– Ой, да брось, я вроде как в долгу перед тобой. В конце концов, ты спасла мне жизнь.

С этими словами Вивьен прошлась по комнате, как будто у себя дома, раздвинула шторы и выглянула в окно.

– Вот бы на одну из таких лодок, а? Я слышала, они стоят целое состояние…

Лени не знала, как ответить. Она часто терялась, когда люди заводили пустяковые разговоры или о ком-то сплетничали.

Вивьен вдруг развернулась и хлопнула в ладоши.

– Так, ну всё, Простушка-Лени. Идем завтракать, я умираю с голоду. Должна же ты что-то есть? Тут за углом есть сказочная пекарня, там делают лучшие круассаны. А главное, сидишь прямо над каналом. Позволь пригласить тебя, моя спасительница.

Лени тоже проголодалась, однако предпочла бы пойти в кафе одна, чтобы спокойно познакомиться с городом и его жителями. Но и отказаться от приглашения, так чтобы это не выглядело бестактным, она не могла. Поэтому кивнула.

– Супер! Через полчаса зайду за тобой.

3

Какое-то время Яна лежала, прислушиваясь к тихому дыханию Номера Шесть, пока тишину не прорезал громкий сигнал. Он прозвучал единожды, в течение примерно пяти секунд, оставив за собой короткое эхо, после чего вновь воцарилась тишина.

Яна приподнялась и подтянула спальный мешок на обнаженные плечи. В противоположной камере шевельнулась Номер Шесть, тихо простонала и опустила ноги на каменный пол, но не стала сразу подниматься, а посидела на краю кровати, подперев голову руками.

Яна с трудом себя сдерживала. Хотелось спросить, что это за сигнал, как чувствовала себя Номер Шесть, как ее на самом деле звали и как долго она здесь пробыла. Яна хотела знать обо всем, но не могла задать ни единого вопроса. Простое принуждение к молчанию могло кому-то служить пыткой.

Номер Шесть с тяжким вздохом выбралась из спального мешка и поднялась. Решетка отъехала в сторону, освобождая путь.

Несмотря на холод, Яна тоже высвободилась из спального мешка и подалась вперед.

– Молчи! – предостерегла Номер Шесть. Взгляд, изможденный и полный уныния, все же был тверд. – Это прозвучал сигнал, что наша еда готова, и я могу забрать ее.

Она медленно подошла к полукруглому отверстию, опустилась на колени и полезла внутрь. Темнота поглотила ее почти мгновенно.

Это было невыразимо жалкое зрелище. Яна почувствовала, как внутри закипает злость. Она всегда легко поддавалась гневу и быстро теряла контроль над собой. Порой она сама пугалась той дикой ярости, которая в ней бушевала. И необходимость соблюдать правила их похитителя приводила ее в бешенство.

Вцепившись в прутья решетки, Яна неотрывно смотрела на вход в туннель и гадала, куда бы он мог вести. После того как Номер Шесть скрылась внутри, по стенам и полу прошла легкая дрожь. Что-то большое, могучее двигалось в каменной толще.

Хоть ее донимал холод, но Яна терпела. Номеру Шесть пришлось голой лезть в эту дыру, чтобы принести им обеим еды. Так что Яна могла хотя бы постоять здесь и подождать.

От холода стучали зубы. Яна тоскливо оглянулась на спальный мешок, который еще хранил остатки тепла. «Еще минуту, – сказала она себе, – еще минуту, и тогда можешь взять его».

И принялась отсчитывать секунды.

На счете в двадцать восемь послышался шум. Снова шорох и стоны, но в этот раз к ним добавился звон и дребезг.

Номер Шесть возвращалась, толкая перед собой поднос на колесах. На подносе стояли два контейнера с крышками, красный и синий. Контейнеры удерживались на подносе разноцветными резинками с крюками на концах.

– Отойди, – сказала Номер Шесть.

Яна послушно отступила, и в следующую секунду решетка отъехала в сторону.

Номер Шесть протянула ей синий контейнер.

– Это тебе. Нужно съесть все без остатка, чтобы я могла вернуть посуду. Мы едим сидя на кроватях, каждая в своей камере.

