Мона вздохнула, чувствуя себя пойманной врасплох. Общаться с немыми скелетами ее точно никто не учил. Типичный университет. Никаких практических занятий, никаких отчетов о том, как на самом деле выглядит мир снаружи. Она собиралась сказать «спасибо» за добрые слова, как вдруг на всю дискотеку прогремел голос:

– Йоу, народ! – Бугимен, судя по всему, добрался до микрофона. Ремикс девяностых сменился сложным битом, полились ноты синтезатора.

– Вы меня знаете! Скажите это! Я хочу услышать! Я ваш МС Би!

– МС Би! – взревела толпа.

Он засмеялся:

– Ба!

– Ба! – вновь грянули в унисон люди.

– Бугимен! – Он понизил басы.

Бурные аплодисменты и явно преувеличенно восторженные вопли заставили даже Мону закрыть уши руками. Для любителей странного инди-рока и криков дэт-метал-групп, как правило, не существовало понятия «слишком громко». Бен взвыл, передернувшись, бросил на нее страдающий взгляд и поспешил убраться прочь.

– Бен? – заорала она ему вслед, но не успела и глазом моргнуть, как он растворился в людской массе. Очевидно, для него стало чересчур громко. Его можно понять, ни один волк не продержался бы в этом заведении дольше пяти минут.

– Борис? – Она резко развернулась, а тот внезапно оказался возле нее и потянул в сторону узкого коридора рядом с баром. Судя по запаху, тут располагались туалеты, либо в противоположном конце прохода кто-то складировал зомби. Мона подавила рвотный позыв, и Борис оскалился.

– Выяснил что-нибудь? – спросила она, однако он лишь взглянул на нее, округлив глаза.

– Что?

– Ну, от бармена!

– А, – понял он и усмехнулся: – Ну, теперь я знаю его номер телефона. – Вампир показал ей цифры у себя на предплечье.

На самом деле Мона немного разозлилась и одарила его укоризненным и определенно обжигающим взглядом. Смутившись, он слегка пожал плечами и отвел глаза.

– В любом случае, – снова заговорил Борис, – боюсь, без твоей помощи это займет слишком много времени. А чем больше проходит времени… если кто-то узнает о Бербель… – Он вздохнул.

– Е-если мне придется колдовать, то только не здесь! Чересчур шумно!

Борис опять сжал ее запястье и потащил дальше. Видимо, в темноте, вдали от огней дискотеки и буйства неоновых цветов, он довольно хорошо ориентировался. Его глаза по-кошачьи сверкнули под яркими лучами прожекторов, и он целенаправленно двинулся в угол за импровизированной сценой. Пока они проходили мимо пузатых колонок, в голову Моны ввинчивался голос Бугимена.

Борис привел ее к какой-то двери и, прежде чем Мона успела что-то сказать, выбил ее ногой. Звук удара, вероятно, поглотил окружающий гомон. Перед ними открылся новый проход, и они быстро скользнули внутрь. Стоило вампиру снова закрыть за ними дверь с мощной звукоизоляцией, уровень шума упал до терпимого. Борис с раздражением сунул палец в ухо.

– Чертов гиперчувствительный слух.

– А разве мы можем просто оставить Бена там? – встревоженно сказала Мона. Его щенячье поведение пробуждало в ней чувство ответственности. Вид крупного мужчины, который в обеденный перерыв спал в корзине, свернувшись калачиком, кардинально изменил ее представление о кровожадных людях-волках. К тому же, если она еще и его потеряет… как ей объясняться перед директором? Это же ее первая неделя.

– Напишу ему сообщение, момент. – Борис достал мобильник из кармана брюк, и его пальцы запорхали над сенсорным дисплеем. Маленький смартфон изо всех сил старался поспевать за вампирской скоростью.

– Не надо писать ему целый роман… И что это вообще за язык? – Мона отобрала телефон у него из рук.

– «Глубокоуважаемый господин Бен, считаю невероятно важным ради вашей же безопасности…», скажи-ка, из какого ты века?

Борис поджал губы, недовольно наблюдая, как Мона стирала его сообщение. Текст на тысячу слов сократился до «Выходи на улицу и жди нас там, мы скоро придем.»

С кислым выражением лица Борис забрал у нее свой телефон.

В данный момент они стояли в черном коридоре, который освещался красными лампами. Пахло сладкими электронными сигаретами и манной кашей.

