Томас проглотил кусочек и картинно закрыл глаза, изображая блаженство.

– Ммм… изумительно.

Еще бы: никто не готовит лучше бабушки.

– Нино, добавь еще sugo, – потребовала Nonna.

Нино с улыбкой полил котлету и спагетти маринадом.

– Еще, еще, – хлопая в ладоши, поторапливала Nonna. – Томас, ты ведь любишь чеснок?

– Просто обожаю, – пробормотал Томас, украдкой взглянув на Аннализу. – Кстати, ты не передашь мне хлеба? – Он положил в рот еще кусочек.

Тут рассмеялась даже Аннализа. Нельзя отрицать: он держался молодцом.

Томас собрал хлебом остатки соуса.

– Не знаю, как я теперь помещусь в машину, но чего только не сделаешь ради твоей улыбки. – Ему хватило совести заявить об этом на всю комнату.

– Какой языкастый, – восхитилась тетя Джулия. – Да он просто душка. Аннализа, даем добро! Даем добро!

Девушка взглядом пообещала тете перемолвиться с ней парой словечек.

Nonna нависла у Томаса за спиной.

– Не забудь оставить местечко для il dolce.

– Il dolce? – испуганно переспросил Томас у Аннализы.

– Это десерт, – шепотом объяснила девушка.

Она веселилась от всей души, но уже начинала жалеть Томаса.

– Вот именно, десерт, – подтвердила Nonna, наконец улыбнувшись.

Томас позеленел не хуже Аннализы после вчерашнего концерта. Пожалуй, пора было за него вступиться.

– Послушайте, давайте не будем смотреть, как он ест? – обратилась она ко всем. – Ему же неловко.

Манкузо в обеих комнатах разом затрещали на двух языках, уверяя, что ей не о чем беспокоиться.

Справившись со второй котлетой и двумя кусками хлеба, Томас помахал салфеткой над головой:

– Я сдаюсь. Не судите строго. Все очень вкусно, просто я не привык к такому сытному ужину. Мама любит варить суп, но не в таких же количествах.

– Так вот почему ты такой тощий! – посочувствовал дядя Майкл.

Посмотрев на Аннализу, Томас героически добавил:

– Но место для десерта я оставил.

Аннализа упорно не отводила от него глаза. Томас так пристально на нее смотрел, что это почти походило на соревнование.

– Вот это другое дело, – одобрила Nonna. Она хлопнула в ладоши, и половина Манкузо, включая Аннализу, встали из-за стола и начали убирать тарелки.

Аннализа принесла из кухни поднос канноли и банку вишни. Кто-то прибавил звук на граммофоне в честь десерта, и Марио Ланца громко запел Night and Day.

Аннализа положила два канноли на тарелку и посыпала их сочной вишней.

– Nonna каждый год настаивает вишню на виски и закатывает в банки, – пояснила она и, понизив голос, добавила: – Можно даже опьянеть, если съешь побольше.

Томас потер лоб.

– По-твоему, это нормально – так объедаться?

– Так бывает каждую субботу. Приходи завтра в гости доедать.

Едва договорив, она пожалела, что нельзя взять свои слова обратно.

– Я в деле, – тут же согласился Томас.

Неужели он никогда не сдастся?

Сжалившись, Аннализа посоветовала:

– В следующий раз сначала откусывай понемногу. Не торопись.

– Теперь-то я понял, – ответил Томас и поднял брови: – Погоди-ка, ты имеешь в виду, что мы обедаем не в последний раз?

Аннализа покачала головой и скорчила гримасу.

– Я и сама не знаю, что имела в виду.

И правда, она еще никогда не попадала в такую переделку. Робкий голос из глубины сознания подсказывал, что такие люди, как Томас, встречаются редко, и будет глупо не попробовать, что из этого выйдет. Но другой голос гораздо громче кричал: «Разве ты не помнишь, как поступил отец с твоей матерью?»

Пока Томас сражался с канноли, Nonna не отходила от него ни на шаг. Он сравнялся по цвету с ванильной начинкой пирожных. Родня Аннализы явно гордилась его героизмом и даже готова была его принять. Если бы Нино привел домой не чистокровную итальянку и католичку, а кого-то еще – его бы пристрелили на месте.

