Вне себя от пылающего внутри гнева, я вошла в кухню и, открыв хозяйский холодильник, осмотрела полки. Из готового – остатки лазаньи, что мы с Вандором если на ужин, и несколько кусочков вишнёвого пирога. Всё остальное – свежие продукты, фрукты, овощи и деликатесы. Конечно, кто будет оставлять еду на несколько дней вперёд, когда к твоим услугам – высококвалифицированные повара, а любой каприз выполняется по щелчку пальцев?! Достав тарелку с пирогом, я поставила её на поднос, взяла пару яблок и положила рядом. Налила чай и уже собиралась пойти обратно, как в кухне появился Вандор.

– Что ты тут делаешь? – увидев меня, весьма холодно осведомился он.

Не сомневаюсь, что о том, что именно я делаю, он прекрасно догадался и без слов. Отвечать мне не хотелось. Во-первых, меня всё ещё колотило от негодования, во-вторых, мне вообще не хотелось с ним разговаривать.

С момента переезда в спальню Вандора прошло три дня. Странные это были дни и ночи тоже странные… Каждый раз, приходя с работы, он смотрел на меня каким-то непонятным и немного пугающим меня взглядом, а после мы спускались вниз затем, чтобы поужинать. Когда же дело доходило до постели… Впрочем, здесь как раз удивительного ничего не было: Вандор брал меня, не спрашивая моего на то согласия. Жёстко, настойчиво. И всё же это было вовсе не так, как прежде. Странно… Он словно бы думал не только о себе, но и пытался доставить мне удовольствие, а после тесно прижимал к себе. Я слышала его тяжёлое дыхание, чувствовала биение сердца, и это тоже было странно.

С каждым новым днём я всё острее ощущала необходимость поговорить с кем-то, поделиться страхами, сомнениями. Потому что… потому что чем больше проходило времени, тем чаще я понимала, что воспоминания о Матвее, мысли о нём становятся всё более расплывчатыми. Словно фантик от жвачки, постепенно выцветающий на ярком солнечном свете. Днём, оставаясь наедине с самой собой, я думала о нём, но когда Вандор возвращался домой…

Вот только поговорить мне было не с кем. За эти дни Стэллу я видела всего несколько раз, да и то исключительно в те моменты, когда она занималась какой-нибудь грязной и тяжёлой работой по дому. Действовать ей на нервы болтовнёй мне не позволяла совесть. А вечером вращался Вандор, и поговорить с ней снова не удавалось…

Этим же вечером, воспользовавшись тем, что он был занят у себя в кабинете, я пришла к ней. Она лежала на кровати, несмотря на тепло укутанная в одеяло. Заметив моё появление, приподнялась, и я поразилась тому, как ужасно она выглядит. От природы смуглая кожа была бледной, под глазами – огромные синяки, взгляд измученный. Сперва я подумала, что она заболела, но нет…

Так и не ответив, я попробовала обойти Вандора, но он ухватил меня за локоть и тоном, ещё более холодным, чем прежде, снова задал вопрос:

– Что ты делаешь?

– А ты не видишь? – гневно посмотрев на него, не удержалась я.

– Вижу, – ответил он сдержанно. – Но хочу услышать ответ от тебя.

Я стиснула зубы. Для того, чтобы не высказать ему всё, что я думаю о его методах воздействия, мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку.

– Стэлле нужно поесть, – проговорила, не глядя на него. – Хочу отнести ей немного еды.

– Прислуга питается в специально установленное для этого время, – тут же донеслось мне в ответ. – Поэтому положи всё на место и иди в спальню.

И тут я не выдержала. Клокотавшая во мне ярость подкатила к горлу. От желания швырнуть поднос ему в лицо задрожали руки. Будто бы ему не известно, что в отведённое для этого время Стэлла не может не то что поесть, а даже войти на кухню! Будто бы он не знает, что ей сделать лишний вдох некогда! Почему она мне только раньше не сказала?! Когда я увидела её покрасневшие, с трещинками от химии ладони…

– Она три дня не ела, Вандор! – вскрикнула я. – Ты её видел?! Считаешь, это нормально?! Считаешь, у тебя есть право так над ней издеваться?!

– У меня есть право делать с ней всё, что я захочу, – в противовес моей ярости спокойно заметил он. – А после того, что она сделала – тем более.

– А что она сделала? Попыталась защититься?! Твой друг напугал её!

– Поставь поднос, – повторил он резко.