Мона замерла и принюхалась.

– А сейчас не помешали бы чары отслеживания, ты можешь щелкнуть пальцами… – предложил Борис и кивнул ей, как будто можно сотворить такой фокус на ровном месте.

– Отслеживающее колдовство! – откликнулась она.

– Что, прости?

– Ну, если щелкнуть пальцами, получится отслеживающее колдовство! То есть я при этом буду колдовать. Часто ошибочно говорят, что мы, ведьмы и колдуны, накладываем чары, и мы это, конечно, умеем, но колдовство – нечто совсем другое. К настоящим отслеживающим чарам мне пришлось бы готовиться: с соответствующим носителем, с заклинанием на латыни. А колдовство – это просто щелкнуть пальцами, но только очень опытные из нас способны сделать что-то подобное на чистом колдовстве. Знаешь, колдовство – это то, что могут только ведьмы и колдуны, это врожденное и… – Мона умолкла, заметив высоко поднятые брови Бориса. Ему наверняка все это известно, с его-то опытом нежизни.

Скрипнув зубами, она покосилась на собственные ладони.

– В последнее время они совсем сошли с ума.

– Твои силы?

– Да. Понятия не имею, что происходит. Все из-за стресса. У профессора я уже думала, что сейчас взорву артефакт!

– Ого, – ответил он, но, кажется, особо не впечатлился.

– Чуть не кокнула золотую бомбочку для ванны Сонотепа. – Теперь Мона не сдержала тихий смех и покачала головой.

– Значит, лучше не будем рисковать. Сначала осмотримся?

Перед ними простирался длинный темный проход, и оба почувствовали желание красться вперед осторожно. К стенам прислонялась причудливая мягкая мебель, неритмично тикали сломанные напольные часы, на картинах в вычурных золотых рамках была изображена целая череда бугименов разных эпох, а в конце коридора на столе ерзал бюст.

– Что ж, такое не каждый день увидишь, – пораженно сказал Борис.

– Эм, прошу прощения! – Мона быстро зашагала к двигающейся мраморной голове. Между проклятыми реликвиями существовала связь, магическая связь. От обыкновенного человека они ответа не получат – тот, скорее всего, проигнорирует оживший скелет, подсознательно отрицая его существование, но вот от статуи ничего не укроется.

Мраморная голова тщетно тянулась к лежащей перед ней ручке, пыталась достать ее языком и даже не удостоила ведьму и вампира взглядом. Перед ней лежала небольшая стопка бумаги с распечатанными таблицами.

– Уважаемый? – еще раз попробовала Мона.

В ответ мраморная голова с густыми усами критично скривилась и продолжила ловить языком ручку. Ни рук, ни плеч у бюста не было, что соответствующим образом ограничивало его возможности.

– У йеня шещас ет йерейени, – неразборчиво бросила им скульптура.

Мона осторожно взяла ручку и подняла так, чтобы бюст мог ее поймать. Тот сразу схватил ручку зубами с ладони ведьмы и довольно улыбнулся:

– Шпашибо!

– Не за что.

– Шем моху ыть вам полежен? – прошепелявил он с занятым ртом и, опустив ручку на лист перед собой, начал выводить витиеватые изящные буквы. Как зачарованная, Мона отвлеклась на идеально изогнутые линии его почерка. Ей самой, даже если максимально сосредоточиться, удавались только малопонятные каракули, которые профессор в университете однажды принял за иероглифы.

– Мы ищем нашу подругу. Эм, высокую, очень-очень худую, бледную, бренчащую, на вид очень старую, с красивой улыбкой. Слегка нежить.

– Хто спрашиаает?

– Что-что?

– Хто уы тахие? – осведомился бюст, и Мона быстро оглянулась на вампира, однако тот лишь пожал плечами.

– Меня зовут Мона, а это Борис. Мы ищем нашу Бербель.

– Дохументы?

– Хм, – откликнулась она и нервно выудила удостоверение сотрудника музея, которое подтверждало ее статус ведьмы, состоящей на государственной службе и ответственной за проклятые реликвии. Скульптура прищурилась и неожиданно вытянулась далеко вперед. Мона поднесла заламинированную бумагу прямо к носу бюста, и тот выдал: «Ага».