Когда все наперебой стали прощаться с Томасом в гостиной, Аннализа вспомнила, какое это счастье – иметь такую большую семью, и, хотя девушка частенько забывала о своем везении, сейчас она сполна ощутила их любовь и поддержку. Если бы родные не окружили ее любовью, неизвестно, как бы она справлялась после смерти родителей. Ей вспомнилось, как Nonna тогда сказала в июле: «Он был моим сыном! Моим сыном!»

Когда Аннализа вышла в холодную ночь проводить Томаса до машины, вся семья опять прилипла к окну.

– Это было здорово, – признался Томас. – Честное слово, у тебя потрясающая семья.

– Потрясающая – это точно.

Но Томас был прав.

– Тебе правда повезло.

В воздухе повисла неловкость, как после свидания – хотя Аннализа никогда не бывала на свиданиях, чтобы об этом судить.

– Наверное, да.

Томас задержался возле машины и помахал родственникам Аннализы, наблюдавшим из дома. Впервые она встречала парня, у которого хватало терпения на ее семью.

Обернувшись, он сказал:

– Мне бы очень хотелось увидеть тебя снова.

Вместо того чтобы отшутиться и спрятать румянец, Аннализа поймала взгляд зеленых, словно клевер, глаз Томаса и сказала:

– Почему бы и нет.

Трудно передать, как он обрадовался ее ответу.

Они не сводили друг с друга глаз. Аннализа подумала: почему бы не довериться сердцу? Ведь Томас способен подарить ей незнакомые впечатления, вдохновить на новые картины.

– Ну ладно, хватит развлекать мою семью, – наконец прервала она молчание. – Обойдемся без объятий – тебе пора.

Томас светился от счастья, словно только и ждал от Аннализы лишь толики внимания. Она наслаждалась его довольным видом. Хорошо, что за ними наблюдала семья – иначе бы Аннализа не удержалась и поцеловала его в щеку.

– Может, дашь мне номер телефона? – добил ее Томас.

Отказать было невозможно, несмотря на всю ее стойкость.

– У тебя есть в машине ручка? – сдалась она.

– Конечно! – просиял парень и нырнул в «Фольксваген». Аннализа в жизни не видела, чтобы кто-то так летал. Записывая номер телефона на его руке, она ощутила такой же заряд энергии, что и во время поездки, когда они случайно коснулись друг друга.

Уже закрывая дверь, он предупредил:

– Я скоро позвоню, ладно? Спокойной ночи!

– И тебе тоже.

Прощальные слова вызвали приятную дрожь во всем теле. Глядя вслед уезжающей машине, Аннализа задумалась: может, именно об этом ощущении всегда толковали влюбленные девушки?

Когда все ушли, Nonna, переодетая в длинную ночную рубашку, зашла к Аннализе в комнату.

– И давно ты с ним встречаешься?

– Мы не встречаемся, – возразила Аннализа, – просто часто сталкиваемся в последнее время, вот и все.

Nonna кивнула: будто поверила на слово.

– Он хороший молодой человек.

Аннализа удивленно села в кровати.

– Ты тоже так считаешь?

Nonna подняла указательный палец.

– Но он не для тебя.

Девушка обреченно облокотилась о стену.

– А что мне было делать? Тетя Джулия позвала его в дом, ты пригласила на ужин.

– Просто из вежливости.

Коснувшись груди, Nonna устало добавила:

– Не по душе мне это. Сердце не на месте. Ведь Томас из Давенпорта, он тебе не ровня.

Аннализа прикусила губу; глаза вдруг ни с того ни с сего защипало от слез.

– Я знаю… – шепотом согласилась она, – но похоже… он мне нравится.

– Прекрасное чувство, да? – понимающе откликнулась Nonna, подавшись вперед. – Однажды, Анна, ты встретишь идеального мужчину – каким был для меня Nonno. – Она присела на край кровати и положила ладонь на ногу Аннализы. – Мой совет вряд ли придется тебе по душе, но я не лгу, потому что люблю тебя. Приятно иногда поговорить с человеком другого круга, только жить лучше с тем, кто на тебя похож.

«Или вообще оставаться одной», – подумала Аннализа.

– Наверное, ты права.

Ее воодушевление улетучилось, как воздух из проколотого гвоздем велосипедного колеса. Влюбляться в Томаса слишком опасно. Если любовь смешает ее планы – то Nonna окажется целиком и полностью права.

