Ячейка ВКП(б) Сибирского технологического института с глубоким возмущением отмечает то позорное падение, до которого дошел бывший активный участник Великой Октябрьской Революции. Тот Троцкий, который вместе c большевиками громил буржуазию и ее апологетов, контрреволюционную социал-демократию, теперь обращается с просьбой к этим социал-предателям взять его под свое покровительство. Трудно представить больший позор для революционера, чем тот, до которого дошел ренегат Троцкий, предающий свою политическую совесть за десятки тысяч долларов буржуазии и обращающийся с просьбой к апостолам буржуазии взять его под свое покровительство¹⁴⁴.

С эскалацией обличительной риторики медицинские термины вытеснялись моральными: перестав быть «болезнью», троцкизм стал «падением», «ренегатством» и «изменой». Начались сплошные переименования: улица Троцкого в Курске стала улицей Дзержинского, одноименная улица в Свердловске – улицей 8 Марта, площадь имени Троцкого в Днепропетровске – площадью Шевченко, город Троцк Самарской области стал Чапаевском. Еще один Троцк (с 1923 года так называлась Гатчина) сразу после высылки Троцкого был переименован в Красногвардейск.

Ответ оппозиционеров на высылку Троцкого просматривается в листовках «большевиков-ленинцев», где в роли злого демона выступал Сталин. Московская листовка от января 1929 года гласила:

Товарищи!

В нашей листовке в середине января мы сообщили о решении Политбюро выслать тов. Л. Троцкого из пределов СССР. Это решение настолько чудовищно и невероятно, что многие рабочие не поверили листовке большевиков-ленинцев: некоторые партийцы говорили, что это выдумка оппозиции, чтобы очернить Политбюро.

В ответ на листовку газеты с 24 января повели бесстыдно лживую и клеветническую кампанию против большевиков-ленинцев. Одновременно на ряде партийных собраний и партконференций потерявшие окончательно стыд Ярославские начинают подготовлять общественное мнение к чудовищному факту высылки т. Троцкого. Для этого пускается гнусная клевета о якобы готовившемся оппозицией <…> вооруженном восстании против соввласти. Наглая и грубая ложь – вот излюбленное средство борьбы, которое практикует ЦК против оппозиции. Новым изданием «врангелевского» офицера, выдумкой об антисоветских заговорах оппозиции Сталин хочет «подготовить» партию и рабочий класс к новым ожесточенным ударам по ленинской оппозиции. <…>

Товарищи рабочие! Возвысьте ваш голос. Ударьте по рукам выполняющих волю чуждых классов. Выбирайте делегации с требованием возвращения тов. Троцкого, сосланных и заключенных оппозиционеров.

Вмешивайтесь активно в дела вашей партии¹⁴⁵.

Подробнейшая листовка «Коломенской группы большевиков», которая приводится здесь с большими купюрами, парировала аргументы о продажности Троцкого на Западе:

Товарищ!

После нашего письма тебе «Правда» опубликовала три грязных, клеветнических статьи против т. Троцкого. Самое появление статей нас не удивляет, как и содержание этих статей. Возьми XIV том Ленина (издание 1921 или 1925 г.) и ты прочтешь там, что почти теми же словами «знаменитый» Ермоленко обвинял Ленина в том, что он – германский шпион, что он получил от германского Генерального штаба 10000 руб. (эта цифра стала шаблоном всех клеветников). Мы, большевики-ленинцы, сумели ознакомиться с точным переводом этих статей и потому заявляем с полным сознанием верности ленинизму и ленинским методам борьбы, мы подписываемся под этими статьями и разделяем перед лицом мирового пролетариата вместе с т. Троцким ответственность за его выступления на страницах буржуазной печати. <…> [Мы] пришлем тебе эти переводы: чтобы ты сам, сопоставляя их со статьями в «Правде», увидел, к какому извращению статей и мыслей Льва Давидовича вынуждены прибегать Ярославские, чтобы <…> замазать подлинное лицо преступления, совершенного ими, преступления, которое может стоить головы вождя Октябрьского переворота и ближайшего – да, именно ближайшего (чего бы ни лгали Ярославские, Сталины и проч. Бухарины) сотрудника и друга Ленина.

