В его глазах туман сегодняшнего неба. Он будто одержимый, безумный, возвышается надо мной и вот-вот сорвется. В его глазах дым. Бездна исступления. И я хочу туда. Вместе с ним. Он и слова не скажет, а я уже прыгну. Ему не нужно меня звать.

– Вивьен… – шепчет Эйсто, и я вздрагиваю. – Прости меня. – Его дыхание застывает на моих губах. Доски пирса впиваются мне в спину, но я все равно ни за что не поменяю положение, когда Эйсто так близко. – Я совершил ошибку, когда…

– Тшш… – Я прислоняю подушечки пальцев к его губам. – Все разговоры оставим на потом. Я слишком истосковалась по тебе.

– Я скучал каждый день.

– Тогда поцелуй меня.

Меня не нужно звать, а Эйсто не нужно просить. Его губы накрывают мой рот раньше, чем я успеваю закончить фразу.

– Едем домой. – Хриплый шепот Эйсто пробивается сквозь поцелуй. – Не могу позволить тебе простудиться.

Домой.

Там, где мы ходили босиком по кухонному кафелю, и Эйсто учил меня варить самый вкусный кофе.

Там, где ранним утром зарождалась «война» за очередь в ванную. Я всегда выигрывала. Думаю, он каждый раз поддавался мне.

Там, где постоянно был распахнут балкон. Где в белых кирпичных стенах гостиной оседал свежий воздух родного Рочестера. Там, где тонкий тюль танцевал вальс в паре с легким ветром. Там, где каждый вечер зажигались свечи, а широкие бокалы наполнялись красным вином. Там, где всегда была теплая постель. Там, где когда-то были мы. Там, где когда-то было счастье.

Когда Эйсто захлопнул за собой дверь в последний раз, он забрал с собой дом. Понятие этого слова обесценилось. Навсегда потухли свечи. Широкие бокалы сменились единственным роксом. Заменой вину послужил терпкий виски. Вальс превратился в раздражающую путаницу штор. Ванная обрела долгожданный покой. Кофе стал мерзким и горьким. В тысячу раз охладела постель. Исчезло все тепло. С ним растворилась и я.

Из привычки – только мои ледяные босые ноги, настежь открытый балкон, запах одинокого Рочестера, разбавленный дымом сигарет, и я – такая же одинокая, разбитая и несчастная. Ни фрагмента любимого Эйсто. Он не просто покинул наш дом, он унес его в себе. Вместе с моей душой, привязанной к его сердцу.

– Едем домой, – едва слышно повторяю я и оставляю нежный поцелуй на губах Эйсто.

Он помогает мне подняться, складывает плед и сует его мне в руки.

– Эй! Внутренний джентльмен растворился с наступлением ночи?

– Замолчи, Совенок. – Эйсто одним махом подхватывает меня на руки и перекидывает через плечо. Я взвизгиваю и едва не роняю плед. – Держи крепче. – Он шлепает меня по оттопыренной заднице и смеется. Мой вопль разносится эхом по озеру и перерастает в звонкий смех.

Я ерзаю на его плече и пытаюсь обтянуть короткое платье. Безрезультатно. При каждом шаге оно все равно задирается на уровень бедер. Эйсто посмеивается, за что получает легкий удар по спине.

– Ауч!

– Будешь знать, как смеяться надо мной! – Я слабо шлепаю его еще раз, но тут же жалею об этом. Горячая ладонь Эйсто нагло ныряет под платье и крепко сжимает мою обнаженную ягодицу.

– Имей в виду: за распущенные руки наказание несет задница.

Я не успеваю раскрыть рта, как резкий шлепок разбивается об мою пятую точку. И мне даже не надо видеть, чтобы знать, насколько коварно сейчас улыбается Эйсто.

– Прекрати! – Я заливаюсь смехом и тут же прикусываю нижнюю губу, ощущая, как кожа под его рукой начинает полыхать огнем. Место удара саднит, но мое тело усыпается дрожью. И ветер здесь абсолютно ни при чем.

– Гони ключи, – командует Эйсто.

– Ставь меня на ноги.

– Земля промерзла. Усажу тебя в машину.

– Какое невиданное благородство! – Эйсто сопровождает мой сарказм очередным шлепком по заднице. – Ай!

– Ключи, мисс Сладкая попка.

– В боковом кармане платья. – Я едва сдерживаю смех.

– Вот так бы сразу.

– Подался в командиры?

– А ты в мазохистки?

