лепестки.

Вей прижался лицом к шелку ве-лой и несколько раз вдохнул и выдохнул. А когда отстранился, на ткани остались мокрые пятна.

Снаружи донесся запах еды, показавшийся ему невероятно вкусным – что он там успевал поесть за эти дни? Но Вей сел на циновку, скрестив ноги, закрыл глаза, и мысленно позвал отца. Цэй Ши, будущий император, откликнулся сразу. Словно ждал этого все это время.

«Я счастлив слышать тебя, сын, – раздался его голос в голове. – Мое сердце просит поговорить с тобой сейчас, ибо я знаю, что именно ты проводил моего отца и твоего деда в последний путь. Я хочу знать, как ты жил все это время, и чтобы ты знал, как мы ждем тебя. Но сначала я должен закончить траурную церемонию памяти Хань Ши. Отдохни. Я приду к тебе в сон через пару часов».

«Я не могу спать, потому что я должен уйти в Тафию, отец, – ответил Вей сдержанно. – Ты знаешь, что я обещал Мастеру защищать его жену, знаешь, что дед предсказал, что последний портал откроется, когда пройдут шесть суток после его смерти. Остались сутки. И теперь я знаю, что портал откроется в Тафии, в храме Триединого. Я должен идти туда – там не только жена Мастера, но и простые люди, к которым я… привязался. Сейчас во мне есть силы призвать равновесника, достаточно большого для того, чтобы отнести меня».

Цэй Ши помолчал.

«Ты ведь не будешь принуждать меня остаться, отец?», – спросил Вей Ши, готовый защищаться.

«Нет, сын, – ответил будущий император. – Если твой путь сейчас – путь воина, кто я, чтобы препятствовать ему? Дед пытался, и все же ты на поле боя. Об одном прошу – подожди, пока я освобожусь. Клянусь, что не буду запрещать тебе. И помогу. Раз один из Ши дал обещание, он должен его исполнить. Я закончу церемонию, затем мне нужно сходить к Колодцу: пусть я не коронован, но моя кровь тоже ему по вкусу. Клянусь, к утру ты будешь в Тафии. А сейчас отдохни. Силы тебе пригодятся».

Вей открыл глаза, покачнулся – все же он бесконечно вымотался за эти долгие дни боев. Выглянул из палатки, поднял оставленный у порога поднос с дымящимся чайничком, рисовой кашей и консервированным мясом, и поужинал так, будто это была лучшая еда в жизни.

А затем лег на бок на циновке, накинув на себя дедов ве-лой, и прикорнул, строго-настрого наказав себе проснуться через два часа.

Во сне девочка-Каролина печально обнимала его за толстую шею и гладила по шкуре. А он видел все словно со стороны – так устал, что и во сне спал. Валялся на боку у ручья и глаз открыть не мог.

– Мне очень жаль твоего дедушку, – говорила она ему в ухо, и он сонно дергал им. – Весь дворец оделся в темно-фиолетовый, уже несколько дней идут траурные мероприятия. Вы очень красиво радуетесь, Вей Ши, и очень красиво горюете, ты знаешь? Твои бабушки обрезали волосы… так странно, когда у тебя их три. Я видела твоего отца на церемониях, Марья Васильевна сказала, что нам нужно выказать уважение и присутствовать. Он постарел на десяток лет. И все его жены очень красивые… твоя мать – третья? У тебя ее губы и линия скул, я сразу поняла, что это она. И она такая молодая… А твои сестры и тети… само совершенство.

Речь ее лилась, как ручей, и он отдыхал, как большой кот, пригревшись у чужого тепла. И словно видел все церемонии ее глазами: и как в первый день овдовевшие императрицы и наложницы во главе с первой императрицей, бабушкой Вея, Сапфировой бабочкой Туи Сой Ши, в сопровождении всей большой семьи Ши, всех дядей, теть, сестер и высоких придворных, поднимаются на цветущий некрополь – туда, где захоранивают почивших Ши, высаживая над их могилами деревья и цветы, и кладут в могилу пряди волос деда, которые были у каждого из родных, и его коронационный наряд. А затем жены и наложницы обрезают волосы, которые растили всю жизнь, а ныне сыплют в могилу мужу – чтобы мягче было в посмертии. И все среди великанов-деревьев и могил исполняют Танец Прощания, медленный и величественный, под тоскливые звуки флейт и смычковых эрху́.

