Спокойный мирок, который Маша собирала по крупицам, рассыпался карточным домиком. Слова о любви и обещания фальшивили. Какой наивной она была, когда считала, что испытания остались в прошлом. Их отношения с самого начала казались нездоровыми. Она спасала Марка, потом он выручал ее из беды, так длилось до бесконечности. Психолог наверняка бы заявил, что ей не хватило отцовского внимания, поэтому она привязывалась к тем, кто не способен на сильные чувства. К глазам подступали слезы. Компания, дурацкое развлечение, Бортников – все вмиг опротивели. Хотелось уйти далеко-далеко, где никто не сумел бы ей навредить.

– Ой, – побелела Динара, уставившись на бутылку. – Точно я?

– Все честно, – сказал Марк.

– Ладно, – смирилась та. – Правда.

– Почему ты меня ненавидишь?

Динара оторопела, пожевала губу.

– Не обольщайся, Бортников. Мне на тебя плевать.

Маша слегка расслабилась. На душе было гадко после признания Марка, но понимание, что ей ничего не грозит, ведь подруга не станет задавать каверзные вопросы, принесло спокойствие. К сожалению, бутылочка указала на Настю. Динара крепко задумалась, подперев кулаком щеку, затем изрекла:

– Ты бы простила измену?

– Никогда, – выпалила та. – Если узнаю, прибью или покалечу обоих.

– Осторожней, Глебчик, – усмехнулся Михаил.

– Ему, честному, нечего бояться, – сказал Кирилл.

Очередь перешла к Яне, и она решительно произнесла:

– Действие.

Маша поразилась ее храбрости. Глеб что-то шепнул Насте. Первокурсница просияла, словно забыла обиду, мерзко хихикнула и потребовала:

– Расскажи о своем самом постыдном поступке.

Яна поникла, сняла с шеи платок, принялась мять в руках.

– В четырнадцать лет я собрала досье на старшеклассника. После школы выследила его, потом караулила возле дома, зазубрила расписание, чтобы «случайно» сталкиваться на переменах, иногда звонила и молчала в трубку.

– Ты была маньячкой, – хохотнула Вика.

Яна покраснела.

– Старый случай, – недовольно сощурилась Настя. – Давай что-нибудь посвежее.

– Я выполнила условие, – твердо проговорила та, отвернувшись.

– Не поспоришь, – согласился Женя.

Ход перешел к Кириллу, и тот поспешно сказал:

– Правда.

Яна выпрямилась, положила ногу на ногу.

– За что ты бы мог убить?

– Неожиданно, – поразился Кирилл. – Помню сто пятую УК РФ, не хочу мотать срок.

– Мы не на семинаре.

– Человеческая жизнь – высшая ценность. Я против насилия.

– Не засчитывается.

Кирилл посуровел. Маша подумала: «Наверное, скажет о казни преступников».

– За предательство, – сурово ответил он. – Особенно близкого человека.

Настя засмеялась:

– Женёк, у меня плохие новости.

– Малая, тихо, – скороговоркой проговорил Глеб.

– Вы о чем? – растерялся Кирилл.

– Качок не в курсе? – хохотнула Настя и прикрыла рот ладошкой. – Упс.

– Объясни.

– Друг, у меня принцип, – ответил Глеб. – Не лезу в чужие разборки.

– Ты уже, – поморщился Кирилл.

– Перестаньте ссориться, – пропищала Ангелина.

Блондин уставился на Женю и, когда тот почесал затылок, со злостью спросил:

– Что еще ты скрываешь?

Происходящее напомнило известную телепередачу, где смаковали скандалы. Не дождавшись пояснения, Кирилл крутанул бутылку. Маша словно в замедленной съемке увидела, как стеклянное горлышко повернулось к ней и остановилось. В мыслях завыла сирена. «Как быть? Если скажу: “Правда”, он выяснит про Марка или расставание».

– Действие, – пролепетала она.

Оглушительный стук сердца посоперничал бы с рэп-битами. Михаил и Женя захлопали.

– Сделай мне массаж, – сказал Кирилл.

«Пронесло», – выдохнула Маша, вообразив варианты похуже. Она встала позади Кирилла, согрела ладони и погладила шею. В растирании, круговых движениях, едва осязаемых щипках не было подтекста. Она чувствовала, как расслабляются мышцы. Алкоголь, ненавязчивый лимонный аромат, шуршание рубашки отвлекали от реальности. После одинокой недели было приятно вновь прикасаться к парню. Словно в трансе, она запустила пальцы в светлые волосы, провела к вискам, от лба к затылку. Кирилл рвано вздохнул.

