– Еле уговорил тамошнее начальство. Давно, говорят, было! – передразнил он кого-то. – Пришлось даже пригрозить, что начальник Следкома сам звонить будет. Тут за год, я взял с запасом, чтоб наверняка… – зачастил Петя, бросив взгляд на часы. – В общем, там немного номеров, вы уж, Елена Денисовна, сами тут, ладно? А то мне еще по другому делу съездить нужно…

– Да, конечно, Петя, спасибо, поезжай, ты мне и так сильно облегчил работу.

Когда за Петькой в очередной раз закрылась дверь кабинета, Лена, надев очки и вооружившись карандашом, придвинула к себе испещренные мелкими печатными строками листы. Но тут явился Паровозников – как обычно, с грохотом, ветром и недовольством:

– Ну и какого фига, спрашивается, я мотаюсь неизвестно куда и зачем?

– Это ты о чем? – не поняла Лена.

– У меня в глазах рябит от бабского шмотья, я в жизни столько магазинов не обходил, даже когда с Надькой жил!

– А-а… ты об этом… И никаких, конечно, зацепок?

– Конечно, никаких! – рявкнул Андрей, включая чайник и насыпая кофе прямо из банки в большую кружку. – На меня как на идиота везде смотрели.

– Слушай… – Она сняла очки и сунула дужку в рот. – А ведь ты же сам заметил, что там только одно платье было с этикеткой? То, что на Савиной. А на платьях второй и третьей жертв никаких уже этикеток не было. И это значит…

– Ни фига это не значит, только то, что ты меня сейчас по ателье пошлешь, да?! – снова разозлился Андрей и, отхлебнув из кружки, обжегся: – Да что за день-то, мать его…

– Выдохни, а? – попросила Лена. – Когда ты такой, у меня ощущение, что вот-вот убьешь током. Посиди, попей кофе нормально, успокойся – и обговорим.

На Андрея ее слова внезапно подействовали благотворно, потому что он послушно опустился на стул и сделал несколько вдохов и выдохов. В кабинете воцарилась тишина, и Лена, решив, что будет лучше пока Паровозникова не трогать, снова погрузилась в чтение распечатки.

Номеров действительно было совсем немного, они повторялись, Лена выписывала те, что встречались намного чаще других, и делала пометки – «г» и «м», что значило «городской» и «мобильный», так будет легче разбираться.

Наиболее повторяющимся оказался мобильный номер, заканчивавшийся четырьмя одинаковыми цифрами, и Лена вспомнила, что где-то видела рекламу компании, обещавшей своим абонентам за довольно приличную сумму «красивый» номер.

«Выходит, у Савиной или ее матери был знакомый, что мог себе позволить выложить довольно круглую сумму за такой вот ничего не значащий понт», – подумала она и потянулась к телефону:

– Алло, Саша? Здравствуйте, это Крошина. Вы не могли бы мне пробить номер? Да, срочно. Хорошо, записывайте, – она продиктовала номер. – Спасибо, жду, – и положила трубку.

– Левченко напрягаешь? – спросил Андрей, но она покачала головой:

– Нет. Это новый мальчик в отделе, очень хороший специалист.

– Странно… а я почему не знаю?

– Да вот и мне странно, – улыбнулась Лена. – Обычно ты таких спецов носом чуешь, а тут…

– Н-да, проморгал, – почесал затылок Андрей. – А чего это вдруг ты в телефонах копаешься?

– Да вот набрели с Петькой на какого-то таинственного мужчину первой жертвы – поклонник Шредингера, он вроде бы есть, но никто его не видел, хотя многие слышали. Решили домашний телефон пробить, потому что по мобильному поиск ничего не дал. Видишь, какой модный номер? – Она развернула листок и ткнула кончиком ручки в последние цифры. – Это стоило неплохих денег его владельцу.

– Ну и что? – пожал плечами Андрей. – Мало ли в мире понтовитых? И это не обязательно мужчина, кстати. Вполне могла быть и барышня, у них тоже случаются и задвиги, и большие лишние деньги.