– Позавчера Пьентан запускал в воздух фонарики, и это было очень красиво. А сегодня твой отец призвал, наверное, тысячи журавлей, и крутился, раскинув руки, и что-то пел, а они огромной стаей крутились над ним, – говорила девочка, – а потом отпустил, и они полетели ввысь! Я это обязательно нарисую, это было так невероятно, Вей! Белые журавли в темно-синем небе поднимаются вверх и становятся алыми от далекого заката… Твоя тетя Юнлинь рассказала мне о вашем поверье, что журавли помогают душе быстрее подняться в небесные сферы. А еще листья на деревьях все пожелтели, словно осенью, но тетушка сказала, что через шесть дней они опадут и вырастут снова, опять весенними. – Он слушал и видел и полет сотен журавлей, и траурный наряд природы в честь великого Ши. – Как же жаль твоего дедушку… а я никого из своих не знала. И мама умерла, когда я была совсем маленькой. Я ее почти не помню. Не помню лицо, представляешь? – На нос ему капнула слеза и он заворчал. – Поэтому я тебя понимаю. Ты хотя бы говорил с ним, когда уже был взрослым. Мог обнять… Помнишь его голос… Тетушка Юнлинь сказала, что если я буду тренироваться, я смогу вспомнить. И смогу возвращаться в эти воспоминания.

Она долго так болтала, и он засыпал все сильнее, видя то, что происходило в Пьентане ее глазами, и чувствуя, как расслабляется тело. Затем он услышал сдавленное ойканье.

– Прости, что вторгся сюда, красная дева, – раздался тихий голос отца. Словно он опасался испугать девчонку. – Но мне нужно поговорить с сыном.

– Конечно, ваше высочество, – растерянно проговорила красная принцесса. – Я пойду. В другой сон. Подслушивать не буду, обещаю!

Вей хотел сказать, что ее надо будить, а то обязательно подслушает, но снова вышло лишь заворчать.

– Благодарю, – с изумительным спокойствием ответил Цэй Ши. Мягко толкнул стихии в лакуне – и Вей ощутил, когда они с отцом остались одни.

– Просыпайся, сын, – Цэй Ши коснулся его ладонью и полилась от него живительная родственная сила. – Поговорим.

Когда Вей очнулся, отец в человеческом облике стоял у ручья и с удовольствием оглядывал ментальную лакуну – ручеек, рябинку, лес. А Вей смотрел на него – отец был молод, всего сорок четыре года, повыше деда и пошире его – сказывалась и служба в армии, и дальше работа главным военным инспектором империи. Чисто выбрит – бороду Ши начинают отпускать после коронации. Изящество, свойственное всем Ши, сквозило в его движениях и жестах.

Они мало общались из-за службы и обязанностей отца и были почти чужими, но Вей с детства относился к нему с почтением.

– Как выросла твоя сила, – сказал отец с удовольствием. – Как рад я видеть тебя, сын.

– И я, отец, – ответил Вей Ши, поднимаясь на ноги. Поклонился, подошел ближе, поцеловал руку – отец обнял его, похлопав по спине, и отстранился.

– Покажи мне, как умер твой дед, – попросил он, садясь на берег.

И Вей, сев рядом, положил его руку себе на лоб и показал.

– Я всегда знал, что он велик, но теперь я понимаю, что он величайший из Ши, слава нашего первопредка, – сказал отец, когда увидел и бой, и смерть, и победу глазами Вея. – Я рад, что ты оказался рядом. Что смог помочь ему и проводить его, сын. И в посмертие он ушел, оставив свою кровь защищать Йеллоувинь. Но я знаю, что он усыпил тебя, когда ты приближался к Менисею. Как ты сумел проснуться?

