– А ты седлай свою старую клячу, ведь это твой седой конь у коновязи, и проваливай, пока мы добрые, – сказал второй стоящий за спиной Скила и держащий меч возле шеи трактирщика.

– Так, не пойдет, – заявил Слав, развязывая завязки плаща и, аккуратно свернув его, положил на ближайшую лавку.

– Ты что же хочешь померяться с нами на мечах? – спросил второй, не проявляя даже малейшего признака беспокойства. Он так и остался стоять со скрещенными на груди руками, только взгляд с насмешливого стал настороженным, едва он заметил, как рука Слава легла на рукоять черного меча.

– Парень, не дури. Бери все, что тебе надо и уезжай, трактирщик был груб и должен ответить за свои слова, тебя это не касается.

– Касается, – отрезал Слав, обнажая черный клинок, – мне дали кров и пищу и я не могу просто так уйти.

– Ну, хорошо, щенок, ты сам напросился, – сказал тот, у которого был в руках меч.– Хитрец, – обратился он ко второму, – присмотри за грубым воякой, а я сосунка проучу.– Крутанув в руке свое оружие он шагнул навстречу странному седому юнцу, он был уверен в себе, он был самым лучшим мечником в шайке Демида и одним из немногих ушедших от облавы дружинников. Прорываясь с той роковой поляны, он убил троих воинов князя. Что ему этот щенок, возомнивший себя воином, вот только оружие у него пожалуй намного лучше. Но против такого бойца. как он это, ничего не решает. Надо показать, кто здесь хозяин и зарубить выскочку одним быстрым ударом. И тогда меч парня станет его.

– Горюн, будь осторожен, – догнал его в спину голос Хитреца. Но меч уже начал движение к шее строптивого юнца. Удар сталь о сталь раздался неожиданно быстро, его клинок словно срезанный бритвой просвистел мимо парня и вонзился в дубовый стол. Горюн застыл, глядя на оставшуюся в руках рукоять с пятью сантиметрами лезвия. Это последнее, что он успел разглядеть прежде, чем черный меч паренька отделил горячую голову от тела. Продолжая смотреть не верящими глазами, она проскакала по полу и застыла, глядя на трактирщика и Хитреца.

– Ну что Хитрец, – вытерев меч об одежду Горюна, заметил Слав, – твой дружок мертв, может, хочешь уйти. Пока я готов тебя отпустить, но не думай очень долго.

Хитрец бывший таким спокойным, зарычал и, выхватив, из ножен здоровенный охотничий нож кинулся на Слава. Он просто не соображал что делает, убийство брата, а Горюн был его родственником, затуманило разум: разорвать, втоптать в пол, загрызть, зарубить – вот чего он хотел в настоящий момент. Он даже не видел своего врага, просто шел вперед, размахивая своим тесаком. Лезвие меча вошло ему в живот и вышло из спины, но он, не чувствуя боли, продолжал идти.

Слав же, увернувшись от очередного слабого взмаха ножа, не выпуская из рук меча, отпрыгнул влево. Лезвие пошло вслед за хозяином, разрезая бок противника, печень и разрубая позвоночник.

Хитрец упал на пол, почти перерубленный пополам, но продолжал упорно куда-то ползти, наверно, к ящеру – там его явно заждались. Последний раз его пальцы царапнули пол, ноги дернулись и бандит застыл. Вытерев меч Слав, шагнул к Скилу и протянул руку.

– Вставай, твоему сыну нужна помощь.

Трактирщик осмотрел единственным глазом трупы бандитов и залитый кровью грязный пол, и, ухватившись за руку Слава, резким движением поднялся на ноги.

