Так как лес находился далеко от аула, то женщине приходилось приложить немало усилий, чтобы обеспечить семью дровами. Кроме того, примечательно и то, что ишака как помощника в хозяйстве могла позволить себе не каждая семья горца. Многие современники, описывая нравы и обычаи горских народов, запечатлели в своих работах тяготы дагестанских женщин по заготовке дров. На примере жителей аварского аула Орода Н. И. Воронов отмечал, что иногда весь день уходил у женщины, чтобы доставить дрова домой. По наблюдениям автора, выйдя утром из дому, только к вечеру женщины успевали вернуться назад с вьюком дров²⁴.

Привычные к каждодневному рутинному труду, женщины порой и не замечали этих сложностей. Добавим к этому и домашние обязанности женщин, от которых они не были освобождены.

Аналогичные наблюдения можно встретить у военного историка Н. Ф. Дубровина, который отмечал тяжелую участь женщины-горянки, на которую возлагалось снабжение хозяйства дровами²⁵. При этом он особо подчеркивал, что в домашнем быту горца женщина и ишак одинаково нагружаются²⁶. По глубокому убеждению автора, дагестанская женщина есть не что иное, как рабочий скот, не имеющий ни минуты отдыха²⁷.

Описывая нравы и обычаи горских народов, П. Г. Пржецлавский также обратил внимание на многочисленные хозяйственные обязанности женщин, подчеркнув, что на протяжении всего трудового года, от весны до глубокой осени, женщины и рабочий скот одинаково эксплуатируются²⁸. Наблюдая за повседневной жизнью горного аула, автор отмечал, что всю тяжелую работу по хозяйству выполняли женщины и ишаки²⁹.

Конечно, такие повседневные обязанности женщины-горянки для человека, воспитанного в иной культуре, могли показаться слишком суровыми, даже экстремальными. Однако для традиционного мировоззрения ничего необычного в этом не было.

Как уже отмечалось выше, гендерные сферы труда отличались в силу территориальных и культурных традиций народов. Имелась своя специфика женского труда у равнинных и горных народов. Например, в отличие от горного Дагестана, на равнине женщины никогда не занимались переноской тяжестей. Устоявшийся экономический уклад жизни населения низинных районов Дагестана способствовал тому, что заготовкой дров там повсеместно занимались мужчины. Кроме того, для перевозки использовали обычно арбу, что существенно облегчало процесс труда.

В силу объективных причин мужчинам горных аулов нередко приходилось самим заниматься заготовкой и перевозкой дров. Например, в аулах Анди и Ботлих, которые граничили с территорией Чечни, запасало дрова исключительно мужское население. Лесные массивы были расположены далеко от поселений, что исключало привлечение женщин к заготовке дров.

На территории, подконтрольной имамату, заготовка дров проходила под надзором³⁰, разрешением и строгой регламентацией количества³¹. В имамате сурово наказывали за бездумное уничтожение деревьев³². Для жителей даргинских и лакских аулов, проживавших в безлесных местах и в горных долинах, для сбора дров и хвороста женщинам назначались специальные дни³³.

Такие запретительные меры объясняются нехваткой дров – следствие массовой вырубки лесных массивов со стороны русской армии. Среди военного командования утвердилось мнение, что без уничтожения лесов, которые во время военных действий являлись надежным убежищем для местного населения, завоевание края было бы невозможно. Видя эффективность таких мер, русские систематически прибегали к этой практике, чтобы принудить дагестанцев к покорности.

Последствия массовой вырубки лесных массивов население горной части Дагестана испытывало на себе еще долгое время после окончания военных действий. Н. И. Воронов, оказавшись в Дагестане после Кавказской войны, писал, что жители аула Тилетль Гунибского округа жаловались, что для их нужд не хватало лесных угодий. При этом автор подчеркивал, что лесных массивов и до войны не было много, но в период военных событий и те скудные леса «солдаты вырубили»³⁴. Описывая в своих этнографических очерках Гуниб и его окрестности, Воронов обратил внимание, что жители отапливали свои сакли саманом или кизяком и очень редко – дровами³⁵. По мнению автора, в силу того что вязанка дров стоила 20–25 копеек, население было вынуждено довольствоваться подручными средствами³⁶.

Жители аула Хоточ Гунибского округа сетовали на то, что русские истребляли леса, и им в скором времени «топить будет нечем»³⁷. Эти обстоятельства приводили к тому, что единственной возможностью обеспечить семью топливом оставался кизяк. Но массовый убой скота на нужды войны сказывался и на нехватке навоза для изготовления кизяка, что, очевидно, и вызывало беспокойство жителей Хоточ.

При таких обстоятельствах проблема заготовки топлива для женщин многократно усиливалась. При хроническом дефиците древесины жители приграничных селений были вынуждены переходить на подручные средства. Помимо дров и кизяка, в качестве топлива широко использовали хворост и бурьян. В процесс заготовки вовлекалось все женское население аулов, а также дети. Так, например, по свидетельству А. Омарова, сбором бурьяна у лакцев в течение нескольких недель занимались все женщины, независимо от возраста³⁸.

Учитывая, что заготовка топлива происходила далеко от аула, женщины рисковали своей безопасностью. По данным горской криминалистики второй половины XIX века, были случаи, когда женщины становились жертвами насилия со стороны военных, живших в близлежащих гарнизонах. В частности, одной из пострадавших стала жительница аула Бахлух Аварского округа Парида³⁹. Из материалов дела следовало, что когда она вместе с односельчанками пришла в лес за дровами, один из солдат, пасших казенных лошадей, толкнув Париду локтем, показал ей неприличное место⁴⁰.

