– На самом деле не всё так плохо. Русская армия способна воевать автономно несколько месяцев, припасов хватит. А в наших моряках я вообще не сомневаюсь. Адмирал Ушаков целенаправленно готовил эскадру последние два года. Думаю, господство флота союзников в Средиземноморье будет тотальным. И если не станут мешать, то есть шансы закончить компанию через два года в Париже. Полководцев в Европе много, но Суворов один и других не предвидится. Но опять всё упирается в политику. Я очень хочу ошибиться в своих ожиданиях и подозрениях в отношении союзников.

* * *

– Мы не должны больше видеться, – говорю Ей, как только немного отдышался. Но все мои аргументы сразу рушатся под ироничным взглядом прекрасных глаз.

Опять Сестрорецк. Сначала я посетил завод, очень продуктивно пообщался с Даниловым и осмотрел готовые транспорты. А далее проторённой дорожкой, тайком проник в знакомую усадьбу. В этот раз меня уже ждали на расстеленной кровати, и мы сразу окунулись в водоворот безумной страсти. Следующий день опять провёл на заводе, где обговаривал с Даниловым порядок поставок фур с артиллерийскими передками. Оказывается, часть продукции уже в дороге, а вторая партия выдвинется в ближайшие дни. Далее немного поспал и вечером опять побежал на свидание. Никак не могу разобраться, что мною вообще движет – страсть, наваждение, любовь или безумие. Но сейчас это неважно. Мы опять вместе и это главное.

– Что мешает нам видеться дальше?

Вот как ответить на этот вопрос? Я только за продолжение встреч, но понимаю, что в перспективе это может навредить всем моим усилиям по реформированию страны. Вернее, оттолкнёт от меня часть возможных союзников. Совершенно не к месту вспомнил о Юле. После моего приезда в столицу она ходила за мной как хвостик, будто боялась отпустить даже на минуту. Ещё и этот печальный взгляд, когда мы расставались. Резанул он мои чувства как по живому и периодически образ супруги возникает перед глазами.

– Ты замужем, а я женат, – пытаюсь привести хоть какой-то удобоваримый аргумент.

– Когда и кому это мешало? Половина высшего света, живёт особо, не стесняясь своих связей.

– Мы не высший свет.

– Вот уж не думала, что главного возмутителя спокойствия Империи заботят какие-то условности. Или правду говорят, что ты влюбился в собственную жену?

Что-то нехорошее, даже злое блеснуло в прекрасных глазах. Затем Она грациозно перекатилась и легла на меня. Подсознательно понимаю, что мной нагло манипулируют, но ничего не могу поделать. Любимое лицо уже рядом и Её глаза очень серьёзно смотрят в мои.

– Ты понимаешь, что вместе мы сила, которой никто не сможет противостоять? По крайней мере, в будущем, – скромно улыбнулась обнажённая искусительница.

Это было что-то новое. До этого мы обсуждали разные вопросы, но вот тему политики никогда не затрагивали. Что у них в столице происходит, если витают такие мысли? Вообще-то, Павел ещё жив и здоров. Да и я особо не обозначал своих притязаний на власть, потому что наследником является Александр. Параллельно с думами я сжимаю в объятиях прекрасное тело и начинаю путешествовать руками от лопаток до аппетитных ягодиц. Голубые глаза всё также внимательно рассматривавшие меня, покрылись поволокой, и Она не смогла сдержать чувств, издав сладостный стон. Я начал спешно пристраивать Её на себе, потому, что уже не мог сдерживаться.

Но это было ещё не всё. Светлые волосы рассыпались на моей груди, но глаза всё также смотрели в мои.

– Каков будет твой ответ Костья? – с улыбкой произнесла моя любовь.

– А что ты будешь делать с Юлей? Отравишь или несчастный случай? – спрашиваю с усмешкой.

– Как ты мог даже представить такое? – с придыханием отвечает прелестница, даже не думая прекращать соитие, – Юля нам всем как младшая сестра. Просто ей придется отойти в сторону, и выполнять роль послушной жены, как изначально было предписано. За моего супруга тоже можешь не беспокоиться.

