Я понял, что такое живая и мёртвая вода. Мёртвая вода – это вчерашний дедов самогон, а живая – это сегодняшний дедов рассол.

– Рокелия! У нас остался рассол?

40

Мужик выходит из кинотеатра:

– Вот, все говорят, фильм для дураков, для дураков, а мне понравился!

В кабинет вошло три человека. Один в генеральском мундире, с кучей орденов и медалей. Штелле знал про этого генерала следующее. В 1998 году Президент Российской Федерации подписал Указ о восстановлении генерал-лейтенанта П. А. Судоплатова посмертно в правах на все государственные награды в связи с его реабилитацией. Через два года после смерти. Да, хрен там. Пётр лично засвидетельствовал почтение Семичастному, потом сходил домой к Цвигуну, потом презентовал Галине Леонидовне новый деловой костюм. А потом напросился на приём к Брежневу.

– Вот, поражаюсь я тебе, Пётр, такую бы энергию, нашим военным. Просрали войну с Израилем, – Брежнев согласился переговорить на госдаче в Завидово. Ничего с прошлого визита не изменилось. Разве, что вместо сухой травы лопухи перед домом.

– Леонид Ильич, мне и моей ноши за глаза, – выставил вперёд руки Тишков.

– Не пойдёшь в министры обороны? – рассмеялся Брежнев.

– Давайте в следующем году, тут немного порядок наведу, – посмеялись.

– Приходили твои ходоки. Что мало-то послал? – Ильич вынул «Новость», хороший признак.

– Лучших зато, – опять посмеялись.

– Правильно это. Поговорю сегодня с Подгорным. Выйдет указ на днях. Всё у тебя? – достал биковскую зажигалку закурил. А не будем отговаривать. Пусть курит.

– Да, большое спасибо.

– Подожди, уходить, Пётр, спросить хочу. Говорят, мебель красивую себе сделал сам. Правда?

– Ну, не совсем сам, были помощники.

– Хорошо, что не врёшь. Галя просила ей квартиру обставить. А жена услышала и ругать меня начала. Окружили бабы.

– Без примерки ни как, все расстояния знать надо.

– Ну, адреса знаешь, телефоны знаешь, созвонись и замеряй, – погасил до самого фильтра докуренную сигарету, – За, Галю спасибо. Красиво одел. Молодец. Цветёт вся. И за ансамбль твой. Сыпанули Штатам перца и соли под хвост. Всё Пётр, сейчас как раз вояки подъедут. Посовещаться надо по Вьетнаму. Скажу им, что через год ты их сменишь. До свидания. Маше своей привет передавай.

По Вьетнаму? А ведь на днях в Реальной Истории в Москве будет подписано соглашение об оказании Советским Союзом безвозмездной военной и экономической помощи Вьетнаму. И опять потекут денежки мимо села Захарьинские Дворики. Но ведь и технику обкатают и у Штатов проблема нарисуется. Не самое плохое вложение денег. Потом Вьетнам ляжет под Америку. Так потом. И кто от кого отвернулся не ясно. Может, не друзья от России отвернулись, а Россия от друзей

От второго из вошедших в кабинет мужиков пахнуло интеллигентностью и угрозой одновременно Большие очки, аккуратно зачёсанные назад седые волосы. Медаль «Героя Советского Союза» на синем приличном пиджаке. Пётр видел в той истории портреты этого персонажа. Похож. Будто с него и рисовали, в смысле фотографировали. Через несколько лет про этого человека французы снимут фильм с Аленом Делоном в главной роли. Подождём. Рамон Меркадер. Он же Рамон Иванович Лопес.

Третий. О приходе именно третьего и договаривался первый. Позавчера. Был ещё в пиджаке и плаще. Успел и мундир «построить» и награды из какого-то секретного хранилища заполучить. Третий был монстром. Витторио Де Сика. Четыре фильма этого режиссёра были удостоены премии «Оскар». С Диснеем не сравнится, у того будет больше двух десятков. И всё равно монстр. А ещё игроман. И не просто игроман, а популяризатор этой болезни. Обязательно его герои в фильмах игроки. Судоплатов позавчера говорил, что собирается снимать фильм о Толстом. О каком? Который из них игрок?

– Добрый день, товарищи, присаживайтесь, – Пётр указал на край стола у двери, – Тамара Филипповна сделайте нам кофейку и бутылочку кубинского рома принесите с рюмашками.

