Но перед самым отбытием в школу солнца Одри помирилась с сумасшедшей, и та снова дала ей полюбоваться портретами прекрасного незнакомца. Улучив момент, когда Джейна отвернулась, Одри резким движением вырвала наугад один из листов блокнота, быстро спрятала его, запихнув за пояс юбки, и почти сразу ушла. Заметила ли безумная пропажу одного из своих чудесных рисунков или просто занялась новым, Одри так и не узнала. Лишь дома она смогла проверить, какую же картину удалось украсть, и хотя надеялась заполучить рисунок со змеями, оказалось, что она вытащила простой портрет. Но на нем загадочный красавец был так хорош, что она только порадовалась своей удаче. Одри, наверное, была одной из немногих, если не единственной, кто верил в существование этого человека, которого Джейна называла «гостем». Красота ангельских черт пленила юное наивное сердце Одри, вытеснив все остальные мужские образы, что видела она раньше. И в ее душе поселилась несбыточная мечта о встрече с ним.

Глава 8. Дождь в городе дождя

– Что-то не так, – задумчиво протянул Джейкоб и, опершись руками на низкий подоконник, пристально вгляделся в синюю хмарь за окном. Лоб коснулся прохладного стекла, и оно затуманилось от дыхания. Пригнув голову, Джейкоб взглянул на вечернее небо. – Не нравится мне это.

– По-моему, ты преувеличиваешь.

Елена, быстрым шагом подойдя к двери в детскую, бесшумно отворила ее и проверила близнецов. Чуткий слух уловил едва слышное ровное дыхание. Белокурые кудряшки рассыпались по одной из подушек. На второй виднелась лишь стриженая макушка: мальчик почти полностью закутался в одеяло. Дети сладко спали. Улыбнувшись, Елена прикрыла дверь и подошла к мужу, все еще стоявшему с нахмуренным лицом у окна. Она обняла его сзади за талию, уткнувшись носом в длинные волосы, и бросила взгляд на небо из-за его плеча. Джейкоб, не меняя позы, накрыл ее маленькие руки своими и продолжил наблюдать за ненастьем.

– Зимой тоже бывают дожди, – кротко сказала Елена. – А иногда в мае выпадает снег. Это в порядке вещей, хоть и необычно.

– Не здесь, только не здесь. – Джейкоб покачал головой. В голосе слышалась тревога. Вот уже третий день как в городе дождя отступили декабрьские морозы, и с неба вместо пушистого предновогоднего снега полилась вода. По мнению Елены, в зимней оттепели не было ничего удивительного, но Джейкоба уже с первого дня беспокоил этот дождь.

– Ну почему? – возразила Елена, пытаясь успокоить мужа. – Здесь теперь, как и в обычном мире, чередуются сезоны, меняется погода. И дожди тут тоже бывают. И довольно часто.

Она обошла мужа, уселась перед ним на подоконник и заглянула в глаза смеющимся взглядом.

– Дождь в городе дождя – твои любимые слова! – сказала она. – Я не вижу ничего странного в нем, хотя, честно, меня это очень расстраивает. Всегда хочется, чтобы на Новый год город был засыпан пушистым снегом. Чтобы цветные гирлянды отражались в его искрах, а не в лужах.

Джейкоб с рассеянной улыбкой взглянул на жену и вновь уставился за окно. Елена развернулась и, приникнув лбом к стеклу, тоже принялась таращиться на дождь, брызги которого мельтешили под фонарями, рябью бежали по лужам, мокрыми мазками штриховали полупрозрачный воздух.

– Я чувствую, что-то неправильно. – Джейкоб приоткрыл окно и высунул руку, словно пытаясь на ощупь определить уместность нынешнего дождя. – Дожди зимой бывают. И оттепели бывают. Но для здешних мест это все равно странно. С тех пор, как смена сезонов пошла во всех городах стихий своим чередом, они всегда слишком нарочитые. Я бы сказал, лубочные.

– Лубочные? – Елена с удивлением повернулась к мужу. – Сезоны?

– Ну да. Я не знаю, как еще назвать. Словно для наглядной демонстрации того, какой должна быть настоящая зима, как выглядит истинная весна. Ну вспомни. Уж если лето – то лето мечты! Если осень – то буйство красок.

