Глава 18 Недоразумение

К рубщикам (или пильщикам – Иванов затруднялся в правильной формулировке), вышли не сразу. Немного поплутали среди деревьев, каждый раз находя направление исключительно по звуку, после долго стояли, поражаясь размаху бедствия.

Вырубка, Анисий употребил очень верное слово, велась действительно хищнически. Подчистую, просеками. Судя по успевшим посереть пенькам – довольно давно. Срубленные со стволов ветки не вывозились, они валялись тут же, как попало и достаточно спички – полыхнёт до небес.

Колеи от техники, глубокие и накатанные, уводили куда-то вдаль параллельно дороге.

– Сволочи, – грустно сообщил домовой, чуть не плача от такого беспредела. – Как есть – сволочи.

– Куда лесник смотрит? – буркнул Серёга, и тут же получил ответ от напарника, неприятный в своей прямоте.

– На денежные знаки. Края глухие. До всего далеко. Посторонние не шляются. Удобно… Рубят и продают. А сверху крышуют.

Это Иванов и сам понимал. Спрашивал больше риторически, чем хотел узнать истину от постороннего.

С леса кормились многие. Секрета из этого особо никто не делал, а некоторые оборотистые знакомые по службе в полиции сознательно добивались должностей на богатых древесиной задворках.

Материальное положение поправляли. И не без успеха.

Доводилось инспектору видеть майоров и капитанов из глубинки на люксовых машинах, какие в городе, в их чинах, ни за что не купить, как ни коррумпируйся. С квартирами в престижных районах, с регулярным отдыхом на статусных курортах и с широчайшими связями в деревообрабатывающей отрасли.

Их, конечно, периодически трясла собственная безопасность, но, чтобы кого-то посадили – такого Сергей не помнил. Максимум – увольняли по статье. Ерундовая кара, если успел на всю жизнь себя обеспечить.

Почему так происходит – он не особо задумывался, здраво предполагая, что дельцы в погонах готовят пути отхода заранее и исправно заносят долю кому положено, лично ничего не подписывая и особо не засвечиваясь.

Дураков среди бизнес-талантов не водится. Их ещё на подступах к кормушке сжирают более зубастые конкуренты.

И это только в полиции. Хотя, в других структурах, обстановка сходная. Люди ходят возле денег. Больших денег. Потому каждый крутится, как может, реализовывая предоставленные государством возможности на благо конкретного себя.

Всем причастным к лесозаготовкам хорошо, только лесу плохо.

Антон сформулировал проще и понятнее:

– Суки.

Бензопила завизжала совсем неподалёку, послышался треск падающего дерева.

Не сговариваясь, инспекторы двинули на звук. А вот Анисий отстал.

– Ты меня прости, хозяин, но на глаза людям я показываться не буду, – сказал он, осматриваясь. – Рядышком поверчусь-покручусь. Ежели какая беда – руку подними, и я на выручку брошусь. Не сомневайся.

Соглашаясь с доводами, Сергей одобрительно показал большой палец, вскользь посоветовал вообще свалить отсюда подальше. Швец шуточно уточнил:

– С поднятой рукой долго стоять?

– Не долго, – маленький бородач проигнорировал юмор. – Лишь бы я увидал. А там в обиду не дам. В лесу силы у меня хоть и нет, но и без неё домовики кое на что способны, коль жареный петух в зад клюнет.

Дальнейшее словоблудие Анисий пресёк просто – исчез среди густого подлеска, только его и видели.

***

Из-за деревьев доносился рабочий процесс лесорубов. Возня, скупые мужские реплики, состоящие из неопределённых междометий со связывающим их матом, приглушённое тарахтение бензопилы на холостых оборотах.

Забирая левее звукового эпицентра, инспекторы выбрались на новую вырубку. Антон, включив нематериальность и оставаясь в видимом спектре – первым, напрямую, не разбирая дороги; Иванов, с треском продираясь сквозь наваленные вдоль проезда ветки – вторым. По-другому бы там пройти не получилось – в рукотворном завале лазейки для нормального человека отсутствовали.

Старый домовой точно подметил – лес хищничали. Четверо разнокалиберных мужиков, в расстёгнутых по теплу куртках, неспешно и, одновременно, с большой сноровкой избавляли поваленные деревья от веток, мало интересуясь окружающей обстановкой.

Если бы не сам характер труда – впору залюбоваться. Ни одного лишнего движения. Действуют слаженно, ловко, роли явно заранее расписаны и доведены до автоматизма, а скорость исполнения заставляла распахнуть рот в немом восхищении от профессионализма лесорубов.

Из инструментария у них – бензопилы, топоры и старенький трактор с тросами для перемещения готовой продукции в общую кучу.

Поодаль стоял серый УАЗик-«Буханка» без водителя.

– Ни хрена не боятся! – зло высказался Сергей, попутно освобождая рукав от уцепившейся за ткань ветки. – Их же с квадрокоптера только слепой не увидит!

