Событие тринадцатое

Понятно, что среда – это строительная оперативка, но на ней будут люди, к которым у Петра имелись некоторые просьбы и предложения, потому весь вечер вторника он к этим просьбам и готовился. Первым делом нарисовал детскую коляску из будущего, с большими колёсами на спицах и двумя рюкзачками – одним под коляской, вторым позади неё. Предусмотрел и ножной тормоз, блокирующий задние колёса. Сомнительных моментов виделось только два: первый – это резина. Но ведь как-то наваривают её на бандажи тележек для транспортировки алюминия? Второй – резиновое же покрытие металлической трубки на ручке коляски. Применять что-то типа изоленты не хотелось, поэтому Пётр решил: если не получится из резины, то пока сделать кожаное. А когда рисовал рюкзачки – нужно ведь каркас из сталистой проволоки изготавливать в ЛМЦ на заводе – то вспомнил, как несколько раз запинался о ранец дочери. То ещё убожество: тяжёлый, дерматиновый, с ужасными, потрескавшимися, дерматиновыми же лямками на дебильных карабинах. Пришлось и школьный ранец рисовать – а тоже ведь проволочный каркас нужен, и ещё две стяжечки, желательно, хромированные, для укорачивания и удлинения ремней. Липучек, и ежу ясно, ещё нет, так что остановился на молниях. Зато карманОв не пожалел.

Самое сложное – это изготовить конструкцию для коляски из тонких трубочек, и обязательно их захромировать или заникелировать. Пётр точно знал, что в ЛМЦ на заводе такая возможность есть. Вот с этими эскизами он и решил обратиться к Кабанову, а чтобы у того возникло желание это всё срочно изготовить, припомнил из своего прошлого-будущего две неплохие «рацухи». Первая касалась кристаллизаторов для литья слитков из алюминия, вторая – использования красного шлама. Обе в своё время внедрял сам, так что никакого плагиата.

Рисуя коляску и рюкзачки, Штелле отметил одну вещь: а ведь в прошлом он так здорово рисовать не умел. Нет, ну уж не совсем как курица лапой получалось, но до передвижников далеко. Теперь же карандашные эскизы выходили вполне – можно даже сказать, выше среднего. Наверное, мышечная память реципиента, решил Пётр. А может, и долгожданный рояль в кустах – хотя на рояль вообще-то не тянул этот дар. Так, разве что на баян. Вот: баян в кустах, отлично звучит.

На совещании он решил уступить ведущую роль Романову – тот и с людьми знаком, и с самой процедурой. Михаил Петрович поудивлялся пару секунд, а потом задал правильный вопрос: «Зачем?»

– Хочу со стороны понаблюдать, – нейтрально отмахнулся Пётр.

– Ох и чудишь ты, Пётр Миронович, в последнее время. Ладно, хоть всё на пользу. Но – чудишь.

Да ну и пожалуйста. Вот было бы смеху, если бы не зная имён, и кто чем рулит, принялся команды раздавать. Точно дурку бы вызвали.

Совещание прошло с пользой: практически всех персонажей определил, и кто чем заведует – тоже. А вот когда дело дошло до автобазы № 12, пришлось «из тени выйти». Началось с отчёта о проделанной работе на кирпичном заводе. Два погрузчика полностью восстановлены, и для последнего сейчас на заводе изготавливают запасные части к самой раме. Кроме того, он был самый старый, ещё без гидроусилителя руля – вот его и решили модернизировать, благо запчасти имеются. Кроме трёх погрузчиков, отремонтировали и два грузовика для перевозки глины.

Вот тут директор 12-й автобазы и взбрыкнул.

– Нам бы тоже помощь не помешала! А то, как и этим летом, из-за отправки техники на уборочную кампанию стройки останутся без машин.

Точно ведь – Пётр, пролистывая подшивку газет, пару статей на эту тему отметил. Вот и пришлось вмешаться.

– Семён Ильич, – слава богу, хоть к этому времени имя-отчество у директора определилось, – Давайте так: вы составляете список всей техники, что у вас есть, даже если это «студебеккеры», и они давно списаны. Составляете таблицу. В первом столбике марка машины и год выпуска. Во втором – процент износа. В третьем – необходимый ремонт. В четвёртом – необходимые запчасти. В пятом – ваши пожелания. Ну, например, нужно прислать ПТУшников, или, скажем, выточить на заводе какую-то деталь. Понятно?

