Глава 9

Слезы досады душили ее. Почему он промолчал, почему не попытался хоть что-то объяснить?! Хотелось рассердиться на него и обвинить во всех грехах, но этот его взгляд… О него разбивались все обиды и злость, осыпаясь осколками и оставляя какой-то непонятный ей осадок.

На тумбочке рядом с кроватью завибрировал мобильный.

Даша потянулась за ним с твердой решимостью отключить его совсем, если это Глеб. Но на экране высветилась фотография Кати.

Она приняла звонок.

– Дашка, привет! – затараторила в трубке Катя. – Знаю, что уже, наверное, не актуально, но мне только что брат звонил и рассказал про твоего Глеба кое-что.

– Что? – стараясь не выдать своего упаднического настроения, коротко спросила она.

– У твоего Глеба, оказывается, родителей нет… Ты знала?

– Что? – Даша почувствовала, что во рту резко пересохло. – Не знала…

– Ой… В училище эту историю все ребята знают. Три года назад у него отец погиб во время учений, он в нашем гарнизоне служил, а мамы у него еще с детства не было. Говорят, болела сильно и… Глеба бабушка воспитывает. Вот…

Даша перестала дышать, ощущая как все ее существо сжимается от ужаса и боли. Только что услышанное от Кати, сегодняшние слова Глеба, его упертость в принятом решении складывались в простую и понятную теперь картинку…

Катя продолжала говорить что-то еще, но Даша, бросив телефон в своей комнате и наскоро обувшись, уже бежала вниз по лестнице. Она не помнила, сколько времени назад Глеб ушел от них, не была уверена, что сможет догнать его. Просто понимала, что должна извиниться и… быть рядом.

Она промокла от начавшегося некстати дождя, легкие саднило от быстрого бега, глаза жгли никак не останавливающиеся сегодня слезы. Перед последним поворотом у остановки, Даша увидела, наконец, его.

Горло перехватило. Не в силах окликнуть Глеба, она побежала к нему.

Он обернулся на звук шагов. Его глаза широко раскрылись, а уже в следующее мгновение он обнял и прижал ее к себе, укрывая своим зонтом от усиливающегося дождя.

– Даша… Ты чего?.. Что случилось?

– Глеб… Прости меня… Прости…

Перебивая друг друга, они шептали что-то еще, изо всех сил прижимаясь друг к другу, словно это помогло бы им забыть произошедшее несколько минут назад.

Она запустила руки ему под джинсовку, почувствовав, как под тонкой тканью футболки его тело покрылось мурашками.

– Родители знают, что ты пошла за мной? – спросил он, убирая с ее лба мокрую прядку волос.

Даша отрицательно покачала головой.

– Бунтуешь? – он едва заметно улыбнулся, касаясь пальцами ее подбородка. Даша изучала его лицо и таяла от этих прикосновений и тембра его голоса.

Сейчас она видела Глеба другим: не по годам взрослым и сильным, уверенным в себе и готовым защитить ее от всего на свете. Для нее не было места на земле спокойнее, чем в его объятиях. Сердце болезненно сжалось… Она вспомнила о том, что рассказала ей Катя и почувствовала, что как никогда прежде хочет стать для Глеба той, с которой ему не будет грустно и одиноко, которая поддержит, поймет и просто будет рядом.

– Прости меня, – она опустила глаза, не в силах выдерживать его прямой взгляд. – Я жуткая эгоистка…

– Это не правда, – он прикоснулся к ее губам, но Даша отстранилась.

– Я знаю про твоих родителей, и почему ты хочешь поступать именно в Питер… – выпалила она и зажмурилась.

Глеб молчал, только было слышно, как капли стучат по раскрытому зонту.

– Жалеешь меня? – наконец спросил он, и Даша почувствовала досаду и разочарование в его голосе.

Она открыла глаза и увидела его вдруг посерьезневшее выражение лица и не моргающий взгляд.

Прежде, чем ответить, она долго изучала его и прислушивалась к своим ощущениям.

– Нет, – сказала она тихо и прикусила губу. – Просто еще сильнее хочу быть с тобой.

Глеб нахмурился, не сводя с нее взгляда. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

– Почему? – спросил он тихо.

– Потому что ты мне очень нравишься… – Даша сказала это и почувствовала, как до нее доходит смысл только что произнесенных ею слов.

Глеб нравился ей. И с каждым днем это чувство крепло, наживую прорастая в ней, ломая ее оборону из гордости и высокомерия… Нравился настолько, что впервые о ком-то она заботилась больше, чем о себе.

– Даша…

– Не веришь? – от обиды ее голос дрогнул. – Думаешь я из-за жалости к тебе бежала сюда под дождем как идиотка?! Да?! Думаешь, только ты один влюбился?!

Его плечи высоко поднимались и опускались, а глаза только что искры не вышибали.

– Дурак! Почему сразу мне ничего не рассказал? Почему папе моему позволил так о себе говорить сегодня? Я тебя ненавижу, Покровский! Слышишь? Ненавижу!