– Красная, с которой я связан обрядом, мне помогла, – нехотя ответил Вей. – Меня выбросило сюда, а здесь она сумела подпитать меня.

– Какая маленькая девочка и как много она уже сделала, – задумчиво проговорил отец. – Благодаря ее видениям Пьентан избавлен на ближайшее время, а то и навсегда, от удара иномирян. Хотя, кто знает, что ждет нас впереди. Но дойти к нам теперь они могут лишь с юга Рудлога. Или из Песков, если ты прав и портал откроется там.

– Ты все-таки отпустишь меня? – еще раз спросил Вей Ши.

– Когда это Ши отказывались от своих клятв? – с мягким упреком спросил отец. – Мы не так много общались, сын, но я помню то, о чем предпочел не помнить твой дед – что спокойствие к Ши приходит с возрастом. Чем мы старше, тем больше в нас гармонии, но я всегда спрашивал себя – могли бы мы быть мудрыми, если до этого не совершали отчаянных поступков?

– И дед? – усомнился Вей Ши.

– Ты помнишь его спокойным, как море в штиль. А я еще застал последний приступ его гнева, когда он обнаружил, что министр финансов – казнокрад. Тогда мы отстраивали главный павильон. Красная кровь дала нам гневливость, но и в Желтом есть зверь. Тигр спокоен, пока не прыгнет, сын.

– И ты совершал? – недоверчиво продолжил принц.

– Разве ты не помнишь, что я выкрал твою мать, когда погибла моя третья супруга? – напомнил будущий император, и Вей опустил голову.

– Как мама?

Голос его дрогнул.

– Она любит тебя, – ответил Цэй Ши.

– Я сильно ее обидел, отец. Я был высокомерен и глуп.

– Ты найдешь слова, чтобы это исправить, сын.

– Если выстоит мир. И мы.

– Поэтому я и отпускаю тебя, сын, – сказал отец. – Бермонт воюет в Блакории, Эмираты и Пески – помогают в Инляндии. Негоже, если в критические для Туры дни равновесные Ши не придут на помощь Пескам. Мы всегда почитали драконов, да и в наших интересах, чтобы иномиряне из Песков не вышли. Да, я бы предпочел, чтобы армейские части повел мой младший брат, а не ты, но раз данное слово ведет тебя туда, что я могу сделать против судьбы? Потому я уже приказал генералу Хэ Оню выделить тебе к утру оставшихся боеспособными гвардейцев и магов. Отдохни, Вей. Тебе лететь до Тафии на равновеснике не менее пяти часов – поспи эти пять часов. Ли Сой уже вернулся из Пьентана в лагерь, он восстановится и будет готов открыть Зеркало для тебя и твоего отряда.

– Но стихии сейчас нестабильны, Ли Сой не сможет перенести много людей, отец, – напомнил Вей.

– Поэтому я ходил к духу Колодца, сын. Недавно он смог перенести будущую Владычицу Ангелину в Пески. Я напоил его своей кровью, и пусть я не коронован, он поможет нам. Завтра перед проходом через Зеркало призови любого равновесника и позови духа Колодца через него. Он поможет. Главное, чтобы там, куда ты попросишь его перенести людей, была большая вода.

– Спасибо, – выдохнул Вей. – Спасибо, отец!

– Я прикажу оповестить королеву Рудлога о том, что портал откроется в Тафии и что ты придешь на помощь, а она передаст это своей сестре. А теперь… спи дальше, мой сын. Тебе понадобятся силы. И… я очень рад, что ты наконец-то разглядел в простых людях… людей.

Глава 2

Ночь с пятого на шестое мая, Лаунвайт

2.30 по инляндскому времени, 4.30 по времени Иоаннесбурга

Где-то между двумя и тремя часами ночи раньяр, которым управлял связной Арвехши, пролетел над тихими окраинами Лаунвайта, столицы Инляндии, направляясь к ближайшему порталу. Жрец Имити-ша за спиной бормотал молитвы, нервно оглядываясь назад – потому что в лунном свете были видны нагнавшие их драконы, и расстояние между ними сокращалось.