– Твой управляющий – самый настоящий ублюдок, – прошипела я. – Стэлла три дня не ела, Вандор! Ты понимаешь это?! И ему это известно, а он…

– В этом доме есть чётко установленные для прислуги правила, – тон его был всё таким же ровным, и до меня отчётливо дошло – бесполезно. Что бы я ни сказала, это бесполезно, и мы со Стэллой должны воспринимать подобное за великое благо. Потому что его воля, одно его слово, и с каждой из нас сделают всё, что ему угодно. Угодно ему, чтобы я обслуживала его каждую ночь – будет именно так, угодно, чтобы Стэлла сдохла от голода – нет вопросов.

– В задницу твои гребаные правила! – закричала я. Бросила поднос на стол, и чашка с чаем, покачнувшись, упала на бок. Почувствовала, как на глаза наворачиваются злые слёзы. – Ты приказал замучить её, вот и все правила! Молодец! Сильный мужчина! Можешь пойти и посмотреть, чего ты добился!

– Прекрати истерику! – процедил он и, поймав мою руку, сильно сдавил локоть. Я стиснула зубы. – Ты забываешься, с кем разговариваешь, Милана.

У меня вырвался язвительный, истерический смех.

– Как тут забудешь, – выплюнула, закончив смеяться так же резко, как и начала. – Разве ты дашь забыть? В какой-то момент я подумала, что ты… – не договорив, поморщилась и дёрнула рукой. – Пусти!

Попыталась оттолкнуть его, но он поймал и вторую мою руку. Прищурился и зло выговорил:

– Не боишься, что подобным поведением наживёшь проблемы и себе?

– Какие? – вскинув голову, осведомилась я. – Лишишь меня еды? Или охране отдашь? Или изобьешь до полусмерти?

Взгляд его потемнел. Не знаю, что было в этот момент в его мыслях, но когда я снова дёрнулась, он толкнул меня к столу. Верхняя губа его приподнялась, словно бы он хотел зарычать, как дикий зверь. Бездна… Я попыталась вырваться, но он и не подумал меня отпустить. Надавил на спину, заставив нагнуться и упереться ладонями в стол.

– Отпусти! – Я снова сделала попытку вывернуться. – Я не хочу!

– Сейчас захочешь. – Он принялся задирать подол моего платья, и это так взбесило меня, что я, несмотря на доводы рассудка, стала выворачиваться ещё сильнее.

Пытаясь оцарапать, впилась ногтями ему в руку, но он даже не вздрогнул, лишь с силой шлёпнул по заду и процедил:

– Уймись! Всё равно будет так, как я скажу.

Вот в этом я как раз-таки не сомневалась, но вряд ли слова его в данный момент были тем, что могло заставить меня подчиниться. Я действительно не хотела! После того, как я увидела измученную Стэллу, после его циничного желания доказать, что он – всё, а мы – ничто… Единственное, что бежало по моим венам вместе с кровью – злость.

Почувствовав его руки у себя между ног, я стиснула зубы и сжала руки в кулаки.

– Расслабься, – проговорил Вандор у меня над ухом. – Тебе же будет проще.

Но расслабляться я не собиралась. И отвечать ему – тоже. Хочет насиловать – пусть насилует! Почувствовала его усмешку. Усмехается… Я ждала, что он возьмёт меня резко и жёстко, что накажет за дерзость. Прятаться… Ни разу я ещё не пряталась, но сейчас… Однако вместо того, чтобы с маху втолкнуть в меня член, он поднёс пальцы ко рту и, смочив слюной, снова коснулся меня между ног. Мягко развёл складочки и неглубоко проник внутрь. Погладил круговым движением и, вновь усмехнувшись, тихо, бархатным гортанным голосом проговорил:

– Всё равно будет так, как нужно мне.

Надавил на клитор, приласкал, чуть надавливая и тут же поглаживая, и я почувствовала, как тело откликается на его движения.

– Я не хочу! – Дёрнулась.

– Врёшь.

Несколько новых движений пальцами. Так, словно бы ему была знакома каждая чувствительная точка моего тела. Влажный поцелуй за ухом, касание тёплого языка и щекот дыхания. С каждой секундой огненная спираль желания внутри меня становилась ярче, плотнее. Низ живота заныл.

– Ну вот, ты уже потекла, – проурчал он мне в волосы.

