– В тебе есть хоть что-то обычное? – блондин перевернул мою ладонь и нежно поцеловал запястье. – Ни глаз таких, ни цвета волос нигде не видел. Даже имя редкое. – Продолжал ворковать он, не выпуская руку. – Какие красивые пальчики! Рад знакомству, Саяна.

– Взаимно. – Мне удалось отойти назад. Надо перевести дух и собраться с мыслями.

– Спасибо, что взбаламутила наше болото. – Арсений присел на подоконник и начал болтать ногой. – Скука была смертная, я уже паутиной и мхом зарастать начал.

– А если поподробней и с самого начала?

– Ты на самом деле ничего не знаешь? Как так вышло? Неужели Горан?.. – Блондин резко замолчал. Демонические глаза сверкнули, и он отвел взгляд, пряча усмешку.

– Что Горан? – мое терпение уже держалось на последней тонюсенькой ниточке. – Арсений, ей-богу, я в тебя вазой запущу, если не прекратишь издеваться!

– Ты еще и страстная? Восхитительно!

– Думаешь, шучу? – я протянула руку к василькам.

– Сдаюсь. Ты – сама серьезность!

– Так что Горан?

– Скрытный Горан у нас, оказывается.

А не кинуть ли в него, в самом деле, вазой? Цветы, конечно, жалко, но незваный гость заслужил.

– Саяна, я бы с удовольствием все тебе рассказал, но на это потребуется пара часов.

– Тогда сформулируй основные тезисы.

– Еще и умная. – Он вздохнул. – Не слишком много для одной?

– Еще и рука тяжелая.

– Любишь садо-мазо? Я пропал!

Он невозможен! Смех начал душить меня.

– Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?

– Неа. Это скучно.

Кто бы сомневался.

– Хорошо, – Арсений наморщил лоб. – Самое главное: и я, и Горан – санклиты. То есть практически бессмертные.

– Очень смешно.

– Это правда. Нужны доказательства? Ты видела нашу тренировку. Мою рассеченную бровь помнишь? Найди ранку. – Он развел руки в стороны. – Ну же, не бойся.

Я подошла, внимательно осмотрела его лицо и даже потрогала. Никаких следов. Но ведь была кровь на виске! Значит, должна остаться хотя бы царапина и небольшая припухлость.

– Ты волшебно пахнешь. – Промурлыкал Арсений. – И ведь это не духи.

– В чем фокус? – я в очередной раз проигнорировала его «подкат».

– В очень быстрой регенерации тканей у всех санклитов. Смотри, вот более наглядный пример.

Блондин взял левой рукой указательный палец правой и сильно надавил. С тихим щелчком кость нижней фаланги сломалась ровно посередине. Неровные края перелома прорвали кожу. Рубиновые капельки крови закапали этому психу на джинсы.

– У тебя глаза очень красивые! – доверительным шепотом сообщил мне Арсений, словно мы пили чай за неторопливой беседой. – И такие большие! – он рассмеялся, явно довольный собой. – Теперь смотри внимательно.

Мог бы этого и не говорить, я и так не могла оторвать взгляда от его пальца. Потому что он срастался!!! Кости плавно втянулись внутрь, ярко-красная рана стала розовой и начала стремительно уменьшаться. Словно кто-то включил перемотку кадров назад. Через пару минут на месте открытого перелома остался лишь бледный шрам. Вскоре исчез и он.

– Ущипнуть? – промурлыкал Арсений, улыбаясь во все…

Сколько у него их там? У обычного человека 32. Но после того, что блондин наглядно продемонстрировал, я бы не стала утверждать, что этот мужчина является человеком. По крайней мере, обычным.

Мне удалось увернуться и не дать ему ущипнуть за попу.

– Это больно, кстати. – Он капризно надул губы. – Так что надеюсь, повторять не придется.

– Не придется, – эхом повторила я, пока мозг лихорадочно искал оправдание тому, чему стал свидетелем. Сон, гипноз, галлюцинация, шизофрения?

– А ты не из робкого десятка, большеглазая! Даже в обморок не упала!

– Еще успею, – огрызнулась я, не сводя глаз с бурых пятнышек от крови на джинсах мужчины. – Итак, ты… Как это называется?

– Санклит. – Услужливо подсказал Арсений.

