Рядом с их пограничной деревней находились две деревушки с таким же отсталым хозяйством, и рабочие подсказали, что можно бы попробовать объединиться – а там 300 пар рук. Объединились – так он и этих вытянул из разрухи и нищеты. В 1966 году за достигнутые успехи в развитии животноводства и заготовок мяса, молока, яиц, шерсти и другой продукции Чистякову присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Только вот приезжал он ко мне недавно. Выявили у жены туберкулёз и врачи советуют переселить в Краснодарский край. Но если твои собачьи методы, Пётр, и правда работают – то, может, ему нужно не на юг, а на север ехать? Вылечишь жену, и одного из лучших председателей колхозов страны заполучишь. Да и я тебе спасибо скажу, если этого человека в области оставишь.

Пётр задумался. Он и сам не был твёрдо уверен в действенности собачьего метода. А вдруг жена не выздоровеет, а умрёт? Хреново получится. Но вот если вылечится… Тогда это такой локомотив будет, что и вагоны за ним не удержатся. Подумать надо. Словно подслушав его мысли, Борисов продолжал.

– Если не удастся уговорить Чистякова, то вот тебе ещё одна кандидатура. Николай Максимович Пермикин – тоже председатель колхоза, и тоже Герой Социалистического Труда. Работал председателем колхоза «Уральский рабочий» Богдановичского района Свердловской области. По выходе на пенсию переехал в Свердловск. Недавно с ним встречался на Съезде передовиков. Скучает Максимыч по работе. Кремень, а не человек. Когда его хозяйство объединили с колхозом «Новая жизнь», то он стал председателем вновь организованного колхоза «Имени Ленина» и быстро вывел его в передовики. Максимычу могу позвонить, что ты придёшь – да и остальных найдём, предупредим. Что ещё Васюкам надо? – председатель Облисполкома потянулся в карман за сигаретами, но, не найдя, посмотрел с сожалением на урну, – Курить-то хочется.

– Александр Васильевич, ещё мне не помешало бы, чтобы вы позвонили директору фабрики «Уралобувь». Хочу с ним пообщаться на предмет создания в Краснотурьинске их филиала, ну или, на худой конец, передачи нам списанного оборудования, – выкатил очередной шар Пётр.

– А я тебе, бестолочь эдакая, культуру предлагал возглавить. Филиал обувной фабрики? Позвоню. Встретит. Когда?

– Сегодня бы.

– Ха-ха-ха, – заржали оба руководителя области.

– Мне завтра вечером в Москву надо, в ВУОАПе песни регистрировать, и ещё в издательство «Детская литература», попытаться «Буратино» пристроить, – объяснил спешку Пётр.

Лучше бы не делал этого. Смех перешёл в гомерический хохот. Насилу успокоились.

– Дальше проси, – сквозь слёзы простонал Борисов.

– Ещё мне нужно попасть к ректору Сельхозинститута – про ту же картошку поспрашивать, и про декоративные культуры. Ещё я слышал про Вениамина Ивановича Шабурова – селекционера ив. Не нравятся мне тополя в качестве озеленения города – ломкие они, и пух половину лета людям жить не даёт. Некоторые просто на улицу из-за аллергии выходить не могут. Вот хочу в Краснотурьинске сажать ивы и кедры вместо тополей. В Сельхозинституте, может, адрес Шабурова подскажут?

– Кедры в городе? А ведь красиво! Точно не хочешь переехать в Свердловск, Пётр Миронович? Позвоню, конечно, ректору, встреться, переговори, потом расскажешь. Ещё вопросы? – глава области чиркнул строчку в блокноте на столе.

– Ещё мне бы побывать на Свердловском камвольном комбинате. Хочу с ними договориться о выпуске ткани по моим эскизам, – а чё стесняться? Грузить начальство, так грузить. По полной.

– Ты ещё и рисуешь! Да не бывает таких людей. Может, продемонстрируешь умение? – аж вскочил Борисов.

– Ну, есть у меня набросок машины. Хочу свою «Волгу» в такую вот штучку переделать, – Пётр достал с трудом рождённый рисунок гибрида. Передок он взял от стоявшего в прошлом-будущем в соседнем дворе детища китайских инженеров – «Чери Тигго-7», а вот всё остальное по памяти воспроизвёл от Лады – XRAY Cross. Уж больно там интересно дверцы вмятинами оформили. Плюс самые навороченные диски, плюс зеркала на передних стойках с поворотниками-повторителями и в цвет кузова. Да много ещё чего.