– И что – пришлёте и выточите? – насупился «Ильич».

– А почему нет? Все понимают важность вашего предприятия, и, если это не сорвёт более важных планов, то будем помогать. А иначе, зачем мы здесь вообще собираемся? Я ваши отчёты мог бы и на бумаге прочитать. Прошу всех уяснить, что это наш город, и мы будем его строить. Никакой дядя из Москвы не приедет. И мы построим самый красивый город на Урале. Не сможем восстановить технику своими силами – я буду пытаться это сделать через обком партии. Мы живём в Советском Союзе, а не на капиталистическом Западе. Это там человек человеку волк, а у нас – соратник по борьбе с волками. Если вопросов больше нет, то все свободны. А вас, Анатолий Яковлевич, я попрошу остаться, – жаль, что фильм про Штирлица ещё не снят, никто юмор не оценит.

Стоп! Надо поговорить с Машенькой, там есть замечательная песня. А ещё ведь и песню «С чего начинается Родина?» никто не написал. Это упущение.

– Я так понимаю, опять что-то за кого-то делать надо? – карикатурно сморщился Кабанов.

– Вот посмотри-ка, дорогой товарищ директор, мои каракули, да скажи, сможет мне ЛМЦ помочь или нет. Это мои шкурные интересы, хочу иметь самую красивую в городе коляску, – Пётр протянул Кабанову свои эскизы.

– Ого! – директор алюминиевого завода уважительно покачал головой, – И нарисовано бесподобно, и придумано здорово.

– Вот от тебя, если возьмёшься, каркасы из проволоки для четырёх рюкзаков и сама конструкция коляски. Остальное ателье сделает.

– Ну, почему бы не помочь хорошему-то человеку. Только есть два нюанса, как ты любишь выражаться. Первый – что делать с тысячей просьб «сделать такую же»? Второй – тут ведь хромировать надо, и трубку очень тонкую, а может, алюминиевую даже, чтобы не получилась чересчур тяжёлая. Время терпит?

– Ну, через год уже не нужна будет, а неделю жена на старой покатает наследника, – усмехнулся Штелле и подал Кабанову маленькую бумажку, на которой было написано: «Медный кристаллизатор».

– Это, я так понимаю, ответный дар? Пояснишь?

– Вы в электролизном отрубаете медные спуски от анодных штырей и отправляете их в металлолом. А если отгалтовать их в барабане в ЛМЦ и переплавить у них же в печи СМБ, то можно отлить медный брус. Потом этот брус можно проковать в кузнице и в механическом цехе прострогать, а дальше – профрезеровать в Г-образный профиль. Ну а потом всё, как и с алюминиевыми кристаллизаторами для литья слитков – только медный прослужит гораздо дольше, и можно чуть увеличить скорость литья, так как теплоотдача выше, а значит, поверхность будет чище, подойдёт под знак качества, – Пётр закончил и смотрел на директора завода. Сейчас тот спросит, откуда он это взял. И что отвечать?

– Даже не буду спрашивать, откуда ты всё это знаешь. Стой, а ведь можно переплавлять все медные отходы и не сдавать в металлолом, а продавать. Нужно только узнать, что именно востребовано. Спасибо, Пётр Миронович. Это ведь куча денег! Сам лично буду контролировать изготовление твоей коляски. Оперативку утреннюю с неё буду начинать, – Кабанов привстал и пожал первому секретарю руку.

– Это хорошо, что тебе моя идейка понравилась – так как есть у меня ещё одна. И вот она может, пока не разберёшься, сперва и не понравиться. Но уверяю, пользы от неё в разы больше, чем от кристаллизаторов, – подал ещё один листок директору Штелле.

На нём был нарисован изогнутый кирпич – бехатон.

– Объясни.