– Почти бессмертный.

– Ага.

– Что значит «почти»?

– Сразу к главному? Или я тебе настолько противен?

Даже не поймешь, шутит он или нет.

– Нас можно убить, но это очень сложно.

Ого, нас?!

– И опять у тебя огромные глаза! Да, мы с Гораном не одни такие. Санклитов гораздо меньше, чем людей, где-то одна десятая процента, кажется. Не силен в математике, извини.

Я замерла, не слушая его болтовню. «Мы с Гораном». Кусочки пазла кружились вокруг и складывались сами по себе. «Исчадие ада». Теперь понятно. Глеб не мог по-другому отнестись к такому существу, его религиозность не позволила бы. А как мне к нему относиться? Пока что понятия не имею. Мужчины из Форда, вставшие, как ни в чем не бывало, после пулевых ранений. Скорее даже, восставшие. Опять же, отверстия от пуль на рубашке Горана. Быстрое заживление раны. Но только после того, как была вытащена «заноза» у него из груди.

Нестыковка. Я кратко обрисовала ситуацию Арсению. Тот посерьезнел и тихо ответил:

– Есть специальные кинжалы с костяными вставками на лезвии. Они причиняют санклитам нестерпимую боль. Если вонзить их в сердце таких, как мы, можно нас убить. То, что ты называешь «занозой», было костью с клинка. Она осталась в ране, поэтому та не заживала.

– Но почему Горан сам не вынул ее?

– Это тебе лучше спросить у него, большеглазка. – Арсений прислушался. – Скоро как раз будет возможность. – Он спрыгнул с подоконника, резко притянул меня к себе, поцеловал и тенью скользнул на балкон.

В дверь постучали. Я инстинктивно повернула голову в ее сторону. Потом спохватилась – ведь самое главное забыла спросить у этого наглеца! Но его уже и след простыл. Лишь занавески колышутся. Как говорится, а был ли мальчик?

Стук повторился.

– Да, заходите. – Я попыталась успокоиться и собраться с мыслями, но они разбегались в разные стороны, как тараканы из открытой коробки. Мне вообще все то, что произошло, не привиделось?

– Здравствуй, Саяна. Как ты?

Дежавю. Опять весь в черном. Только больным не выглядит. Наоборот, очень даже наоборот. Волосы тоже влажные. Редкому мужчине такое идет, но у этого хорвата и мокрые пряди выглядят сексуально.

– Здравствуй, Горан. Все хорошо, спасибо. У тебя тоже, да? Судя по тому, что я только что видела, рана больше не беспокоит?

– У меня все быстро заживает.

Какой сарказм! И ведь даже нельзя дальше развивать разговор в этом направлении, иначе он поймет, что мне известно о санклитах, сообразит, кто раскрыл его пленнице эту тайну, и тогда рассекретится путь, по которому Арсений добрался сюда из соседней комнаты. А оно нам надо? Вот именно. Нет уж, промолчу, за умную сойду, как говорит Глеб.

– Как тебе новая комната?

– Спасибо, Горан. Она прекрасна. И за мои вещи спасибо.

– Саяна, ты чем-то встревожена? – мужчина подошел ближе, и меня окутало облако его парфюма. Опять этот древесно-мускусный аромат с горьковатыми нотками цитруса из ночи нашего знакомства.

– Не могу не думать о брате. – Особенно в свете новой информации.

– Тогда могу тебя порадовать.

– С ним все хорошо?

– Да. Он жив. Несколько дней назад умудрился сбежать и его не поймали, что удивительно. Так что думаю, сейчас Глеб в безопасности.

– Горан! – эмоции переполнили меня, и в порыве чувств я обняла его. – Спасибо! – опомнившись, тут же попыталась отстраниться, но пришлось приложить некоторые усилия, чтобы разорвать стальное кольцо из его рук за моей спиной. – Извини. И еще раз спасибо, ты не представляешь, насколько счастливой меня сделал!

– Пожалуйста. Готов радовать тебя каждый день!

Опять эта усмешка. От которой сжимается сердце.

– Так приятно видеть тебя такой.

– А что будет дальше? – я помедлила. – Со мной?

– Саяна, мне не доставляет удовольствия держать тебя здесь взаперти, поверь. – Мужчина сел на стул у столика. – Но побег Глеба все еще больше запутал. Этим он подставил тебя под удар.