– Мужей, пйекрашно, пйекрашно! – Рот у него посинел, потому что ручка, видимо, потекла, и Мона услышала у себя за спиной тихий смех Бориса. – Штупайте дайше, можели жа углом! – Голова кивнула в сторону ряда дверей.

– Спасибо вам! – Мона отвесила легкий поклон, а потом вместе с Борисом обогнула необычное создание и направилась дальше по коридору. Стоило свернуть за угол, и, помимо манной каши, запахло травкой. На потолке сидели пауки с огромными сетями, и на миг на Мону нахлынуло воспоминание о родительском доме.

– Я слышу голоса, – пробормотал Борис. Раздался громкий звон.

Они резко остановились. За одной из дверей в коридоре определенно кто-то ссорился, опять донесся звук бьющегося стекла. Кто-то выругался. Вдруг разразился настоящий скандал.

– Что они говорят? – зашептала Мона, хотя не сомневалась, что никто ее не услышит: такой ужасный галдеж начался в той комнате.

– Просто ты слишком жирная.

– Чего-чего? – Мона в ужасе уставилась на Бориса, чьи глаза слегка светились в темноте, но на лице отразилось смятение.

– Это… это там кто-то сказал, – успокоил ее он.

Мона покраснела:

– Ах да. Точно.

– И они продолжают. Мхм… Тебе это не подходит. Снимай, – сухо воспроизводил услышанное Борис. – Просто у тебя чересчур широкий таз. Нет, нет, нет. Ты еще все испортишь. Ах, так не пойдет, только взгляни на свой профиль. Тебе нужно срочно садиться на диету. Очень срочно.

– Да что там происходит? – спросила Мона, однако ее коллега, явно озадаченный, покачал головой:

– Мне, конечно, слышно еще парочку женщин, они шушукаются, одна время от времени взвизгивает, но в остальное время мужчина, кажется, разговаривает сам с собой. У него кошмарный фальшивый французский акцент. А я в этом разбираюсь, некоторое время жил во Франции и сам долго работал в таком а…

– Да ладно, хорошо! – оборвала его на полуслове Мона. – Бербель ты нигде не слышишь?

– Бербель…

– Ну да, кого же еще?

– Бербель, которая немой скелет?

– Да ладно тебе, она же бренчит! – Мона сердито уперла руки в бока, заставив Бориса вздохнуть. Он закрыл глаза и внимательно прислушался.

– Мм, нет-нет, я слышу… а, да… ну да… это может быть бренчание костей, не уверен. Это она? Вполне вероятно. Возможно… а теперь что-то порвалось. Мужчина кричит…

– Да, это и мне слышно!

Дверь в коридор резко распахнулась. Оттуда, громко топая и возбужденно щелкая челюстью, вышла Бербель. Она бешено жестикулировала руками и показала выбежавшему за ней мужчине крайне неприличный жест.

Довольно худой, с завитой бородкой… но больше ни на что Мона внимания не обратила: ее слишком отвлекали его гигантские уши и неуклюже гремящая перед ним костями Бербель.

– Хотя бы верни мне платье! – гневно взревел он, и женщина-скелет тут же швырнула обрывок ткани ему в лицо. Тот напоминал махровую мочалку с крошечными рукавчиками.

Мужчина со всей силой хлопнул дверью, изнутри раздался громкий визг, когда он, не прекращая ругаться, напустился на остальных моделей.

– Бербель… вот ты где! – Мона сделала пару шагов к скелету, до безумия радуясь, что нашла ее целой и невредимой. Как можно незаметнее пересчитала самые важные кости и улыбнулась громыхающей даме.

Скелет замахал руками в воздухе, гнев делал непристойные жесты еще более выразительными, и Борис, похоже, понял, что она пыталась им сказать.

– Не переживай, чтобы стать такой худой, как современные модели… тут недостаточно просто умереть. – Он ласково похлопал ее по акромиону и ключице.

Бербель повесила голову.

– Кстати, мне всегда казалось, что тебе очень идет это розовое платье, – добавил Борис, и когда Мона лихорадочно закивала, Бербель снова вскинула голову и ответила своей самой красивой улыбкой. А потом гордо прошагала мимо них по коридору, правда, в противоположном направлении. Судя по всему, тут имелся черный ход, могли бы и сами догадаться. Проклятый экспонат наверняка не прошел бы через парадную дверь.