Клюкнули. За знакомство. Поговорили о Толстом. Оказалось всё же о Льве. И не как о писателе, а про его участие в Крымской войне. Твою ж. И снимать хочет в Крыму. И чё надо?

– Пустяк. Финансирование, – махнул рукой оскароносец.

– Продолжительность фильма?

– Две серии.

– А восемь? Сделать сериал? – забросил удочку Пётр.

– Я не снимал сериалы, – чуть скривился Сика.

– И не надо. Каждая серия, как фильм. Около часа. С почти самостоятельным сюжетом, но всё же с последовательностью.

– Хм. Хм, – товарищ неуловимо походил на Бельмондо. Тот лишь чуть страшнее. А вот улыбка замечательная.

– Берётесь.

– Деньги?

– Будут.

– По рукам, – ударили. Конечно, говорили не напрямую. Переводил Меркадер-Лопес.

Допили ром. Послали за следующей бутылочкой, что такое 500 грамм на четверых. Понюхать. У Петра в это время зрел замысел.

– Витторио. Как вы относитесь к фашистам?

– Хм. Хм, – закинул очередной лафитничек, – Я люблю свою жену и свой дом и не люблю войну. И не люблю зверств. И не люблю геноцид. Это и есть фашизм. Нужно сделать всё, чтобы не допустить второго Гитлера.

– А вы знаете, дорогой Витторио, что многие фашисты сейчас скрываются от закона в Южной Америке?

– Я живу во Франции, а не на Луне, – ещё по стопарику.

– Слышали про Лионского палача?

– Клаус Барбье?!

– Смотрите, сюжет такой. Барбье с помощью спецслужб США охотится на Че. Дело, понятно, происходит в Боливии. Туда, якобы для съёмок фильма приезжает интернациональная группа из француза, кубинца, русского, испанца и конечно пары красивых девушек. Они должны переиграть Барбье и ЦРУ. И в тот момент, когда фашисты и ЦРУшники уже схватили Че Гевару, повязать их самих. Американцев забросить по дороге на необитаемый остров, а Лионского мясника доставить в Париж с мешком на голове.

– Я буду снимать этот фильм. Потом Толстой. Вы напишите сценарий?

– Я не умею. Только разработаю сюжетную линию.

– По рукам. Я найду лучшего автора сценария.

– По рукам. На посошок? – чего это Рамон так кривится.

Глава 11

41

Чукча купил шкаф с внутренним зеркалом. Открывает его дома: «Жена, смотри, ко мне брат приехал!»

Жена подходит: «Правда! И с ним баба какая-то…»

Не по своему хотению, а по божьему велению… Кособоко. Куда партия укажет… Ближе. Сердца нам велели… Всё не то.

Пришёл Пётр с тряпочным швейным полутораметровым метром измерять квартиру Галчонка. Тавтология. Зато, правда жизни. С рулетками, как и с бумагой в «стране напряжёнка». Бляха муха. Нужно сегодня же звонить Бику!

Это называется – «Укус бешеного дизайнера». Бохато. Стоит большой кожаный сталинский диван чёрного цвета с такой же спинкой и сверху ещё чёрная доска с резьбой присобачена. Круглый стол, раздвижной, на гнутых перегнутых и тоже порезанных ножках. Стулья в стиль. Венские. Всё немецкое на Руси корёжит, вот и их понавыгибало. И напротив дивана буфет из прессованных опилок от души политых лаком, а там – напоказ богатство. Наборы разных рюмок, фужеров и конфетниц. Сверху люстра хрустальная, точно такая же какую в Краснотурьинске, из мести партаппаратчику за борьбу с алкоголем, нечаянно расколошматили грузчики. Руки с похмелья тряслись, а до двух часов не похмелишься.

В спальне лучше. Пётр вообще ожидал огромную кровать с железными спинками и шариками, именно в такой у Цвигуна потом найдут гору бриллиантов. Нет, у Галины Леонидовны спинки были из опилок на какой-то жутко вредный клей спаянных. (А куда она будет бриллианты прятать?). Два стула, опять венских и две тумбочки, чуть лучше, чем у солдатика в казарме, или у ЗК в бараке. Естественно сверху хрусталь. Винтаж, можно за огромные деньги потом сбыть коллекционеру. Квадратная и плоские штучки привешены в четыре ряда. Ещё бы нитридом титана железные детальки обработали и красота, нет, алюминькой покрашены. В кухне стол огромный коричневый и пару ящиков прибито к стенам. И импортная электроплитка с закрытой спиралью на две конфорки или варочные поверхности, как хоть это называлось. Сейчас и не вспомнить.