– Ну, мы все-таки не в обычном мире, – усмехнулась Елена. – Вот и сезоны здесь такие яркие.

– Так о чем я и говорю! – подхватил Джейкоб.

Он наконец закрыл окно, шелест дождя смолк, и в комнате стало почти совсем тихо. Елена зябко повела плечами: с улицы успело надуть, и внутри заметно посвежело. Она какое-то время в раздумьях смотрела на комнату, где спали близнецы, но дверь была закрыта плотно, вряд ли они почувствовали холод.

– Яркие сезоны, – повторил за женой Джейкоб. – Значит, зима должна быть зимой. Особенно сейчас, перед Новым годом, снег должен валить, словно наверху кто-то только и делает, что разрезает перины и посыпает нас пухом. А вместо этого третий день льет дождь. И я бы совершенно не волновался, покажись бы при этом солнце хотя бы ненадолго. Сразу стало бы понятно, что нет никакого сбоя. Но уже три дня наш город ведет себя точно так же, как тогда, шесть лет назад. И многие годы до этого. Небо затянуто дождевыми тучами, и дождь не прекращается ни на минуту. Тебе было не до этого, но я постоянно наблюдал. Он не остановился ни разу!

– Ты не можешь этого знать, ты же все-таки ночами спишь. – Елена заметно погрустнела. Тревога мужа понемногу начала передаваться и ей, хотя она и не верила, что происходит какой-то сбой. Но уже засосало под ложечкой, заныло сердце.

– Ты права. Может, когда я сплю, дожди не идут. Если так, то все в порядке, и у меня просто приступ паранойи. Но я хочу убедиться, поэтому этой ночью собираюсь понаблюдать.

– Если будет невмоготу, я тебя сменю, – предложила Елена, спрыгнула с подоконника и подошла к письменному столу в углу комнаты. Вытащив из домотканой лоскутной сумки стопку бумаг и несколько тонких папок, она принялась раскладывать их на столе в каком-то определенном порядке, периодически сосредоточенно пролистывая.

– Но ты пока не ложишься?

– Хочу перед сном немного поработать.

Поймав на себе удивленный взгляд мужа, Елена легонько хлопнула себя по лбу.

– Я ж и не сказала! Весь день мечтала и представляла, как тебе похвастаюсь, а момент настал, у меня и вылетело.

– Что случилось? – с интересом спросил Джейкоб, подходя к столу, уже полностью заваленному какими-то документами и газетными подшивками, и, смеясь, добавил: – Как ты столько дотащила?

– Охота пуще неволи! Мне же наконец дали доступ ко всем материалам. Я теперь полноценный журналист, и у меня первое самостоятельное дело.

– Дело? Так ты журналист или следователь? – Джейкоб улыбался, от недавней тревоги на его лице вроде не осталось и следа. А может, он просто решил больше не нервировать жену, пока не убедится, что и ночью дождь продолжает идти, не прекращаясь ни на минуту.

– Ну, статья, статья. Доверили мне, я так ждала! Но бумаги к ней не относятся, это факультатив… и как раз, скорее, дело. Хочу провести маленькое собственное расследование. Вот, воспользовалась положением и забрала домой то, что пока удалось найти.

Елена нагнулась над столом, аккуратно поправляя подшивки и записи, словно выравнивая их по невидимой линейке. Ее руки почти нежно касались пожелтевших листов бумаги, как хрупкого полуистлевшего пергамента из раскопок древних руин. Джейкобу невольно вспомнились толстые фолианты в маяке, которые он так же бережно листал, будто неосторожное и грубое прикосновение уже само по себе было кощунственным для священных страниц. Но его трепетное отношение не спасло старинные книги, все они были сметены разбушевавшейся стихией, обезумевшей водой, которой управляла жестокая рука Януса.

– И о чем будет твое расследование? – Джейкоб мягко заправил за ухо Елене длинные светлые пряди, которые почти касались бумаг, чтобы лучше видеть ее точеный профиль. Жена подняла на него теплый взгляд.

– Я хочу разобраться в событиях тех лет, ведь мы почти так ничего и не поняли. Мы действовали по наитию, по зову души. Делали то, что было в наших силах. Но так до конца ничего и не знаем. Откуда все это пошло? Как Янус додумался до того, чтобы остановить смену сезонов, откуда он это узнал? Что за странные вещи и почему мы, хранители, сами ни о чем не знали? Ведь этот опыт должен был передаваться, нас должны были учить.