– Достаточно, – голос звучал ниже. – Спасибо, ты волшебница.

Михаил пошутил про тайских умниц. Марк с плохо скрываемым гневом налил себе коньяк. Опомнившись, Маша села к Динаре, передала ход. Ангелина ойкнула и воскликнула:

– Действие.

«Что ей загадать?» – застопорилась Маша. Ей не хотелось мучить соседку, поэтому она озвучила первое, что пришло в голову:

– Выпей вина.

– Не могу, я принимаю снотворное, – сконфуженно произнесла Ангелина. – Опасно смешивать.

Сверху раздался странный стук. В мыслях Маши неожиданно мелькнула пакость. На левое плечо будто взобрался демоненок из мультфильма, начал убалтывать: «Напугай прилипалу, пристыди». Ангелок, который должен был сесть на правое плечо, так и не появился. Злость, разочарование, обида требовали выхода. Ангелине не повезло попасть под горячую руку.

– Сфоткай что-нибудь на третьем этаже, – бескомпромиссно приказала Маша.

– Сейчас? – изумилась Ангелина.

– Там плохое освещение, – вклинился Марк. – Поменяй задание.

Бесенок зашептал пуще прежнего: «Почему Бортников о ней печется? Зачем корчит из себя рыцаря? Жаждет внимания, одобрения? Идиот. Не уступай, пусть помучается». Маша стиснула зубы, нахмурилась и безапелляционно произнесла:

– Правила запрещают.

Марк проводил Ангелину, будто специально хотел насолить бывшей. Маша цедила алкоголь, но не ощущала вкуса. Все мысли были заняты проклятым Бортниковым и тем, как поспешно он заступился за незнакомую девушку. Внутри клокотало, хотелось закатить настоящий скандал, высказаться при всех, опозорить обидчика. Остатки разума помогли сдержать гневный порыв.

Ангелина и Марк вернулись через несколько минут.

– Вот, – раздраженно сказал он, протянув телефон.

Маша всмотрелась в экран. Комната, которую они с Леонидом видели днем, ночью представляла собой нечто устрашающее. Ткань на мебели будто светилась, одна из теней в углу напоминала человеческий силуэт.

– На меня кто-то смотрел, – со страхом прошептала Ангелина.

– Тебе показалось, – отрезал Марк.

– Клянусь, так и было, – воскликнула та.

– Потревожили, ждите наказания, – сказал Игорь и умолк.

Ангелина задрожала, но продолжила игру. Бутылочка выбрала Эмилию.

– Опять я? Эх, не везет, – с грустью воскликнула соседка. – Правда.

Ангелина задумалась, подперев щеку кулаком, поправила очки и сказала:

– Когда ты в последний раз лгала?

– Сегодня, – хихикнула Эмилия.

Леонид, изумившись, уточнил:

– О чем?

– Это другой вопрос.

– Не подкопаешься, – с восхищением подтвердила Яна.

Жребий пал на Кирилла. Эмилия загадала ему десять отжиманий. Он закатал рукава рубашки, потер ладони и, приняв стойку, без труда справился с заданием. Бутылочка вновь завертелась. Маша осознала, что карма существует, ведь горлышко указало на Женю. Тот растерянно пробормотал:

– Действие.

– Поясни, о чем говорила Настя, – сурово потребовал Кирилл.

– Она пошутила, – скороговоркой произнес Женя.

– Не ври! – прошипел Кирилл.

Рыжий поглядел на остальных, вздохнул:

– Пойдем потолкуем наедине.

– Нет, сейчас, – настоял Кирилл. – Ты давно упал в моих глазах. Хуже того, что натворил, уже не будет.

– Помнишь, мы пили после гражданы? Ты лег пораньше, чтобы успеть на предприму. В тот день еще отопление врубили, было душно. Мы с твоей – не помню, как ее зовут, – решили раздеться. А там, сам понимаешь, завертелось…

На лице Кирилла выступили желваки, глаза потемнели. Он рванул к Жене, рявкнул:

– Повтори!

– Успокойся, – выпалил тот.

– Сволочь! – сквозь зубы процедил обманутый парень.

– Вы бы все равно расстались, – равнодушно произнес Женя.