Яна взяла контейнер и нарочно коснулась пальцев Номера Шесть. На мгновение время замерло, их взгляды встретились. Яна питала надежду, что сестра по несчастью увидит все те вопросы, которые терзали ее, а может, и решимость вместе придумать, как выбраться из этого ужасного места.

Однако Номер Шесть покачала головой. У нее не было ни сил, ни желания. Должно быть, она провела здесь слишком много времени. И, наверное, просто надеялась, что скоро сможет вернуться домой.

Обескураженная такой реакцией, Яна забралась на кровать и завернулась в спальный мешок. В контейнере была теплая овсянка с кусочками яблока и изюмом, внутри же оказалась и пластиковая ложка.

Яна ничего не ела с тех пор, как попала в этот каземат. От запаха у нее скрутило желудок. Тем не менее она принялась заталкивать кашу в рот.

– Не ешь слишком быстро, а то станет плохо, – предостерегла Номер Шесть из своей камеры.

Яна не слушала ее, просто не могла есть медленнее. Она выскребла контейнер дочиста – и все равно осталась голодной.

Теперь ей оставалось лишь переводить дух и наблюдать, как Номер Шесть размеренно работает ложкой, набирает порцию каши и отправляет в рот. Медленно пережевывает, уронив голову. Длинные волосы падали ей на лицо.

И снова этот жалкий вид пробудил в ней злобу. «Плевать на правила», – сказала себе Яна. Сбросила спальный мешок и вышла в узкий коридор между камерами. Наклонилась, осторожно подняла миску с водой и шагнула в соседнюю камеру.

Номер Шесть замерла в ужасе.

– Нет… тебе нельзя входить в мою камеру…

Яна опустилась перед ней на колени, протянула миску и ободряюще кивнула.

Женщина то смотрела попеременно на Яну или на миску с водой, то устремляла взгляд к всевидящему оку под потолком. В конце концов она не выдержала, ткнула ложкой в кашу и с жадностью прильнула к миске, глотая прохладную воду.

Яна чувствовала удовлетворение от того, что восстала против чертовых правил. Она раскрыла рот и уже собралась заговорить, чтобы пробить и эту стену, однако Номер Шесть опередила ее и прижала к ее губам палец, теплый от каши.

– Нет, прошу, не говори. Хозяин и так уже преподаст мне урок. Я отвечаю за соблюдение правил. Пожалуйста, возвращайся к себе. Может, он сейчас не смотрит и я не понесу наказания… хотя верится с трудом. Он видит буквально все.

Эта глубокая скорбь и непрошибаемое смирение в глазах Номера Шесть пошатнуло ее твердость. Яна кивнула, допила воду и поставила миску на прежнее место. Разочарованная, но еще не сломленная духом, она вернулась в свою камеру и снова завернулась в спальный мешок.

Номер Шесть доела и только потом заговорила вновь:

– Скоро Хозяин вызовет тебя наверх, и тебе нельзя будет ослушаться. Если он приказывает, ты должна подчиняться. Что бы это ни было. Потому что, если Хозяину приходится повторять приказ, это влечет за собой ужасные последствия. Только он знает, что для нас хорошо, и мы не должны сомневаться в правильности его решений.

Яна только сидела и слушала не в силах поверить собственным ушам. Должно быть, Номер Шесть провела здесь достаточно времени, чтобы похититель совершенно сломил ее. Он вытравил из нее всякое мужество, самую мысль о непослушании, и сам вознес себя до божественного образа, превыше всех сомнений. У этой женщины были напрочь промыты мозги, теперь Яна понимала это. Ничего и надеяться обрести в ней сообщницу.

Как это часто бывало прежде, ей оставалось полагаться лишь на себя.

И все-таки она попытается.

Этот ублюдок еще не знает, с кем связался!

4

Зеркало заднего вида способно оставить на лбу внушительную шишку – будь человек даже таким твердолобым, как Йенс Кернер. Так, во всяком случае, о нем отзывались, и, вероятно, неспроста, поскольку теперь, наряду с двумя разводами и тремя дисциплинарными взысканиями, он пережил еще и нападение предполагаемого убийцы.

Само собой, небезболезненно.