Я и правда потекла… Господи, как же я не хотела этого! Из последних сил я пыталась сопротивляться его напору, но животные инстинкты брали своё. Он даже платье моё не расстегнул…

Его твёрдый, стоящий член упёрся в меня, и он, впившись пальцами в мои бёдра, подался вперёд. Я была такой влажной, что даже боли не почувствовала от его проникновения. Только ощущение наполненности себя его плотью.

– Я ненавижу тебя, – всхлипнула я, в отчаянном бессилии стукнув кулаком по столу.

– А ты и не должна меня любить, Милана, – обжёг выдохом влажную от прикосновений его языка мочку моего уха. – Ты должна слушаться и ублажать меня.

– Скотина!

На это он в который раз усмехнулся и принялся вбиваться в меня. Резко и быстро, шумно дыша и постанывая от удовольствия. Одна его ладонь лежала у меня на спине, пальцы второй вжимались в бедро так, что я не сомневалась – завтра на коже выступят синяки. В этот момент я действительно ненавидела его! Так сильно, что хотела ударить. Размахнуться и залепить хлёсткую сильную пощёчину. Я думала, он сломает меня… Он действительно сломал, но вовсе не так, как мог бы. Каждое его движение находило в моём теле отзыв, каждый толчок вызывал прилив наслаждения. Не выдержав, я застонала. Протяжно и чувственно…

– Послушная девочка, – шепнул он. – Моя хорошая послушная девочка…

Его послушная девочка. Слова эти вызвали во мне непонятные чувства. Послушная девочка… Моя девочка… Он врезался в меня, а в голове стоял туман. Кровь бежала внутри горячей лавой, а наслаждение накатывало, словно волны. Я никогда не видела моря по-настоящему, никогда не чувствовала его прикосновений, но что-то подсказывало мне, что именно так оно разделывается со своими неосторожными жертвами: ласкает, манит теплом синих волн, а потом накрывает с головой и утаскивает в свои глубины. Я тонула…

И когда самая мощная волна, накатив, сбила меня с ног, не сдержалась и закричала. Выгнулась, всхлипнула и снова ударила кулаком по столу.

– Ненавижу… – заскулила я, ощущая, как он пульсирует, выплёскивает в меня своё желание, как трётся внутри, заполняет всю мою сущность.

– Опять врёшь, – просипел он, отпуская меня. Погладил по заду и, одёрнув подол, проговорил: – Жду тебя в спальне.

Выдохнув, я кое-как приподнялась на локтях. Ожидала, что он ещё хоть раз обернётся, но Вандор ушёл, так больше на меня и не посмотрев. Ноги у меня всё ещё были ватными, колени подрагивали. Скрестив руки, я вновь уронила на них голову и тяжело сглотнула. От досады в горле встал комок, но слёз не было. Только в груди мерзко жгло. Собственное тело предало меня…

Подчиняться я не собиралась. Поднявшись на второй этаж, я прошла в свою старую спальню. Нет уж. Тело моё он, может быть, подчинить себе и способен, но разум и душу… Для этого нужно нечто большее, чем хороший член и умение раздавать приказы. Впрочем, первое мне и сравнивать-то было не с чем.

Скинув платье, я зашла в кабинку и включила тёплую воду. Никогда не знавшая особого комфорта, в этом доме я постепенно привыкала к роскоши: ванна с джакузи вместо обычного душа, убранная горничной постель, еда, приготовленная знающим своё дело поваром… Но сегодня хлёсткий душ и постель – вот и всё, чего я желала.

Однако едва я, промокая полотенцем намокшие кончики волос, вышла из ванной, взгляду моему предстал сидящий на уголке кровати Вандор. Осмотрев меня с ног до головы, он грациозно, словно хищник, поднялся и двинулся ко мне.

– Я что тебе сказал? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Ты уже получил всё, что хотел, – вместо ответа отрезала я.

Только-только начавшая утихать смешанная с досадой злость тут же напомнила о себе. Там, внизу, он взял меня, как последнюю шлюху… Может быть, ему и удалось добиться отклика моего тела, это ничего не меняет. Он – хозяин, а я – вещь. Точно такая же, как и измученная, голодная Стэлла. Но если он думает, что при этом я покорно пойду к нему в спальню, он ошибается.

– Вряд ли, – уголок его рта дрогнул. – Мне не нравится, когда приходится повторять несколько раз, Милана. И ты уже должна была это понять.

– А мне не нравится, когда один человек считает себя вправе распоряжаться жизнью другого, – парировала я, не отводя взгляда. – И ты уже тоже должен был это понять.