– Если взять просушенный красный шлам – можно со шламполя – и прокалить его, скажем, в печах для закалки марганцовистого литья, то получим порошок красивого красновато-коричневого цвета. Потом делаем разборную форму для нескольких таких кирпичиков и набиваем её бетоном с очень мелкой каменной крошкой, а верхний сантиметр заполняем смесью цемента, песка и прокалённого шлама. Получаем прочнейший кирпичик с красным верхом. Затем делаем песчаную подложку, укладываем не очень плотно кирпичики, и снова засыпаем песком, поливаем водой и снова засыпаем. А в конце просто сметаем лишний песок. Так можно делать красивые красные тротуары, а можно и всю площадь перед заводом замостить. Будет лучше, чем в Москве.

Кабанов вертел в руках лист с рисунком. Посмотрел на Тишкова, потом снова на лист.

– Хитрый ты, Пётр Миронович. Я это освою, а потом ты передашь технологию на ЖБИК, да нас же еще и заставишь для них формы изготавливать.

– И в Краснотурьинске будут самые красивые в стране тротуары.

– Через три года юбилей завода. Будет множество гостей, в том числе и министр Ломако пожалует. А у нас и в городе такие тротуары, и вся площадь перед заводом, и тротуары внутри завода. Красота! Без орденов не останемся. Говорю же, хитрый ты. Так вот и не поймёшь сразу – подарок это или обуза, потом только доходит. Что ж, и за это спасибо.

– Не весь эффект ты, Анатолий Яковлевич, озвучил. Ещё, когда вся страна захочет такие тротуары и площади иметь, ты получишь огромную прибыль от торговли красным шламом, который сейчас убытки приносит, – погрозил пальцем в сторону шламполя Пётр.

– А ведь и правда! И опять-таки не расскажешь, откуда «идейка»?

– Да почему же. Легко. В журнале видел площадь в каком-то итальянском городе.

– А ведь у тебя, Пётр Миронович, даже высшего образования нет, насколько я знаю, – недоверчиво покрутил головой Кабанов.

– Ну, наверное, не судьба, – вздохнул Штелле. Он и не знал, что у реципиента нет высшего образования. Как же его поставили первым секретарём горкома?

– Ерунда. Какая, к чёрту, судьба! У меня на кафедре лёгких металлов в Свердловске все свои. Договоримся! Ты, конечно, почитай учебники за десятый класс и готовься поступать на заочный. Поможем. Соратники ведь, как ты говоришь, по борьбе с волками.

Событие четырнадцатое

В понедельник 16 января девочки пошли в школу. Пётр договорился с директором школы-интерната, что Маша Нааб пока поживёт у него. Пока – это до прояснения ситуации с отцом. Штелле ещё раз съездил в тубдиспансер и поговорил с врачами. Никакой надежды. Разве что – чудо.

Заодно распорядился в детском отделении кормить больных по возможности собачатиной. Врачи строили постные рожи и очень хотели, видно, возразить – опасались только, всё же команду дал первый секретарь горкома КПСС. А Пётр знал две вещи: во-первых, именно так в этой реальности вылечили от туберкулёза его отца, десять лет назад. А во-вторых, как-то натолкнулся на перебранку по этому поводу в интернете. Полно было визгов, что это идиотизм – однако были и комментарии людей, которые сами вылечились от туберкулёза. Конечно, ещё и антибиотики принимали, всё же не XIX век. Но ведь и собачатину ели! Выздоровевшие объясняли это так: «Почему? Да потому, что собака НИКОГДА не болеет туберкулёзом, и у неё есть в организме антитела против него». «Доля правды в этом есть, только надо есть не мясо, а принимать собачий жир натощак – смешать один к одному с мёдом, и по чайной ложке в день». Ещё было озвучено мнение, что помогло просто большое количество белковой пищи. Все три мнения Пётр озвучил докторам и заверил их, что всё мясо сначала пройдёт контроль на бешенство и прочую гадость.

Итоги охоты на друзей человека подводили в четверг. Народу набился целый кабинет. Пётр опять доверил вести совещание Романову, а сам сидел и записывал имена, отчества и фамилии собравшихся, а также их должности – этак вот он вскоре всех руководителей в Краснотурьинске и выучит. Итоги впечатляли. Убито семьдесят шесть собак, ещё восемь комсомольцы поймали живыми. Их Пётр пока дал команду покормить в милиции в собачьем питомнике, чтобы по мере того, как больные туберкулёзом дети будут съедать уже отстрелянных собачек, было откуда черпать новое «лекарство».