– Потому что территория частная, – у Швеца нашёлся ответ и на эту сентенцию. – Лесникам тут делать нечего, прочим госслужбам – тоже. Кушай, друже, плюсы капиталистического мироустройства… Сам же помнишь, как тебе зелёные гектары по беспределу подарили. Чтобы кое к кому подольститься и виртуально чмокнуть в высокое седалище. Теперь результат налицо.

Укол неожиданно свалившимся богатством был Сергею неприятен, но сдавать назад, виноватясь за доставшийся кусок леса, он отказывался. Напарник прекрасно помнил все обстоятельства, сопутствовавшие расширению угодий турбазы: как прессовал хамоватый генерал, желая отжать приглянувшийся бизнес, как Фрол Карпович и Александрос устроили целое представление, перепугав того до ледяного пота, как в шутку сказанное пожелание устроилось само собой через чиновничий подхалимаж.

Помнил, многое видел своими глазами, а теперь, почему-то, вёл себя как посторонний, с уклоном в обличительство.

– Верно, Тоха. Моё рубят.

– Не твоё, а общее, – Швец, вернувшись в осязаемое состояние, говорил на ходу, не поворачиваясь к напарнику. – То, что сборище паразитов захватило народное добро и раздаёт его по своему усмотрению – плохо! Очень плохо! И клал я на институт частной собственности свой пролетарский болт. Со всей моей классовой ненавистью! Они этот лес не садили, не растили, не ухаживали за ним. Зато право подписи в звонкую монету обращать – впереди всех мчатся. Ворьё привилегированное… – призрака покоробило от сложившего в стране положения дел. – Поэтому ты с формулировками постарайся аккуратнее. По бумагам – твоё, да. По жизни – народное. Эти мужики, более чем уверен, здешние. Выросли тут, живут, за ягодами сюда ходят, как их деды и прадеды.

– За ягодами?! – переспросил Сергей, останавливаясь. Дважды вздохнул, прогоняя нахлынувшее раздражение, а после, гордо вздёрнув подбородок, наигранно-весело предложил. – Убедил! Пойдём обратно. Пусть рубят, раз общее. Мне не жалко.

– Стоп! – рыкнул Антон, не сбавляя темпа ходьбы. – Нас заметили! Держись за мной, без резких движений…

На инспекторов, козырьком приложив ко лбу ладонь, смотрел один из расхитителей – невысокий мужчина, по возрасту годящийся Иванову в отцы. Сам навстречу не шёл, поджидая гостей рядом с товарищами по противозаконному бизнесу. Те тоже оставили работу. Кто-то закурил, пила заглохла.

Стояли молча, глядели с вызовом.

– Серёга! – обратился к коллеге призрачный инспектор, игнорируя ожидающих развязки мужиков. Ему отчего-то показалось важным закончить свой социалистический монолог. – Я не на тебя бочку качу, а на порядки ваши, неправильные. Но и лес рубить без разрешения нельзя. Всё по тем же причинам. Лес – общий, народный, а не источник обогащения для избранных… Заготавливай они дрова на зиму, убирай за собой по-человечески, как положено – веришь, и слова бы не сказал, и тебя бы увёл. А тут одних пеньков – можно целую зиму какой-нибудь райцентр отапливать. Вместе с многоэтажками, больницами, школами и детскими садами.

Лесовладелец, идущий следом за Швецом, понятливо хмыкнул.

Молодец Тоха. Ненавязчиво обозначил этим личностям, с какой целью они припёрлись без приглашения и, вместе с тем, дал понять, что на конфликт не настроен. Ведёт себя смирно, от похабщины воздерживается.

– Привет труженикам пилы и топора! – призрак остановился метрах в десяти от мужской четвёрки. – Про лицензию на вырубку спрашивать, подозреваю, излишне?

Притормозивший рядом Иванов целиком полагался на болтливость напарника. Потому что внезапно затупил, смутно представляя, как поступать дальше. Ну, увидели, кто с бензопилой развлекается, и что? Стыдить, пока они не расплачутся и не убегут вечно каяться в содеянном? Клеймить и обличать, взывая к гражданской ответственности? Вызывать полицию? Фотографировать физиономии расхитителей, запугивая обнародованием их ремесла? Громко возмущаться? Драться?

К мордобитию Сергей относился ровно, несмотря на численное преимущество лесорубов. У них – топоры, у него – Сила.

У Швеца – приличная подборка финтов из смеси невидимых перемещений и ловкости. Навострился, паразит, мерцать в пространстве, будто марвелловский супергерой. Исчез – появился, победил. Снова исчез, и поди угадай, где возникнет.

При желании он эту четвёрку способен в одиночку успокоить, не вспотев, что морально очень поддерживало.

***

С выбором поведенческой линии помог тот самый, зрелый мужчина, первым заметивший инспекторов.

– И вам не хворать, – процедил он, со своей стороны тоже прикинув возможные последствия встречи. – Что хотели?

О лицензии и не заикнулся.

– Вежливо попросить о прекращении незаконной вырубки, – тоном благовоспитанного мальчика сказал Швец. – Вы уезжаете. Мы уходим. Лес остаётся. Пусть растёт.

– И всё?

– Да.