Откуда в ней эта жёсткость и цинизм? Понятно, что я последнее время нахожусь в Новгороде и не знаю всех нынешних раскладов. Всё-таки я влюбился в другую женщину – весёлую, добрую и очень несчастную от пренебрежения собственного супруга. Но она не была расчётливой стервой, коей показала себя за поседение несколько минут нашей встречи.

Я ушёл под утро. Мы больше не поднимали вопросы политики и нашей личной жизни. В последние часы Она будто бы взбесилась и попыталась меня буквально вымотать. После ухода осталось чувство недосказанности и понимание, что сегодня я совершил какую-то ошибку. Могу сказать одно, не на такое послевкусие от нашей встречи я рассчитывал. Мало того что меня мучает совесть, так ещё возникли вопросы, на которые нет ответа.

– Ваше Высочество, пора!

– А? Что? Чего? – не могу понять, о чём речь.

Вскакиваю и понимаю, что лежу не на перине в Сестрорецке, а в походной фуре и меня будет собственный секретарь.

– Лагерь уже просыпается. Вы приказали, будет вас вместе со всеми, – произносит Дугин.

Нормально так меня накрыло воспоминаниями. С другой стороны, чему удивляться? Постоянно пытаюсь гнать от себя мысль о том, что придётся принимать какое-то решение и разрывать эту связь. А ведь его всё равно придётся принимать, и никуда от этого не спрячешься. Ладно, ещё года полтора есть в запасе, и буду думать по мере поступления информации.

Глава 2

Июль 1798 года, Полоцк, Российская Империя.

Не знаю, кто у нас такой резвый, но в городе знали о нашем подходе и обо мне, как офицере роты в составе полка. Интересно, как горожане будут нас встречать? Городок небольшой, но вокруг живёт достаточно дворян, которые наверняка захотят выразить верноподданнические чувства. Я бы проследовал через Полоцк ускоренным маршем и не останавливался. Но, кроме меня, есть ещё почти 3000 человек, лошади и фуры, которым требуется отдых с ремонтом.

Город оставил двойственное впечатление. Главный собор принадлежит униатской церкви. Каждый второй житель города иудей, униатов и католиков больше, чем православных, русская власть представлена небольшим числом чиновников и дворян-землевладельцев. Будто попал в другую страну. А ведь отсюда до героического русского города Опочки всего сто пятьдесят вёрст, а какие различия. Если учесть, что большая часть дворянства – это поляки и полонизированные русские, то ситуация понятная. Поэтому не стоит удивляться тому, что через двадцать лет после присоединения, императорская армия вступает практически в чуждый ментально город. Но особой встречи не было. Немного позвонили в колокола, да на улицы вышли бабы с детишками поглазеть на бравых молодцев и пушки.

На фоне достаточно оживлённого Полоцка ужасно и убого выглядели прилегающие деревни. У меня складывалось впечатление, что белорусский мужик ещё более забит и унижен, нежели русский, хотя куда уж хуже. Я с крестьянами особо не общался, но слышал разговоры собственных солдат. Сами же горожане активно используют возможности, которые открыло присоединение к России. Поток товаров в Ригу вырос в несколько раз, что отразилось на благосостоянии жителей. Население растёт, город быстро меняется, строятся новые здания. Внешне всё это выглядит замечательно, если не знать всей подноготной.

Из положительного радовало, что полк двигался по плану. Может, и были умершие с тяжело заболевшими, но не в моей роте. Покинув город, мы расположились на окраине вёрстах в трёх. Солдаты сразу начали готовить более капитальный лагерь. По расчётам командования нам здесь куковать примерно дней пять.

Я, в свою очередь, ждал новостей совсем по другой теме. На переговоры с раввином-интриганом выдвинулся сам Волков в сопровождении Игнатьева, братьев и ещё парочки профильных специалистов. Не то чтобы особо нервничал, но периодически думал, так как вопрос этот крайне важный и щекотливый. Мы примерно рассчитали, что встретимся в районе Полоцка, но пока тишина. Чтобы не забивать себе голову лишними мыслями, решил пройтись по лагерю.