– Я люблю, когда ты улыбаешься, – добавила Nonna. – Вот только не хочу, чтобы ты попала в беду. А теперь будь умницей и ложись спать. В этот раз я не дам прогулять церковь.

Аннализа кивнула. Скорей бы наступил май и выпускной. Пора бежать – но не от бабушки и даже не от жизни в Миллзе. Бежать надо от Томаса. Привязанность к нему может стать непреодолимым препятствием на пути к карьере, если не проявить осторожность. Нетрудно догадаться, к чему это все приведет.

Сначала она влюбится в Томаса, потом утратит вдохновение или забросит работу. Начнет рисовать бабочек на лавандовых полях. Выпускной пролетит незаметно, а она так и будет прозябать – вероятнее всего, до тех пор, пока не выпустится Томас. Там и глазом не моргнет, как окажется под замком за синим или зеленым – уж какой там нравится Томасу – заборчиком. На память останется только охапка пустых холстов да несбывшихся надежд.

Нельзя повторять за мамой ее тупиковый путь.

Глава 8
Уличный кинотеатр

Придя в понедельник из школы, Аннализа обнаружила, что Nonna сидит, пригорюнившись, за маленьким кухонным столом. Обычно Nonna день-деньской проводила на ногах, а если и присаживалась на минуту, то либо здесь, либо в гостиной, где стояло ее любимое кресло. Над столом висел календарь с изображением Девы Марии. Кроме редких пометок о визитах к врачу, он был исписан бабушкиными церковными обязанностями вроде сбора пожертвований на новое окно, поиска цветов для алтаря и распродажи домашней выпечки.

– О чем задумалась? – спросила Аннализа, заметив, что бабушкин лоб избороздили морщины.

Nonna только покачала головой.

– У тебя много уроков?

– Старшеклассникам ничего не задают. Наверное, потому, что нас надо жалеть, а то перетрудимся, – пошутила Аннализа, пытаясь ее развеселить. Девушка терпеть не могла, когда Nonna хандрила.

Nonna сняла очки и положила на стол.

– Bene, – подыгрывая Аннализе, кивнула она. – У нас скопилась гора дел. С чего начнешь? Пора почистить раковины и унитазы. Где взять чистящее средство и перчатки – ты знаешь.

– На самом деле нам еще никогда не задавали так много, как в этом году, – продолжила шуточную пикировку Аннализа. – Я даже боюсь, что не успею порисовать.

– Будет тебе сочинять. – Nonna позволила себе едва заметную улыбку – такую, которую без лупы и не разглядишь.

– Ты не поверишь, – язвительно ответила Аннализа, – нам задали уроки по алгебре, биологии и литературе. Сегодня велено дочитать «Великого Гэтсби».

– Как – сегодня? Ведь ты его недавно начала.

– Вот именно! А он мне даже не нравится. Меня бесит, что Джей сходит с ума по Дэйзи. Уж лучше бы я чистила унитазы.

– Рассказывай сказки, – закатила глаза Nonna.

Аннализа положила руку на бабушкино плечо.

– Я шучу. Можно я немного порисую? Потом обещаю драить дом до самого ужина.

Зазвенел телефон.

Nonna кивнула на гостиную.

– Даю один час на рисование, но сначала ответь на звонок.

Телефон стоял на деревянном столике, покрытом накрахмаленной салфеткой, между бабушкиным креслом и диваном. Аннализа взяла трубку и послушно отозвалась:

– Дом семьи Манкузо.

– Аннализа, это ты?

Девушка окаменела, словно статуэтка Пресвятой Девы Марии, взиравшая на нее из застекленного шкафчика у телевизора.

Томас.

Аннализа вспыхнула, как фейерверк; вверх по ногам побежали искры. Покосившись на Деву Марию, она одними губами произнесла: «Хватит глазеть» и обратилась к Томасу:

– Кто звонит? Представьтесь, пожалуйста.

Томас представился. Будто она его не узнала.

Девушка опустилась на окутанный целлофаном диван. Nonna пользовалась чехлами, чтобы сохранять мебель новенькой, а от насмешек Аннализы отбивалась отговорками, что у итальянцев слишком жирные волосы.