Очевидно, что, пользуясь беззащитностью женщин, находившихся далеко от села, военные гарнизона допускали фривольные шутки, оскорбления, унижения. В данном случае, по имеющимся сведениям, Париду изнасиловали военные⁴¹.

Другой, не менее важной обязанностью женщин была заготовка и доставка сена для домашней скотины. От заготовленного впрок корма зависели зимовка скота и благосостояние самой семьи. При нехватке сена не было возможности держать крупный и мелкий рогатый скот, от которого получали мясо, шкуру, шерсть и т. д. Безусловно, заготовка зависела от местности. Так, например, в горных аварских аулах сено заготавливалось женщинами с помощью небольших серпов, которые давали возможность скосить сено на труднодоступных участках горных склонов. В некоторых горных аулах женщины также использовали косу⁴². Обычно косьба занимала несколько месяцев, а затем засушенное сено доставлялось женщиной домой на своей спине или на осле, если он имелся в хозяйстве. В условиях военного времени, когда шли боевые действия, женщинам приходилось прикладывать немало усилий, чтобы обеспечить необходимым запасом сена домашнюю скотину.

Надо сказать, что и в наше время в некоторых горных районах Дагестана можно наблюдать аналогичную картину: женщины на собственной спине или на осле возят сено домой. Косьба являлась преимущественно мужским занятием у равнинных народов, кумыков, ногайцев. Так, по сведениям С. Ш. Гаджиевой, у кумыков заготовкой сена, как и большинством полевых работ, занимались мужчины⁴³.

Характер женских полевых работ варьировался на территории расселения народов Дагестана. Отчасти это было связано с географическим фактором, а также с многообразием культурных и семейных традиций дагестанских народов. В частности, у тюркских народов на равнинной части Дагестана женщины практически не привлекались к полевым работам, как правило, их труд ограничивался домашними работами и воспитанием детей⁴⁴. Женщины-кумычки, будучи освобожденными от полевых работ, большую часть времени отводили уходу за домом, готовке пищи, отчего слыли искусными хозяйками.

У населения южного Дагестана сфера женского труда также ограничивалась обязанностями по дому и домашними промыслами⁴⁵, в то время как женщины горных районов Дагестана повсеместно выполняли все полевые работы. Это настолько плотно вошло в сознание народа, что даже бытовало мнение, что, по обычаям, мужчине не подобало заниматься полевыми работами. А если такое встречалось, то становилось предметом пересудов.

Так, Н. Львов, наблюдая за повседневной жизнью аварских аулов, обратил внимание, что традиционное общество с пренебрежением относилось к мужчинам, которые брались выполнять женские работы⁴⁶. По мнению автора, даже если мужчина был вынужден заниматься полевыми работами в силу объективных причин, в народе о нем шла слава как о «бедном дураке»⁴⁷.

Вклад женщины в экономику горных районов был существенным, это поднимало авторитет женщины-горянки в глазах общества. По оценке К. Ф. Гана, в горных поселениях женщины обладали большей самостоятельностью и свободой, чем «на равнинной части у других магометанских народов»⁴⁸. Осознание того, что от ее каждодневного труда зависело благосостояние всей семьи, давало женщине чувство морального удовлетворения.

В реалиях войны, когда мужское население было призвано на военную службу, на женщин и детей возлагались и мужские работы.

Учитывая, что во время военных событий многие пахотные земли пришли в непригодность, женщинам приходилось изыскивать любую возможность для обработки земельного участка, чтобы иметь минимальные средства для пропитания семьи. Причины такого бедственного положения горцев участник военных событий Р. А. Фадеев видел в непрерывных наступательных операциях русских, что в итоге вынудило людей покориться им.

Постоянно оттесняемые нашим наступлением, – писал автор, – не имея времени работать в поле, теряя, каждый месяц часть своих пашен и пастбищ, выгоняемые зимой на мороз с семействами <…> у людей не оставалось другого выбора, как покориться⁴⁹.

При неимоверных усилиях, затрачиваемых женщинами на обработку земли, продуктивность была очень низкая. Указывая на скудность урожая в годы войны, офицер Генерального штаба Мочульский отмечал, что продуктов, получаемых жителями, хватало на несколько месяцев⁵⁰. В остальное время, по сведениям автора, население выменивало провизию у своих соседей⁵¹.

На трудности, с которыми сталкивалось население в повседневных условиях военного времени, указывали и другие очевидцы. Генерал Р. Ф. Розен в 1830 году, будучи начальником дивизии и левого фланга Кавказской линии, при описании экономического состояния Аварского ханства, отмечал особую бедность ее жителей⁵². По мнению автора, скудное хлебопашество было недостаточным для прокормления населения ханства⁵³.

В Аварском ханстве по поручению генерала И. Ф. Паскевича много времени провел Ф. П. Скалон. Наблюдая за жизнью жителей ханства, Скалон обратил внимание на нехватку плодородной земли, бедность и нужду населения⁵⁴. По сведениям автора, жителям Аварии приходилось прикладывать немало усилий, чтобы обработать каменистую почву, а урожая не хватало на прокормление самих жителей, не только на продажу⁵⁵.