Из кухни выглянула испуганная кухарка, окинув взглядом поле битвы, всплеснула руками и выскочила на улицу, взывая о помощи. Слав в это время собирал ратный плен (воинская добыча), к нему уже перекочевали два далеко не пустых кошеля, несколько перстней, золотая цепочка и охотничий нож Хитреца, вместе с посеребренным поясом. Трактирщик занимался сыном, грубого мальчишку просто стукнули плашмя мечем по голове, и он пребывал в беспамятстве, впрочем, ничего серьезного. Скил на время оставил сына в покое и ушел на кухню, там раздавался грохот и звон разбившийся посуды, минут через пять он вернулся с увесистым мешком, в котором было намного больше обещанного накануне.

– Держи, – протягивая мешок сказал он, – и спасибо, что вмешался, эти убивцы никого не щадили бы, я кое-что слышал о шайке Демида, так что ты совершил хорошее дело.

– Спасибо, – слегка поклонившись и принимая мешок с провизией, ответил Слав, – ты дал мне приют и пищу и почти ничего не взял за это. Пожалуй, только так я смог бы тебя отблагодарить, возьми на память обо мне, – и он протянул Скилу посеребренный пояс с охотничьим ножом, снятый с Хитреца. Одну лошадь я заберу, вторую продай или оставь себе, и позаботься о Булане, он старый боевой конь и, пожалуй, заслужил спокойную смерть.

В это время двери распахнулись, и в трактир ворвалась толпа разгневанных селян ведомых кухаркой.

– Вот он, – указывая на Слава, заголосила баба, – я значит выхожу с кухни, а он с окровавленным мечем стоит и трупы валяются. Это он их ради денег порешил. Вчера приехал, в кошеле пусто, а теперь на поясе сразу три болтаются.

– А ну цыц, глупая женщина, – прикрикнул на нее Скил, – парень защищался. Они первые напали, ошеломили моего сына, мне угрожали, а тут Слав входит за обещанными харчами, ну они на него бросились, а он, малый не промах, порубал их, а кошели на его поясе – честная добыча. К тому же они из шайки Демида, те, кто облавы дружинников избежали, так что этому парню надобно спасибо сказать, что два матерых убивца к ящеру отправились.

– Ладно, Скил никто твоего парня хватать не собирался, – заговорил звероподобный мужик с плотницким топором в руках, – твоя стряпуха шум подняла, что тебя убивают, вот мы все сюда и кинулись. А тебе парень спасибо, что нашего трактирщика в обиду не дал. – И развернувшись, толпа вывалилась на улицу, оставив Скила и Слава наедине. На столе заворочался сын трактирщика, он потихоньку приходил в себя, но до полного прояснения головы было еще далеко.

– Ну, прощевай, трактирщик, – набрасывая на плечи плащ, сказал седой паренек, – спасибо за хлеб и соль, не поминай лихом. – И подняв мешок, пошел к выходу.

– Значит, не останешься? – спросил Скил, глядя на парня с грустными холодными глазами.

– Нет, у меня своя дорога, – отозвался Слав, открывая пинком дверь, – может, еще встретимся.

– Может и встретимся, если боги позволят, – сказал трактирщик и пошел в сторону стойки.

Слав тем временем осмотрел лошадей, одна была помоложе да посвежее, подковы в порядке, а слева к седлу был приторочен небольшой мешок. Решив заглянуть в него после отъезда из веси, Слав привесил справа тот, что дал ему трактирщик, подошел к Булану:

– Не серчай, что оставляю тебя, старый друг, – сказал он коню, целуя его в ноздри и поглаживая гриву, – дальние дороги для молодых, для таких как ты нужен покой и отборный овес, так что прощай. Скил обещал позаботиться о тебе. – И еще раз поцеловав старого коня, Слав взлетел в седло своей новой лошадки.

– Подожди, – раздался с крыльца голос Скила, – возьми на память, хотел сыну отдать, но он не воин – весь в мать, меня этим луком и стрелами сам князь Рюрик наградил, владей, знаю, что в хорошие руки отдаю. – И он протянул Славу колчан с тридцатью стрелами и композитный лук в берестяном налуче.

– И не жалко? – принимая подарок, спросил Слав.