– Паровозников! Вот вечно ты… – расстроилась Лена, которой такая мысль почему-то в голову не пришла. – И действительно, с чего я решила, что это непременно мужчина? Может быть и женщина…

– Да ладно, погоди рыдать, может, ты и права, – великодушно сказал Андрей. – Давай лучше решим, стоит ли дальше по вещам отрабатывать.

– У меня такое ощущение, что нет, – призналась Лена. – Что нам это даст, в конце концов? Вряд ли мы получим какие-то дополнительные сведения, да и Зритель мог ведь не сам это покупать или заказывать – это все-таки подозрительно, если мужчина в ателье платье шьет.

– Ну почему? Может, решил подарок сделать любимой женщине.

– Старомодного фасона и расцветки? Извращенец какой-то…

– Ой, сразу ярлыки вешать! Может, он косплеер…

– Андрей, ну не говори ерунды… Косплей – это совсем другое, при чем тут платье по моде девяностых? И как это вообще связано с кинотеатрами? Я уже мозг вывихнула, мне вон утром кошмар привиделся – как будто звонит кто-то и сообщает, что снова труп нашли на лавке, – пожаловалась она. – Я на Петьку наорала, когда он позвонил… И музыка эта в ушах постоянно…

– А вот почему мы на музыку совсем акцента не делаем? – поинтересовался Андрей.

– Не знаю… это очень известная мелодия, фильм снят по Чехову, году, кажется, в семьдесят восьмом, что ли… я смотрела очень давно, отцу он нравился. Музыка там чудесная, а этот вальс – ну просто до слез, с надрывом. И вот ума не приложу, как это связано с нашим делом, вернее, почему эта мелодия.

– А актриса?

– Ну она шатенка, конечно, но тоненькая, если я верно помню, как статуэтка, особенно в свадебном платье. Ничего общего с убитыми девушками. И, согласись, тогда убийце логичнее бы выбрать именно свадебное платье… – Лена посмотрела на Андрея жалобно. – Может, это у Зрителя что-то связано с этим вальсом, а фильм и актриса ни при чем?

– А кинотеатры тогда к чему? Почему не оставлять трупы у ночных клубов?

– А это тут при чем? – не поняла Лена.

– Ну или где сейчас танцуют?

– Паровозников, ну ты вообще… Кто сейчас вальс танцует, кроме профессиональных спортсменов-бальников?

– Э, нет! – замахал руками Андрей. – Даже не начинай! Танцоров я отслеживать не буду, не проси, с меня хватило сегодняшнего рейда по шмоточным магазинам! И вообще – я есть хочу, пойду-ка в буфет, – и он выскочил из кабинета так резво, что Лена не успела ничего больше произнести.

Она вздохнула и враждебно посмотрела на молчавший телефон, который вдруг, словно испугавшись ее взгляда, затрезвонил, заставив Лену вздрогнуть:

– Вот же черт… Алло. Да, Саша, я слушаю. Что?!

Паровозников, вернувшийся в кабинет в этот момент, открыл было рот, чтобы сказать что-то, однако увидел, с каким выражением Лена записывает информацию, и сдержался.

– Ну не может быть… – положив трубку, пробормотала Лена и закрыла рукой лицо. – Я когда-нибудь избавлюсь от него или нет?

– Что там такое? – спросил Андрей, заглядывая ей через плечо.

– Ты не поверишь… Знаешь, кем оказался так тщательно скрываемый ото всех мужчина Натальи Савиной?

– Неужели графом Дракулой?

– Да если бы… – вздохнула Крошина. – Это, к несчастью, Никита Кольцов собственной персоной.

Паровозников захохотал так оглушительно, что Лена поморщилась:

– Ну хватит! Мне, знаешь ли, не до смеха…

– Какой уж тут смех, подруга, – вытирая выступившие от хохота слезы, проговорил Андрей. – Действительно, Дракула был бы предпочтительнее в твоем случае…

– Я надеялась, что никогда больше не увижу его и даже не услышу. Безусловно, я ему очень благодарна за помощь, ведь именно он тогда помог оправдать тебя, именно его снимки доказали, что ты ни при чем. Но снова встречаться и разговаривать… Нет, это выше моих сил. – Она снова закрыла лицо рукой. – Вот за что мне все это, скажи? Я думала, что он уехал… Говорил же – не может жить здесь, хотел куда-то на острова, на Бали или черт их еще знает… И вот опять, опять!