Эйсто открывает дверцу со стороны водительского сиденья и аккуратно опускает меня в салон «Понтиака».

– Хорошая работа, доктор Торнтон.

– Не благодарите, Ваше Совиное Величество.

Я стискиваю зубы, хватаю его за руку и резко дергаю на себя. Запрокидываю голову так, чтобы оказаться под его лицом. Эйсто склоняется ближе. Между наших губ остается всего дюйм, и я без предупреждения преодолеваю это расстояние.

– Как тебе такая благодарность? – выдыхаю сквозь поцелуй и оттягиваю зубами его нижнюю губу.

– С такой благодарностью мы не доедем до дома, потому что я возьму тебя прямо здесь, в этой тачке, хочешь ты того или нет. – Во взгляде Эйсто полыхают языки пламени. Он на взводе и не шутит.

– Мистер, куда вы подевали доктора Торнтона? – Я отстраняюсь от его лица, вскидывая брови. – Что за выражения? – посмеиваюсь.

– Еще одно слово, и я продемонстрирую тебе всю серьезность своих намерений. – Его улыбка приобретает соблазнительный оскал.

О боги… Я и забыла, насколько он сексуален, когда возбужден.

– Год в разлуке развратил твое сознание, – парирую я без задней мысли, но до меня тут же доходит, что я снова ляпнула лишнего.

Твою ж мать, Вивьен.

Я растерянно смотрю ему в глаза и не знаю, какими словами спасать ситуацию, но за меня это делает сам Эйсто:

– Для меня тоже прошел словно год, Вивьен. – Его тон теперь серьезен, а взгляд полон тоски. Той же, что долгие месяцы щемит и мою душу.

Он тоже сожалеет. Тогда он тоже хотел все вернуть. И если бы мы только попытались, спустя всего лишь месяц разлуки… Если бы только смогли встретиться и поговорить. Но у нас не получилось. И все стало слишком сложным. С каждым месяцем мы все больше отдалялись друг от друга и отдаляли от себя мысль попробовать заново. И теперь, в реальности, мне уже не вернуть его. В реальности он уже повязан оковами Стеллы.

Еще пару секунд мы, не отрываясь, смотрим друг другу в глаза. Я проглатываю горечь. Отталкиваю свои навязчивые мысли. Стеллу. Боль. Нужно сфокусироваться на «здесь и сейчас». Здесь – в рамках проекта «Погружение». Сейчас – рядом с моим Эйсто. Все еще моим.

Он отводит взгляд в сторону и захлопывает дверцу машины. Огибает капот и устраивается на пассажирском сиденье.

– Ладно, поехали. – Эйсто защелкивает ремень безопасности.

Мы покидаем «наше» место по знакомой трассе. Колеса «Понтиака» прокатали здесь не одну сотню миль. Эйсто включает радио и начинает бегло перелистывать станции. Я наблюдаю за движениями его длинных пальцев, скольжу взглядом от кисти к предплечью, разглядывая крепкие руки. Руки хирурга. Он творит ими чудеса. И не только со своими пациентами, но и со мной. Эйсто сглатывает, и мой взгляд цепляется за острый кадык. Хочу поцеловать его прямо туда, потом выше – усыпать поцелуями колючий подбородок и добраться до пухлых губ. Сладких губ. Самых желанных губ во всей вселенной.

– Следи за дорогой, Совенок. Мы ведь хотим добраться домой целыми?

– Все-то ты видишь, – фыркаю я и отворачиваюсь. Зоркий засранец.

– Наша песня. – Пальцы Эйсто замирают над приборной панелью, и из колонок доносится неповторимый голос Брайана Молко¹⁸.

Я знаю эту песню наизусть. Нашу с Эйсто песню с символичным названием Kings of medicine¹⁹.

– Не оставляй меня в пути без знания, куда идти²⁰. – Эйсто откидывается на подголовник и начинает тихо подпевать: – Не покидай меня, мой свет, ведь на́чать путь где – мысли нет. – Он поворачивается в мою сторону, и я чувствую, как начинают полыхать щеки. – Я обращался к медицине, но даже лучшие бессильны.