– Ого, вот даже как! – Джейкоб присвистнул, еще внимательнее всматриваясь в бумаги, заполонявшие письменный стол. – И как же тебе удалось добыть эти данные?

– Я журналистка! – важно сказала Елена и зарделась. – Имею право изучать все материалы, касающиеся городов и школ стихий. И мне дали доступ в центральную библиотеку.

– Так вот где ты была! В главном городе?! И скрывала!

– Очень боялась, что сорвется в последний момент. Там не то чтобы был гриф секретности. Наоборот. Все словно поросло быльем, никому не хочется углубляться и заниматься этим. Подумаешь, какой-то новоиспеченной журналисточке захотелось покопаться в старых газетах и записях. Стоит ли ради нее менять привычный режим? Но я же упрямая. Я и так долго ждала, пока доучусь, студентов туда не пускают.

Джейкоб с любовью и гордостью взглянул на жену.

– И еще, – продолжала Елена, – заодно поищу что-нибудь про созидателей. Ведь нас почему-то еще и так называли, но значит, мы должны что-то создавать.

– Да, да, меня тоже немного это всегда удивляло, – заметил Джейкоб. – А здорово, что ты занялась этим делом. Я теперь просто сгораю от нетерпения, очень хочу узнать, что тебе удастся накопать! Мне тоже всегда хотелось понять, почему нам пришлось все выяснять такими сложными способами.

– У меня есть две теории. Первая – простая. Что все на это давным-давно махнули рукой, потому что ничего не происходило.

– А вторая? – Джейкоб обратился в слух.

– Ну тоже, в общем-то, простая. – Елена усмехнулась. – Что все скрыто специально. Не Янусом, нет. А кем-то раньше. И не с той целью, чтобы хранители не справились со своими задачами. А будто эти знания могли потянуть за собой другие, а кто-то этого не хотел.

– Звучит пугающе, – произнес Джейкоб. – Что же такое надо было скрыть, если на карту не побоялись поставить даже безопасность целого мира?

– Поэтому я надеюсь, что это у меня синдром новичка, – нервно хихикнула Елена и на вопросительный взгляд мужа пояснила: – Ну, когда, бывает, приходит свеженький специалист на свое первое место: не важно, в журналистике, полиции или, к примеру, в больнице. И ему кажется, что он настолько умный и способный, а все, кто тут работает, уже давно закостенели в своих взглядах. И его душа рвется в бой, ему хочется себя показать. Ну и начинает придумывать то, чего нет. Будто до него никто внимания не обратил, а он пришел и все вдруг выяснил с лету. Это потом проходит.

Елена зевнула и потерла глаза, принимаясь снова перечитывать одну из подшивок.

– Ложилась бы лучше, – сказал Джейкоб. – Я же вижу, что ты устала. Это тот самый синдром новичка, брать на себя слишком много. А еще меня сменить собиралась.

Елена с благодарностью взглянула на мужа и кивнула.

– Ладно. Оставлю все тут, если ты не против. С утра засяду со свежей головой. Или с середины ночи. Ты разбуди меня, если не сможешь до утра продержаться, хорошо?

Она еще раз заглянула к детям и отправилась стелить постель, а Джейкоб уселся на широкий подоконник с книгой. Дождь все стучал по стеклу, и не обязательно было наблюдать за ним, достаточно слышать.

Они все еще жили в квартире, выделенной Джейкобу как учителю, хотя его новый важный пост подразумевал улучшение жилищных условий. Теперь он занимал кабинет и должность Януса, а директору полагалась совсем другая квартира, но они не спешили переезжать. Елена шутила, что ждет, чтобы из нового жилища выветрился дух Януса, а Джейкобу просто было комфортно на старом месте. Но близнецы подрастали, и скоро уже могло стать тесно и шумно, поэтому намечался переезд.

Заняв новую должность, Джейкоб тоже сразу принялся в свободное время искать информацию, которую сейчас изучала Елена. Но если что-то и хранилось когда-то в самой школе дождя, а не только в центральной библиотеке главного города, то прежний директор уничтожил все свидетельства об этом до последнего клочка бумаги.