– Для тебя нет, для остальных пожалел бы, тебе отдам, а теперь езжай, а то я начну умалять, чтобы ты остался именно о таком сыне я мечтал. И если не сложишь голову, то будешь великим воином. Прощай, – и, резко развернувшись, старый ратник, а теперь трактирщик, Скил пошел обратно.

Слав секунду смотрел ему вслед, прося богов наградить этого человека тем, чем он пожелает и, развернув свою лошадку, покинул весь.

Дорога петляла по засеянным полям к далекому лесу, лошадка шла неторопливой рысью, солнце пекло и Славу пришлось снять свой серый дорожный плащ. К полудню, когда солнце достигло зенита, поля кончились, и перед седовласым пареньком встала стена леса. Расположившись на опушке, Слав осмотрел мешок, который дал ему Скил – копченая рыба, вяленое мясо, свежий хлеб, пироги, несколько головок лука. Решил начать с рыбы – копченое портится быстрее, перекусив и запив свой сытный обед водой набранной в колодце веси, он взглянул на мешок, доставшийся ему от Хитреца, а может и от Горюна, Слав не знал, чью лошадь он выбрал, но его больше интересовало содержание, нежели личина бывшего владельца. Сняв мешок, он аккуратно развернул завязки и едва успел увернуться, поверх вещей бывший хозяин положил болотную гадюку, противное и скользкое пресмыкающееся атаковало сразу же, как только он потянул завязки, но реакция змеи оказалась на порядок хуже человеческой, Слав отпрянул и змея, промахнувшись, исчезла в траве.

– Интересно, что же ты охраняла? – глядя в след гадине, спросил он, вновь заглядывая в мешок. Сверху лежал дорожный плащ, новый из черной плотной ткани, такие привозят издалека, в них обычно не жарко летним днем, да и при холодах тепло – вещь полезная и очень дорогая. Следом за плащом на свет появилась тонкая кольчуга прекрасной выделки. Славу она была чуть великовата, но на ближайшем торгу ее можно было подогнать по размерам, а значит вещь, несомненно, полезная, следом из мешка появились рубаха и штаны из той же ткани что и плащ, скорее всего лошадь принадлежала Хитрецу, поскольку размер вещей соответствовал его габаритам, близким к самому Славу. Решив не оттягивать, Слав переоделся в обновки – штаны пришлись в пору, рубаха, как и кольчуга, была слегка великовата, но пояс, найденный на дне мешка это исправил. И на самом дне под одеждой лежала небольшая чарка из ярко зеленого малахита, Слав взял ее в руки и повертел, внимательно рассматривая: вещь, несомненно, древняя, поскольку работа мастера была достаточно грубой. Отполированы только края и внутренности, остальное неизвестный умелец оставил так, как это было сделано природой с небольшими выпуклостями и различными неровностями.

– Эх, в такую бы чарку меда налить, – сказал Слав, глядя на свою находку. И спустя секунду чуть не выронил ее. Ярко-зеленая чарка была полна душистого меда. «Здорово» – подумал парень и выпил предложенное природой. – А вино можешь, – спросил он у чарки, ответ был незамедлительным, мед пропал, а его место заняло бардовое сладковатое вино, потом Слав попросил ключевой воды, квасу, наконец, подумал, что хватит и чарка, очистившись сама собой, стала чистой и сухой.

– Хороший подарок лесные разбойнички, – сказал вслух седовласый паренек и спрятал чарку обратно в мешок. Туда же отправилась кольчуга и плащ. Единственной обновкой которой не нашлось в мешке были сапоги, скорее всего они остались на мертвом владельце лошади, а значит придется их покупать. Слово покупка напомнило парню о двух кошелях болтающихся на поясе, Слав развязал завязки и вытряхнул на свой старый серый плащ их содержимое. Десяток медных монеток три десятка серебряных кун, и что самое дорого пять золотых, в любом городе можно безбедно существовать пару месяцев. Плюс три золотых перстня которые тянут еще на два десятка золотых, а это уже целое состояние столько у Слава никогда не было.