Но зачем же, спрашиваешь ты, делается это? Зачем нужно клеветать на Троцкого, «на оппозицию»? Законный вопрос! Читай же горькую истину: Сталин и его друзья, упоенные блеском власти и кажущегося могущества, вполне искренне думали, что они уже стоят одной ногой на почве социализма и вот-вот поставят и вторую ногу на ту же почву. Социализм в одной стране почти победил. <…> И вдруг <…> какой-то кулак не хочет дать хлеба, какие-то члены партии не хотят видеть кулака, не хотят с ним ссориться, какие-то правые (откуда они при монолитном единстве «ленинского» ЦК и «ленинской» партии?) требуют уступок капиталистическим элементам, срываются планы <…>. Это же скандал! Это же полное политическое банкротство! <…> Тут появляется у Сталина счастливая мысль: «Оппозиционеры своими листовками, брошюрами, выступлениями формируют недовольство, указывают, кем можно заменить Сталина и его сторонников». В тюрьму оппозиционеров, за границу Троцкого. <…> Рабочие все равно проверить наши писания не смогут и потому поверят на слово, <…> поверят, что Троцкий перешел на службу буржуазии, и тогда уж некем будет заменить нас.

«Вот мы и выкрутимся, а там авось кривая вывезет <…>». Но вывозит ли кривая, спросим тебя, товарищ, мы, оппозиционеры. Нет, не вывозит¹⁴⁶.

Наоборот, утверждала оппозиция, репрессии все усугубляются. Об этом говорила московская листовка от 15 февраля 1929 года:

Товарищи!

Вслед за выдачей на расправу белогвардейцам вождя Октября тов. Троцкого началась зверская расправа над лучшими сынами пролетариата, большевиками-ленинцами, защитниками октябрьских завоеваний. 63 большевика-ленинца <…> обманом увезены в Тобольскую каторжную тюрьму, именуемую ныне политизолятором. Партийное руководство скрывает от рабочих это новое преступление. <…> В знак протеста против подлого режима, установленного для заключенных, ими 4‑го февраля объявлена смертная голодовка. <…>

Товарищи!

В советской тюрьме умирает 63 большевика! Сделайте этот факт достоянием всего рабочего класса! Переписывайте эту листовку! Сообщайте о ней товарищам по работе! Пишите друзьям в провинцию! Пусть все пролетарии знают о совершаемом преступлении!

Протестуйте немедленно! Скоро уже будет поздно! Идите с протестом в ЦК и ЦКК, в парткомы, ячейки и редакции газет. Идите группами и поодиночке. Выступайте на собраниях! Выбирайте делегатов! Оказывайте поддержку семьям арестованных <…>¹⁴⁷.

Обличая отрыв руководства от партийных масс, сибирские листовки обращали внимание на то, что в то время, как условия жизни рабочих ухудшаются, партийная бюрократия наслаждается неограниченной властью. В конце 1929 года за Урал попала листовка под названием «Довольно крови». «Партия не может и не должна допустить того, чтобы сталинская группа начала господствовать над партией. Мы уже видим, к чему привела политика Сталина. В стране не хватает хлеба, растет дороговизна, ухудшается материальное положение рабочих, диктатура пролетариата под угрозой»¹⁴⁸. 3 марта 1930 года в психбольнице в Томске была обнаружена листовка. Ее анонимный автор-оппозиционер писал:

Россия переживает тревожное время, сейчас нет ни одной крестьянской избушки, ни одной рабочей семьи, где бы не говорили о том, что мы идем к гибели. Переполнены тюрьмы, места ссылок, свирепствуют расстрелы, полный застой в промышленности <…>. Крестьянское хозяйство с каждым днем истощается. Обострение всех государств против России очевидно каждому, и растет обострение внутри России между различными слоями населения. <…> Здесь сознательная измена делу трудящихся, делу революции. Эта измена, эти преступления кроются в центре, мы ни в коем случае не можем обвинять стоящие у власти низы, которые, <…> боясь ответственности, выполняют заведомо губительные распоряжения центра. <…> То положение, которое мы переживаем, мы уже переживали в период военного коммунизма. <…> Этот путь к социализму Ленин признал гибельным. Читайте, граждане, истинную программу большевизма, основное законодательство, заветы Ленина, сравнивайте с жизнью, и вы ясно увидите преступление Центра. <…> Истинные хозяева земли русской – не личности, не Сталины, не Рыковы, а съезд советов <…>¹⁴⁹.

«Хозяева земли русской» – аллюзия на политагитацию Николая II, именовавшего себя так, считая, что он один несет ответственность за страну перед Богом. Если в мировоззрении Николая II православие, самодержавие и Россия составляли единое целое, то нынешние, не менее авторитарные руководители ЦК вели себя как хозяева партии и большевизма.

Листовки 1929 года утверждали, что на фоне резкого ухудшения условий труда рабочих и роста цен в стране активизировался мощный рабочий протест: «Никогда еще профсоюзы и рабочие массы не стояли так далеко от управления социалистической промышленностью как сейчас, – писали оппозиционеры, перепевая жалобы Кутузова и Гриневича во время дискуссии ноября 1927 года. – Стачка – крайнее средство самообороны рабочего класса от извращений бюрократического аппарата»¹⁵⁰. По оценке оппозиции – так, по крайней мере, это виделось ОГПУ – предстоящий тяжелый хозяйственный кризис «должен был привести к повсеместным стихийным выступлениям крестьянства, оживлению революционного рабочего движения и в конечном счете к торжеству троцкистской фракции»¹⁵¹.

Особенно красноречивой была последняя из приводимых здесь листовок, распространявшаяся в Москве:

Ко всем рабочим, ко всем членам ВКП(б),

Товарищи!

Ложная хозяйственная политика Центрального Комитета партии завела страну в тупик, выход из которого партруководство ищет на путях неослабного нажима на рабочий класс. <…> Очевидный рост влияния большевиков-ленинцев в пролетарских массах вызвал взрыв остервенения в бюрократическом аппарате. Некоторые наиболее блудливые на язык и наглые бюрократы стали угрожать на рабочих собраниях – расстрелами оппозиционеров. <…>

Товарищи! В стране пролетарской диктатуры разгорается ожесточенная классовая борьба. Кулак, сорвав хлебозаготовки и готовясь к перевыборам, взялся за обрез. Кулацкие выстрелы раздаются все чаще и чаще. К ним жадно прислушиваются нэпман и иностранный капиталист. <…> Это ли не позор. И не позор ли, что вместо усиления позиций пролетариата – носителя власти в стране – бюрократическое руководство всемерно ослабляет его, поощряя пассивность, нажимая на его мускулы, уплотняя рабочий день, снижая зарплату, преследуя, арестовывая и ссылая рабочих-передовиков. <…>

Октябрьские завоевания в опасности!

Пролетарии! Дайте сокрушительный отпор обнаглевшему кулаку, нэпману и бюрократу. Они сильны вашей пассивностью и вашим молчанием. Будьте активны. Вводите рабочую и внутрипартийную демократию явочным порядком, не дожидаясь, пока это дозволит ЦК. <…> Боритесь за улучшение положения рабочего класса. Боритесь против увеличения норм выработки, за увеличение зарплаты. Протестуйте против репрессий. Требуйте освобождения арестованных ленинцев, требуйте гласного суда над ними с участием выборных от общего собрания рабочих. Оказывайте семьям арестованных денежную помощь <…>.

За октябрьские завоевания!

За диктатуру пролетариата!

Большевики-ленинцы (оппозиция)¹⁵².

Листовка прямо морализировала: «Это ли не позор?!» Ее язык был полон как образности, так и буквальности: «остервенение» врага выражается не только образно («блудливый на язык») но и действиями: буржуй взялся за обрез, цекист расстреливает оппозиционеров.