Что я могу сказать – приятно, когда твой труд получает воплощение в слаженных действиях солдат. Понятно, что основная заслуга здесь Фитцнера, но и я приложил к этому немало усилий. По крайней мере, материально-техническое снабжение – это полностью моя заслуга. Лопаты, кирки, запасная кузница, разного рода инструменты для ремонта обуви, иголки и многое другое. Ещё в роте создана полноценная санитарная команда с большим запасом перевязочного материала и медикаментов. Думаю, такого разнообразия лекарств нет ни в одном полку Империи. Фон Миллер меня в этом полностью поддерживал и помогал.

Солдаты тем временем начали вытаскивать новинку, которую также начали выпускать наши артели. Сегодня у походной кухни профилактика, потому и достали девайсы. Обыкновенный очаг в виде бочки на ножках, вещь элементарная, но очень удобная. Сейчас больше используется тренога или подставка из камней. В результате уходит гораздо больше дров и времени на приготовление пищи. Заодно я обеспечил роту достаточным количеством самоваров. Разные травы для взваров собирали и сушили всё прошлое лето, заодно в дороге ещё чего нарвём. Часть дров везём с собой и также заготавливаем во время пути. Благо шли по новгородским и псковским лесам, где этого добра хватает.

С улыбкой вспомнил как Лебедев-Ласточкин, который умудрился поймать меня перед самым отъездом, отреагировал на нашу продукцию. Хотя сам разговор у нас состоялся отнюдь не шуточный. Участие в обсуждение проекта по созданию системы хабов для золотодобытчиков и переселенцев принял Шульц, недавно вернувшийся из Европы. А также младший из братьев Астафьевых – Григорий. Встретились мы как раз в новом помещении, которое представляло собой одновременно склад, магазин и контору. Заведовали здесь Григорий и бухгалтер, являвшийся креатурой Шульца. Основным пайщиком был я, по пятнадцать процентов принадлежало Астафьеву и моему финансисту.

Магазин был похож на хозмаг из моего времени. На здании, которое было построено недавно, не экономили. Большие оконные пролёты освещали полки с товарами, которые наши артели усиленно производили всю зиму и весну. Надо сказать, что продукция вызвала нешуточный ажиотаж как у купцов, так и дворян с офицерами. В данное время, перемещение по стране достаточно затруднительный процесс. Никто ещё не начал выпускать целенаправленно товары для путешественников.

Сибирский купец долго ходил по торговому залу и с удивлением рассматривал самое настоящее изобилие. В центре зала стояла палатка и тент. В углу располагался шанцевый инструмент и несколько видов тележек. Рядом расположились очаги с котлами, над ними висели сковороды, разнообразные топоры и пилы. На соседнем стенде разместились несколько видов керосиновых ламп. Особый восторг бывалого промысловика вызвала непромокаемая плащ-палатка. Он, наверное, так не удивлялся пятикилограммовому самородку, который оставил Краузе в подтверждение, что золото найдено. Разнообразные рюкзаки, седельные сумки, верёвки, вязаные свитера и шапочки, куртки, спальники, одеяла, тёплые сапоги занимали целую стену. В отделе мелочей гость чуть ли не обнюхал флягу, компас и компактную дорожную печку. Я смотрел на своего компаньона и гордился за проделанный колоссальный труд. Понятно, что основная заслуга у артелей и КБ, но мне тоже пришлось побегать.

– Всего более трёхста наименований предметов, необходимых путешественникам, старателям и в обычной жизни. Пойдёмте в кабинет, Павел Сергеевич, удивлю вас по-настоящему.

– Куда уж дальше, Ваше Высочество. Я итак, будто в сказку попал! Нет, по отдельности я многое из представленного использовал ранее. Но такого продуманного магазина, ни разу в жизни не видел. Ещё и все эти новые приблуды. Да за вашу дорожную печку с плащ-палаткой половина купцов душу продадут. Это же в дороге можно не мёрзнуть и не мокнуть. А то едешь в возке и думаешь глотать дым от жаровни, либо зябнуть, обложившись двумя шубами.

Если Лебедев-Ласточкин думал, что я пошутил, то скоро изменил своё мнение.

– Это как такое может быть? – купец спрашивал в очередной раз и чиркал зажигалкой.