Не меня, а сердце бросает в жар, пока его голос овладевает моим разумом, а взгляд прожигает насквозь. Я даже не слышу тягучий вокал Брайана Молко. Все мое внимание приковано к пению Эйсто – редкому явлению, которое я обожаю больше, чем его рассказы о звездах. Тембр низкий, окрашенный бархатной хрипотцой. Он окутывает и словно пробирается в самые мрачные уголки души. Осветляет их. Согревает своим трепетом так сильно, что щемит в сердце. Если бы он не посвятил свою жизнь медицине, Эйсто бы мог запросто построить успешную карьеру рок-звезды. А я была бы его самой ярой фанаткой, если уже ею не стала. Наслаждалась бы его голосом целую вечность. Впитывала бы каждый звук. Каждую вибрацию. Пускала бы его песни по венам как наркотик и ловила бы приход за приходом.

Я слишком долго была лишена этого кайфа. Меня слишком долго ломало. И теперь мне точно сорвет крышу от воздержания.

– Совсем один остался я, лишь время – спутница моя. Не оставляй меня… – тихо заканчивает Эйсто, и я чувствую – меня накрывает.

Наркотик начал действовать. Эффект туманит сознание. Взгляд Эйсто испепеляет меня изнутри. Проедает кожу. Кровь вскипает. Вены будто бурлящие котлы. Я впиваюсь пальцами в руль и быстро сворачиваю на обочину.

Наша песня – мой личный триггер. Она отбрасывает обратно в прошлое, где наше счастье с Эйсто казалось безграничным. Я вспоминаю все счастливые моменты, каких не сосчитать. Они проносятся в голове словно кино на быстрой перемотке. Эти моменты теперь самые горькие. Покрытые пылью несбывшихся надежд. Не осталось ничего кроме боли. Но благодаря ей я создала для нас второй шанс.

Я резко торможу. В отличие от моего разума – мы с ним тронулись.

– Что ты вытворяешь?! – Эйсто дергается, вцепившись в ремень безопасности, и смотрит на меня испуганным взглядом. – Впервые в жизни не пожалел, что пристегнулся! Ты сумасш…

– Заткнись. – Я обрываю его на полуслове. Отстегиваю оба ремня и перекидываю ногу через бедра Эйсто. Усаживаюсь на него сверху и плотно прижимаюсь промежностью к его паху.

– Тебя укусил бешеный енот в лесу?

– Ага. – Мое дыхание сбито. – Эйсто зовут. Знаешь такого?

Я не даю ему возможности ответить и запечатываю губы настойчивым поцелуем. Дом в отличие от меня способен подождать. Он стойкий и крепкий, а я – взвинченная и безвольная рядом с Эйсто. Кто я такая против его чар?

Дрожащими руками я нащупываю край его футболки и резко тяну вверх. Прерываю поцелуй всего на секунду, чтобы сорвать с Эйсто одежду. Мое платье и лифчик летят следом за футболкой на заднее сиденье «Понтиака». Не знаю, кто раздевал меня: он или я. Мозг отключился уже несколько минут назад.

Мои ладони скользят по его твердой груди. Эйсто часто дышит. Он такой горячий. И я плавлюсь от соприкосновения наших тел. Его мышцы напряжены до предела. Я даже не могу впиться ногтями ему в плечи. Он слишком твердый. И я царапаю загорелую кожу, седлая его сквозь джинсы. Эйсто рычит в мой рот и вонзается губами в шею.

Мы оба озверели. Обезумели. И сегодня мы вместе сгорим дотла.

Мои пальцы трясутся, но я добираюсь до пряжки ремня и расстегиваю ширинку. Эйсто приподнимает бедра, помогая мне стащить вниз его джинсы вместе с боксерами.

Я снова опускаюсь на его пах и чувствую твердую плоть, упирающуюся мне в промежность. Эйсто желает меня так же дико, как и я его. И это неистовое желание захлестывает нас с головой.

Я ерзаю вдоль взбухшего члена и обхватываю его рукой. Сдавливаю в кулаке и скольжу сверху вниз по всей длине.

– О боги… – хрипит Эйсто вдоль моей ключицы и кусает меня.

Его руки грубо сжимают мои бедра и проскальзывают между моих ног. Он слегка приподнимает меня над собой и отодвигает трусики в сторону.

– О, черт… – Его пальцы надавливают на клитор, и я запрокидываю голову к крыше «Понтиака», постанывая.

Моя хватка вокруг члена усиливается. Я увеличиваю темп и начинаю чаще ласкать его плоть.

– Мать твою… – сквозь зубы шипит Эйсто, откидывая голову на спинку сиденья. – Невозможно хотеть тебя еще сильнее. – Он хватает меня за волосы на затылке и притягивает мое лицо к своему.