Где-то в недрах черепа пульсировала боль. Йенс не стал обращаться к врачу после ночного нападения. Он этого никогда и не делал. Потому что в его возрасте, на рубеже пятидесяти лет, стоит только начать, и этому не будет конца. Шишка спадет, как и боль в черепе. Если что и потребует времени на реабилитацию, так это уязвленное самолюбие.

Кто бы ни ударил его на стоянке, он об этом еще пожалеет! Теперь это дело обретало глубоко личный характер, и Йенс не собирался успокаиваться, пока не отплатит мерзавцу. По счастью, никто не видел, как его обставили. Довольно и того, что он в собственных глазах выставил себя посмешищем, зеленым новичком.

Черный кофе в термокружке своим горьким вкусом в полной мере отражал его настроение этим утром. Йенс поставил кружку в подстаканник и повернул ключ зажигания. Когда оживала Красная Леди, звук мотора всегда возвращал его в привычное равновесие. Утробный и могучий рокот касался тех струн души, до которых не могла дотянуться ни одна из бывших жен.

Йенс одной рукой вел машину, а в другой держал кружку с кофе. Из динамиков лился голос Джонни Кэша. И пока он неторопливо катил по городу, понемногу улучшалось и настроение.

Скоро он уже был в том состоянии, чтобы спокойно поразмыслить.

Поначалу Йенс считал, что на стоянке его выключил ударом зеркала тот же самый человек, который застрелил Оливера Кината. Но теперь он подумал над этим еще раз. Это был хладнокровный убийца. Разве оставил бы он его в живых?

Зачем убийце вообще возвращаться туда?

Иногда родство с жертвой обуславливало тягу убийцы к месту преступления, но санитар был убит случайно, ведь так?

Хороший вопрос.

Возможно, стоило еще раз присмотреться к личности Оливера Кината?

Может быть, позднее. Прежде всего Йенс хотел проверить иную, более прагматичную причину, побудившую преступника вернуться…

Вибросигнал телефона вывел его из размышлений. Звонила Ребекка из управления. Йенс был неизменно рад услышать свою помощницу. Как и всегда, голос выдавал ее прекрасное расположение духа. Пожалуй, испортить ей настроение могло лишь наступление апокалипсиса. Или выступление Трампа. По-своему забавно было смотреть, как Ребекка реагировала на этого сверхбогатого дуралея.

– Мы установили происхождение орудия убийства, – сообщила она.

– Я весь внимание.

– Пистолет пропал со съемочной площадки в Берлине. Оружие было непригодно для стрельбы, но мне сказали, что при должном знании и сноровке преступник мог переделать его в боевое.

– Съемочная площадка… хм… не назвал бы это прорывом.

– Я сделаю тебе предложение в день, когда заслужу твое одобрение.

– Именно поэтому ты ничего такого от меня не услышишь.

– Тебя разыскивает начальство, – сменила тему Ребекка.

– И?..

– Похоже, что она сердится.

– Для нее это обычное состояние. Скажи, я приеду позже. Нужно еще кое-что проверить на месте преступления.

– Имеет смысл спрашивать, что именно?

– Нет, не имеет.

На этом Йенс сбросил вызов, но сразу же перезвонил, поскольку вспомнил кое-что важное.

– Да, я тоже по тебе соскучилась, – ответила Ребекка.

– С днем рождения.

– Ох, спасибо! Ты меня удивляешь… Сколько мы с тобой работаем? Пять лет? И ты впервые сам вспомнил про мой день рождения.

– Неправда! В прошлом году я…

– В прошлом году ты вспомнил, когда увидел цветы у меня на столе.

– Да, но…

– Не будем портить хороший момент, – предостерегла Ребекка.

– Я привезу конфет, обещаю!

Убирая телефон, Йенс не смог сдержать улыбки. Ему нравилось работать с Ребеккой. Она выделялась среди вежливых и скучных коллег своим цинизмом и остроумием. При этом нельзя было назвать ее поверхностной, скорее наоборот. Тому, кто знал Ребекку достаточно долго, открывалась вся глубина – а порой и бездна – ее мыслей.

Ни в коем случае нельзя было забыть про конфеты – разочаровать Ребекку хотелось меньше всего.