– Я тоже такое чудо хочу, – хором воскликнули начальники.

– Ну, вот вернусь, конкретно детали дорисую – и обращусь к вам за помощью. Нужно мне, скорее всего с руководством Уралмаша встретиться, насчёт прессов пообщаться – только это не сегодня. Сейчас давайте всё-таки к камвольному комбинату вернёмся.

– Позвоню, – Борисов чиркнул очередную строчку в блокнот, – Ну, теперь-то всё?

– К сожалению, нет, Александр Васильевич. Ещё мне нужна ваша протекция в ТЮЗе. Я пьесу для детишек пишу, хочу посоветоваться, но это не главное. Хочу договориться с ними, чтобы они хотя бы раз в месяц привозили в Краснотурьинск новый спектакль. Чем дети Краснотурьинска хуже свердловских? – Пётр оглядел собутыльников.

– Ну, согласен, наша недоработка – а разместить труппу на ночь или на две сможешь?

– Разместим! Есть гостиница, почти всегда пустует.

– Добро, позвоню.

– Ну и последнее, наверное, – приготовился к новой битве Штелле.

– Да говори уже, – хохотнул Глинских.

– У нас в городе есть художественная школа и художественное училище – а вот предприятий, куда выпускников пристроить, нет. Нельзя ли у нас открыть филиал Богдановичского фарфорового завода? За количеством мы гнаться не будем. Пусть каждая чашка расписывается художником. Пусть это будут дорогие, подарочные вещи. Несколько печей да несколько матриц для начала, а потом и сами раскрутимся, и их на прицеп возьмём. Все за богемским фарфором гоняются, а должны бы за свердловским, – выдал спич Тишкин.

– Говоришь, возьмёте на буксир? – мотнул головой Борисов.

– Через годик.

– Добро, я на вторник вызову к себе директора завода. А помещение у вас есть? Ну и людей ведь мыть, кормить надо.

– Так область денег на строительство выделит, а мы их обязуемся освоить в срок, – состроил рожицу кота из Шрека Пётр.

– Всё, иди давай, Пётр Миронович. Сейчас позвоню в Свердловский сельскохозяйственный институт. Там тебя встретят.

Ну, повезло так повезло.

Событие сороковое

Советские микросхемы – самые большие в мире, советские диетологи – самые толстые, а вот советские фонарики – самые бесполезные. Готовясь к походу за кладом, Пётр ещё в Краснотурьинске купил фонарик. Проверил – всё горит, выключатель работает. Положил в знаменитый портфель. А вот пять минут назад достал, и ровно через минуту он гореть перестал. Потряс, постучал, вздохнул и положил назад в портфель. Приплыли.

Пришлось возвращаться на улицу 8 Марта и идти в гастроном за спичками. Зимой темнеет рано, так что мимо Дендрологического парка Штелле уже шёл в полной темноте. Его целью была бывшая усадьба купца Рязанова. Сейчас здание заброшено. До этого там ютился дворец Пионеров, но переехал, и никому пока не нужный памятник архитектуры будет много лет разрушаться. Потом, уже в XXI веке, его отреставрируют и сделают библиотекой. В 2007 году двое аборигенов забредут туда, как они потом будут говорить – «просто посмотреть». И наступят якобы на горшок с монетами на втором этаже купеческой усадьбы.

На удачу Пётр решил не надеяться – тем более что судьба сама протянула ему в руки металлоискатель. Случилось это тремя днями ранее. Петру Оберину нужно было встать на учёт в военкомат – ну и волновался капитан. Он ведь фамилию сменил. Пришлось ехать в качестве страховки. Военком для вида поудивлялся смене фамилии, но потом показал себя вполне вменяемым человеком. Даже предложил за пару бутылок хорошего коньяка его знакомому в Военном комиссариате Свердловской области и бутылочку духов секретарю выписать военный билет не капитану запаса Оберину, а целому майору. Дескать, по выслуге Петру уже майорские погоны положены. А раз положены, то почему бы их и не вручить? Что же – договорились. Две бутылки коньяка знакомому, две своему военкому подполковнику Снегирёву, и пузырёк духов, наверное, красивой девушке. Ни грамма не жалко – с их-то привалившими деньгами.