– Почему? – я «приземлилась» на краешек кровати, подогнув ногу.

– Те люди, которым я отдал твоего брата, теперь требуют взамен тебя.

– Зачем?

– Чтобы все объяснить, потребуется несколько часов.

Это у санклитов стандартная отмазка, что ли?

– Я никуда не тороплюсь.

– Ты все узнаешь в свое время, – мягко ответил он, будто не заметив моего язвительного замечания. – Но сейчас мне срочно нужно уехать. Помни одно – я не позволю им причинить тебе вред, никогда.

– Горан, почему ты… почему ты так защищаешь меня?

– Потому что тебя во все это втянули обстоятельства. Ты не должна расплачиваться за чужие ошибки. Я этого не позволю. – Мужчина встал и направился к двери.

И почему мне кажется, что я не это хотела услышать? Почему его ответ разочаровал? А что он должен был сказать? О, почему все так сложно?!

Злясь на саму себя и еще даже не понимая, за что, я смотрела ему вслед. Приоткрыв дверь, Горан обернулся.

– Саяна, у меня есть план. Пожалуйста, доверься мне.

Горан

Фамильное гнездо, уродливая темно-серая коробка средневекового замка, неприветливо глянула на меня маленькими оконцами, больше похожими на бойницы, коими они и являлись изначально. Сколько осад оно выдержало, не ведал, вероятно, и сам Антун Драган, мой отец.

Никогда не называл его папой, даже будучи в детском возрасте. Для меня это был, как и для всех, Великий санклит, объединивший бессмертных, вернувший им самоуважение, вдохновивший занять достойное место, перестать быть изгоями, которых истребляли Охотники.

Перед ним преклонялись, трепетали, боялись. Он с легкостью безжалостно ломал жизни, как тонкие прутики об колено. Сия участь не миновала ни мою мать, ни меня самого. Лишь последние пятьдесят лет я смог вдохнуть свободно и построить свою жизнь сам, впервые с удивлением поняв, чего желаю на самом деле.

Предыдущие два с половиной столетия мне было дозволено лишь покорно выполнять его указания и, вне зависимости от результата, выслушивать разъяренные нотации о моем ничтожестве. Заканчивались они всегда одинаково – сожалениями отца о том, что убит был Януш, его любимый сын, огневолосый первенец, а не я, никчемный второй сын.

Все это промелькнуло в памяти, полоснув по старым шрамам в душе, пока шел ко входу. Гостей здесь не жаловали. Тяжеленная дверь, которая была даже старше меня, с неохотой пустила внутрь, где было темно. Лишь огонь в камине заставлял тьму расползаться по углам и метаться по отсыревшим стенам со старинными гобеленами, которым следовало бы находиться в музее, а не гнить в доме, больше похожем на склеп.

Таким же стал и сам Антун – мрачным, едким стариком, чьи лучшие годы давно остались позади. От будущего он ничего и не ждал, разочарованный во всем и всех, а прежде всего – в самом себе. Жизнь кипела, бурлила снаружи, она продолжалась, не обращая внимания ни на замок, пришедший в упадок, ни на мужчину, который был никому не нужен и обречен бессмертием на бесконечную муку из-за осознания собственной никчемности.

– Что заставило тебя навестить отца впервые за пять десятков лет? – язвительно осведомился он, сидевший в халате перед очагом.

Еще сильнее постарел – волос на черепе, туго обтянутом кожей, не осталось. Лицо, напротив, все было в складках морщин, его перечеркивал шрам от удара молнии – когда-то она убила его, он выжил, потому что санклит, но шрам сохранился, что у бессмертных бывает крайне редко, у нас даже татуировки сходят моментально. Рука, как всегда, сжимала стакан. Рядом стояла ополовиненная бутылка, а ведь еще только полдень.

– Это уже вторая сегодня, – с удовольствием сказал Антун, заметив мой осуждающий взгляд.

– Твое право, – я равнодушно пожал плечами.

– Именно, – он нервно дернул головой, раздосадованный тем, что не удалось разозлить меня. Шея с сухой обвисшей кожей делала его похожим на черепаху.

– Прости, отец, и не думал осуждать тебя. – Нельзя сердить его, учитывая причину моего появления в отчем доме.