– Да что ты истеришь-то, не могу понять? – удивился Андрей, усаживаясь напротив. – Ну бывший и бывший, подумаешь! И вообще, ты замужем давно, какие могут быть метания? Вызови его повесткой сюда, чтобы у него отпало желание говорить лишнее, надень форму, убери со стола все мелочи – словом, дай ему понять, что ты тут хозяйка положения, к тому же – при исполнении, вот и поубавится прыти у твоего… а как, кстати, Юлька его называла, я забыл?

– Дядюшка Ау, – машинально подсказала Лена, думая, что в совете Андрея есть рациональное зерно.

Встреча в официальной обстановке наверняка лишит Никиту желания упражняться в его обычных словесных шпильках. Хотя… это же Кольцов, он всегда считал себя умнее и выше остальных, а уж ее, Лену, вообще ни в грош не ставил.

– Ты, наверное, прав… Но одно хорошо – я не думаю, что Кольцов убийца. Все, что угодно, но не это. И значит, его допрос – простая формальность, – вздохнула она, глядя мимо Андрея в стенку.

– И из чего же ты такой вывод вдруг сделала? – изумился Андрей. – Только из того, что Кольцов твой бывший? Это, подруга, не алиби.

– Ты с ума сошел? Дело не в том, что он… – Лена запнулась, не в состоянии произнести слово «бывший», ей это почему-то было очень неприятно и даже стыдно. – Короче, наши прошлые отношения тут ни при чем. Просто я Никиту хорошо знаю, да, он отвратительный человек, заносчивый, эгоистичный, грубый, бестактный – но это совершенно не повод подозревать его в трех убийствах.

– А мы его пока и не подозреваем. Мы его вызываем как свидетеля – разве не так? Он может рассказать нам что-то такое об убитой Савиной, чего никто, кроме него, например, не знал, – резонно заметил Паровозников, и Лена кивнула:

– Ну да… если он захочет нам это рассказать.

– Крошина! – укоризненно покачал головой Андрей, наливая себе еще кружку кофе. – Ну ты старший следователь или кто? Заставь. И хватит уже чувствовать себя неловкой и неуклюжей девочкой, которая старается понравиться мужчине. Который, кстати, всегда был ее недостоин, если хочешь знать.

Лена удивленно уставилась на него, но Паровозников проигнорировал ее взгляд и пожаловался:

– В буфете-то сегодня санитарный день, я ж утром объявление читал. Умру голодным…

Домой она опять вернулась раньше Филиппа, но на плите обнаружила кастрюльку с картофельным пюре и стеклянный поддон с куриными рулетами.

– Надо же… это он до работы успел? – удивилась Лена, приподняв накрывавшую поддон сверху фольгу. – Вот что значит увлеченный человек…

На самом деле Филипп готовкой не увлекался, он просто привык делать все, за что брался, хорошо и на максимально возможном уровне, а еще ему нравилось слушать, как жена рассыпалась в комплиментах.

– Да, я тщеславен, – говорил Филипп, ничуть не смущаясь. – Но что в том плохого?

– Ты и на работе ждешь комплиментов? – язвила Лена.

– На моей работе, сама понимаешь, много не говорят. Но если начальство отмечает, тоже приятно.

– У меня, видимо, какие-то детские комплексы… Всегда смущаюсь, когда хвалят, как будто не заслужила, даже если знаю, что это не так.

– Придется мне научить тебя принимать похвалы так, как должно, – смеялся Филипп в ответ.

Рулеты восхитительно пахли, Лена почувствовала, как сильно проголодалась, и вспомнила, что сегодня вообще не ела, и тут же закружилась голова.

Наскоро вымыв руки прямо в кухне и даже не переодеваясь, она плюхнула в тарелку щедрую порцию пюре, два рулета и уселась за стол.

– И за что мне досталось такое счастье в виде самого заботливого и рукастого мужчины? – пробормотала Лена, отправляя в рот первый кусочек. – Ммм…