И эта та самая бриллиантовая дочь вождя. Не всё, ещё ковры на стенах, и в спальне, и в зале. И дорожка ковровая в коридоре. Вот интересно, если экстраполировать, ну закажет он мебель в Краснотурьинске, сделают её, привезут, поставят, а кто за банкет платить будет и по каким ценам? По всем затратам? По рыночной?

Замерил. Получил поцелуй в щёчку с последующим размазыванием помады от хозяйки и кисленьким рукопожатием от Лиепы. Нет, не обидел ни чем, просто руку потянул на репетиции балетный див. Из истории Штелле помнил, что так и не женится на Брежневой. Назад в семью уйдёт из-за детей. Да, их дело.

У вождя чуть получше. Комнат побольше, даже стоит румынский буфет резной, прототип той мебели, что сейчас в час по чайной ложке стругают в Краснотурьинске в двух местах, на зоне и в моделке литейного цеха завода.

И тут замерил, попил чайку с бабушкой Викторией, сдался под напором внучки Виктории, сшить ей брючный костюм пообещал.

– А жакет, как у Таньки Гришиной? – не пошлёшь ведь, срочно уходить надо.

– И жакет.

– Вика, так нельзя, – это не строго бабушка, поглаживая чудо по головке.

Вырвался. Жив!

Работы немало. Обставить две квартиры. Так не пойдёт. Ведь двумя не отделаешься. Не откажешь ведь другу Цвигуну, а у него начальство, а у Семичастного жена. Этому не будет конца. Краснотурьинск не справится. И чего робить?

Ответ очевиден. Нужно строить мебельную фабрику. Режут же в Румынии мебель в промышленных масштабах. Набросаем план. Фабрика – это здание. Это оборудование. Это железная дорога. Это склады. Это резчики по дереву. Это станки. Это фрезеровщики, пильщики и прочие директора производства. Хреново. Сейчас конец сентября и строить здание и прокладывать ветку железнодорожную не простая задача. Не Корчагины же в Краснотурьинске живут.

Повздыхал Пётр и пошёл съедать слона по кусочку. Первым, на завтрак, можно сказать, попался министр Министерства Лесной, Целлюлозно-бумажной и Деревообрабатывающей промышленности СССР (Минлесбумпром СССР). Николай Владимирович Тимофеев был не стар. Лет пятьдесят. Открытое ухоженное лицо, красивые очки в золотой оправе (умеют где-то делать), волосы, как у Брежнева, зачёсаны назад. Довольно высокий – с Петра ростом. На разных совещаниях виделись несколько раз.

– Николай Владимирович, я тут совсем с ума сошёл и решил в своей вотчине построить огромную мебельную фабрику. Срочно. Что думаете?

– Думаю, а не хлопнуть ли нам по рюмашке армянского коньячка. Вот, что я думаю.

– Ход ваших мыслей мне понятен. Споить этого придурка Тишкова и сдать в вытрезвитель, а его за это непременно выпрут с министров, – поржали.

Тяпнули. И лимон нашёлся, и шоколад «Алёнка». Тяпали-то легко, а вот переговоры пошли не лёгкие. Хорошо до Госплана не добрались. Деньги дадут. Наскребут. Стройку начнут весной. Станки с помощью Тишкова и Бика купят во Франции. Придётся ещё и Гарбузова напрячь по переводу отечественной крепкой валюты в никчёмные франки. Люди? Будет Жильё, будут и люди. Жильё? Денег даст товарищ Тимофеев на строительство пары домов. Освоите?

И ещё куча вопросов и ответов. Итог каков? Послали, но аккуратно. Про Брежнева Пётр первым делом упомянул. Послали во Всероссийский проектно-конструкторский и технологический институт мебели. Зачем? А затем, что продукцию новая фабрика выдаст в лучшем случае через год. И чего Ильичу сказать? «Ждите ответа». Ответит ведь.

Решили, что Пётр срочно бежит туда. Там по его замерам и эскизам делают чертежи, и с этими чертежами он бежит в управление Мебельной Промышленности. Там ему находят ближайшую к Краснотурьинску фабрику и делают доски. Ну, а дальше сам. Всё сам.