Она стукнула его кулаком по плечу изо всех сил, но он ни на миллиметр с места не сдвинулся.

Вот же ж дуб!

– Ненавижу…

В следующее мгновение Глеб откинул в сторону зонт и, притянув Дашу к себе, поцеловал. Это был совсем другой поцелуй – сильный, требовательный, яркий, разрывающий душу на тысячу частей. Поцелуй – признание, поцелуй – принятие, поцелуй – согласие…

– Ты вся дрожишь… – прошептал он ей в губы, продолжая прижимать насквозь мокрую Дашу к себе.

– Плевать! – запуская руки под его мокрую куртку, ответила она.

Разве рядом с ним ей могло быть холодно?

Они потеряли счет времени, целуясь этой летней ночью под проливным дождем. Голова шла кругом от осознания безбрежности настигнувшего их чувства, от близости друг друга и невозможности сделать еще один шаг…

Дождь перестал. На улице стало тихо и пустынно.

– Не хочу с тобой расставаться, – уткнувшись в его плечо, захныкала Даша.

– И я не хочу тебя отпускать, – тщетно укутывая ее в свою мокрую куртку, ответил он. – Родители будут беспокоиться…

– Угу… А с тобой что будет, Глеб? Ты не вернулся в казарму после отбоя.

Он тяжко вздохнул:

– Попрошу взводного понять и простить… Но, скорее всего, вкатают три наряда вне очереди.

Даша посмотрела на него:

– Прости…

– Заладила… – он поцеловал ее в нос. – Все простил.

Она поежилась.

– Пойдем, тут кафе у соседней остановки есть, кажется, до пяти утра работает…

Молоденькая официантка понимающе посмотрела на них и, усадив за столик с удобным диваном, принесла горячий чай с медом.

Обжигающий напиток согревал и бодрил, хотя они оба и без этого не сомкнули бы глаз в такой близости друг от друга.

– Ты сейчас такая хорошенькая, – рисуя на ее ладошке вензеля и завитушки, почти прошептал Глеб.

Было раннее утро, и в кафе сидело всего несколько посетителей. Совсем тихо играла музыка. Даша улыбнулась и зажмурилась, потягиваясь как кошка.

– А ты сейчас такой обманщик! – касаясь его щеки, в тон ответила она.

– Это еще почему?

– Потому что моя прическа испортилась от дождя, а тушь, наверняка, размазалась, а помаду ты съел…

– Я-то думал, что это твои губы такие сладкие, а оказывается…

Даша изловчилась и треснула его по плечу, забыв, что для такого крепкого парня как Глеб – это сущая мелочь. Он сгреб ее в охапку и поцеловал в волосы:

– Ты красавица, Даш…, и я с ума по тебе схожу…

Она улыбнулась, положив голову ему на грудь и слушая, как глухо стучит его сердце.

– Я тоже, Глеб…

Она почти прошептала эти слова, но по тому, как он замер, – было понятно, что услышал.

Домой к Даше они пришли вместе. Как она ни старалась отправить его в училище, он все равно не выпускал ее руку, даже когда они зашли в прихожую.

К ним тут же вышли родители. Судя по выражениям их усталых и обеспокоенных лиц, эту ночь они не спали.

– Даша, Глеб… – мама ничего больше не смогла сказать, только прислонилась к стене и заплакала.

Ребята опустили глаза, не в силах смотреть на нее.

– Мам, пап, простите… Это я во всем виновата. Глеб тут ни при чем…

– Ни при чем? Значит, ты одна пропадала где-то до утра… – повысил голос папа, сжимая кулаки.

– Пап… Ну, хватит…

– Действительно, хватит, дочка. У вас обоих экзамены и аттестаты впереди. До выпускного мы запрещаем тебе выходить из дома. Считай, что ты под домашним арестом!

– Пап! – на глаза Даши навернулись слезы, только теплые руки Глеба, приятной тяжестью накрывшие ее плечи, не дали ей возможности расплакаться.

– Я не передумаю, – жестко отрезал отец. – Иди в свою комнату, пока я твой телефон не забрал!

Даша повернулась и посмотрела на Глеба. Он был уставшим после бессонной ночи, но красивым и по-новому близким:

– Я напишу, – тихо сказал он, опуская с ее плеч руки.

Она кивнула и прижалась к нему изо всех сил, несмотря на то что в двух метрах стояли родители.

– Даша… – терпение отца было на пределе.

– Простите нас, пожалуйста, – спокойно сказал Глеб и, так и не дождавшись ответа, вышел за дверь.

На кухне родители что-то долго говорили ей про ответственность, про то, как просто попасть в категорию «падших девушек», про опрометчивые поступки и контрацептивы, про жизнь впереди в другом городе с массой симпатичных и успешных молодых людей… А Даша все думала о том, как Глеб добрался до училища и насколько сильно его наказали…