– А нельзя ли и меня повысить в звании, сделать лейтенантом запаса? – уже собравшись уходить, спросил Пётр.

– Товарищ Первый секретарь! Не можно, а нужно. Правда, для ускорения, коньяк и духи и здесь не помешают.

Вот ведь, всё постперестроечную Россию за взятки ругают, а оказывается, и раньше их отменить забыли. Конечно, масштаб не тот… Договорились, одним словом. Пётр-танкист съездил в магазин за необходимым боезапасом, а Штелле, пока сидел-ждал, решил прогуляться по коридору, посмотреть наглядную агитацию. И увидел «это». На стене висел странный обруч с чуть ржавой железной коробочкой и проводами. Коробочка была раньше зелёного цвета, теперь пегая из-за ржавчины. Под стендом было написано, что это – «ВИМ».

Расшифровывается аббревиатура как «винтовочный индукционный миноискатель». Как догадался Штелле из названия, один из вариантов крепления поисковой катушки предполагал использование стоящей на вооружении винтовки Мосина вместо телескопической штанги.

– Миноискатель состоит из катушки, коробки с блоком управления, наушников, соединяющихся с блоком управления, и элементов питания, находящихся в отдельном ящике. Общая масса прибора составляет 6 кг, – вслух прочитал он надпись под стендом.

– Я с таким Дрезден разминировал, – похвастал стоящий за спиной военком.

– А это муляж? – Пётр потрогал наушники.

– Это сделали из сломанного прибора призывники из 9 школы, но у меня в кабинете есть и рабочий. Выменял в Свердловске на литр спирта, – охотно пояснил подполковник.

– Виталий Степанович, а можно мне его у вас как-нибудь на пару недель позаимствовать? – Пётр уже тогда собирался ехать в Свердловск, а среди целей поездки была и охота за кладом в центре города, по адресу Куйбышева, 63.

– Клад собираетесь искать? – хмыкнул военком.

– Клад, – кивнул первый секретарь, – Если найду, то на положенные мне от государства 25 % куплю, по совету друзей, автомобиль «Москвич».

– Шутите? – загоготал военный, – Ну, не жалко, только батарею зарядите перед использованием. Я покажу.

Сейчас проверенный прибор «ВИМ» с заряженной батареей находился у Петра в рюкзаке. Кроме металлоискателя в рюкзаке находились топорик, монтировка и попавшаяся под руку в гараже, где он всё это собирал, кирочка каменщика.

Двери и окна разрушающегося особняка были заколочены, двор завален мусором и собачьим дерьмом. Очевидно, хозяева выгуливают здесь своих четвероногих друзей. Настоящих бы друзей им лучше завести. Был и сейчас мужичок с догом. Пришлось сделать вид, что хотел дерево полить, и ретироваться. Даже услышал ворчание в спину. Стало быть, собакам всё там засирать можно, а людям – ни-ни.

Убрался «договод» через долгие десять минут – Пётр уже устал плясать на морозе. Дальше всё тоже не слишком ладилось. В дом-то он проник легко – оказывается, всё разрушено до нас. Доски с одного окна болтались на одном гвозде. Внутри включил фонарик и стал прикидывать, где тут можно подняться на второй этаж, и тут этот фонарик приказал долго жить. Вылез, порвав рукав плаща. Хорошо еще, додумался плащ старый прихватить в гараже – подумал, что грязно будет, испачкает пальто, а ведь утром по начальству шастать, а потом ещё и в Москву лететь.

Пришлось идти в магазин за спичками. Взял на всякий пожарный (ну, спички же!) пять коробков. В итоге все и истратил. Снова порвав рукав плаща – чуть не полсотни гвоздей из досок во все стороны торчат! – проник в дом. Поднялся на второй этаж по заваленной осыпавшейся штукатуркой и какими-то бумагами лестнице. Комнат было пять. Пётр настроил миноискатель и начал с ближайшей, дальше пошёл по кругу. Миноискатель пищал везде, каждый метр приходилось проверять. Удача улыбнулась в третьей комнате. Пищало сильно, прибор просто захлёбывался. И если в прошлые разы то миска железная прямо поверх гнилого пола лежала, то скоба была вбита в угол бруса, то вот сейчас ничего железного на виду не было.