Кирилл бросился на того, словно забыл, где и с кем находится. Он занес кулак, ударил бывшего друга в лицо, замахнулся снова. Рыжий будто окаменел, не отбил атаку, не увернулся. Маша испуганно вскрикнула. Кирилл схватил Женю за грудки, сильно встряхнул, повалил на пол. Рыжий дернул его за ногу, и тот упал. Оба, будто озверев, закатались по грязному бетону. Студенты вмиг протрезвели, кинулись разнимать дерущихся. Их еле растащили. У Жени припух правый глаз, у Кирилла – щека. Глеб открыл окно, набрал в пакет снега и протянул рыжему, спросив:

– Живой?

– Трепло, – выплюнул Женя. – Все из-за тебя.

– Не гони на Глебушку, – взвизгнула Настя, подлетев к любимому.

– Пошла вон, – проскрежетал Глеб.

– Котик, я не нарочно! – всхлипнула Настя.

– Убирайся, – процедил Глеб.

Настя с виноватым видом отступила.

– Ты все знал и молчал, – гневно отчеканил Кирилл. – Предатель.

В его голосе сквозили разочарование и гнев.

– Признаю, облажался, – спокойно произнес Глеб. – Откуда мне было знать, что Евгеныч не врет? Забудем, братан? Зачем ругаться из-за старья?

Кирилл покосился на протянутую ладонь, схватил со стола банку пива и отсел подальше. Воцарилась тишина.

– Ну и дела, – озадаченно прошептала Динара.

Маша кивнула, пожалела обманутого парня, но не решилась подойти или как-то прокомментировать ситуацию. Женя громко обвинил Глеба. Ангелина попыталась разрядить обстановку, спросив:

– Игорь, что за призрак?

– Пионера Юры, – зловеще отозвался тот. – Это произошло летом восемьдесят четвертого года, отец был на той смене. Ему тогда исполнилось то ли двенадцать, то ли тринадцать лет. Ночью, когда до отъезда оставалось пару дней, загорелось несколько корпусов. Официально из-за неполадок с проводкой, но некоторые считали, что среди вожатых затесался поджигатель. Детей эвакуировали. Все запаниковали, поздно хватились Юры. Он часто удирал, бродил где попало. Пожарные нашли обгоревший труп в подвале. Отец, когда устроился в следственный комитет, навел справки. Смерть мальчика признали насильственной. По положению тела, обрывкам веревки, клочкам одежды решили, что замешан педофил. Лагерь прикрыли, потом расследование застопорилось. До сих пор числится висяком. В девяностые территорию отжали, хотели разбить коттеджный поселок, но однажды ночью стройматериалы вспыхнули. Тогда и решили, что здесь водится призрак. Бродит по лесу, убивает всех без разбору.

Снаружи завыл ветер. Тревожно замигала лампочка. Маша нервно сглотнула.

– Обычная страшилка, – со скукой проговорила Вика. – Во всех лагерях какой-нибудь пионер тонет, теряется, падает в колодец или злит Пиковую даму.

– Давайте тоже вызовем, – предложил незнакомый парень.

– Не надо! – взмолилась Ангелина. – Нельзя шутить с потусторонним.

– Это выдумки, – сказала Маша. – Как экстрасенсы, женская энергия, НЛО.

– Призрак Юрца, если слышишь, спускайся к нам, – с насмешкой крикнул Глеб. – Какой-то он зажатый.

Утратив интерес к мистике, студенты заговорили о будущем, прибыльных стартапах, любимых и ненавистных преподавателях.

– У Лены вечный ПМС, – хмыкнул Глеб. – Я недавно опоздал на лекцию, буквально на две минуты, так она назначила отработку.

Маша машинально закрыла лоб ладонью, ведь именно мужчины лучше всего разбирались в этой теме.

– У нее точно диагноз, – авторитетно сказала Яна. – Голоса в голове нашептывают, кого на экзамене тянуть, а кого валить.

– Да уж, парням еще повезло, – фыркнула Вика. – Леночка – жуткая мизогинка, ругает за громкий голос, неюридический маникюр и красную помаду.

– Зачем нам на третьем курсе профессиональная этика? – недоуменно произнес Кирилл. – В первом семестре было введение в специальность. Там то же самое проходили.

– Чтобы Лена рассказывала про дочь в МГУ и сына в Бауманке, безумно дорогие путешествия по Европе, невероятно ценный опыт, – усмехнулась Динара, затем процитировала: «Вы учили английский? Юрист должен быть friendly and polite, понимаете?»