Напоследок она бросила недовольный взгляд в сторону старших брата и сестры, прежде чем вперёд всех выскочить на улицу, чтобы постараться хотя бы не опоздать на работу. Мало кто знал, но ради этого Эбигайль каждый день прилагала невероятные усилия. Срезала путь тут и там, несясь, очертя голову, по пока ещё безлюдным улицам Нанса. Прыгала через заборы, а иногда даже босиком переходила вброд местную речушку, лишь временами полноводную.

Эби ещё не знала, что обычное во всех смыслах утро может иметь не столь обычные последствия, с которыми ей придётся столкнуться лицом к лицу в ближайшем будущем.

Глава 3. Конкурентка

Высокие стопки бумаг опасливо покачивались под собственным весом, то и дело грозясь упасть на пол и похоронить под собой ту немногочисленную мебель, которая была наставлена в некогда популярном помещении полиции нравов – слуховой комнате. Каверзно исковерканное, выдуманное название от однокоренного слова «слухи» в полной мере отражало смысл происходящего за её дверями. Ныне в этой комнате складировали все выпуски газет, которые имели хоть какую-то ценность в расследовании мелких правонарушений, по обыкновению сильно интересующих немногочисленный штат сотрудников, которых иной раз сами горожане Нанса называли не иначе как бездельниками или, помягче, моралистами.

«Тише-тише, моралист идёт», – частая фраза, звучащая тут и там среди любителей слухов и сплетен, была настолько привычной, что стала крылатой за какой-то месяц после первого резонансного дела с пошляком Друззи.

Невезучему мужчине пришлось спешно собрать свои пожитки и уехать из города, не дожидаясь заключения под стражу из-за подглядывания в местной купальне. С тех самых пор непопулярный отдел полиции обзавёлся аж пятью новыми сотрудниками в дополнение к прежним трем, и был гордо назван полицией нравов.

Эбигайль Кросс была одной из тех, кто записался на работу в первых рядах. Ведь с детских лет она искренне старалась быть эталоном нравственности, чтобы не посрамить неподобающим поведением доброе имя своих родителей – доблестных служителей и защитников Закона всего Нанса, четы известных адвокатов. К сожалению, её попытки поступить на юридическую службу успехом не увенчались, потому что она была напрочь лишена необходимых навыков и умений: скрупулёзно изучать факты и отодвигать на второй план личные эмоции.

Эмоции.

В этом Эбигайль была полным противовесом своим братьям и сестре. Она являла собой настоящий комок эмоций, сжатый до критического состояния. Тронь его – выстрелит в разные стороны, разрушая всё на своём пути. Оттого, изо дня в день, она жгуче переживала любые нападки в свой адрес и, как следствие, плохо засыпала ночью. Однако уже утром чувствовала, что энергия бьёт ключом. А острая необходимость причинять обществу пользу и только пользу толкала вышеозначенную личность на новые великие, по её мнению, свершения.

Она хотела доказать всем и каждому, что может быть полезной. Что достойна своих родителей, что полиция нравов – это не бездельники и уж тем более не просто моралисты, не знающие горечи разочарований.

Но увы. Мнение простых граждан Нанса было диаметрально противоположным. Отчасти поэтому большую половину времени Эбигайль проводила, прячась за масками, париками и плащами, чтобы быть вхожей в те места, где обычно встречались любители почесать языки.

Поначалу руководство в лице принципиального и весьма консервативного Харенса Госта, неулыбчивого, скупого на эмоции, закрытого и молчаливого старичка не понимало причин столь экстравагантного поведения сотрудницы, одной из лучшей по показателям раскрываемости дел. Но со временем Эбигайль стала своего рода эталоном для подражания среди коллег, чему ничуть не гордилась. Ведь она чувствовала, будто ей наступают на пятки. Молодая и энергичная Эби острее других переживала проблемы, связанные с конкуренцией, и бесконечно злилась, когда её костюмами пользовался кто-то, кроме неё самой.

– Говорю вам, – прошептал младший нештатный сотрудник полиции нравов. – Эби напросилась.

– Не поняла?

В слуховой комнате, придя с утречка пораньше на работу, ныне сплетничало сразу четверо. Рика Колски – одна из них.

– Да что непонятного-то! – фыркнул рассказчик. – Сердцеед нашего городка взялся за её соблазнение.

– И зачем ему это? – Рика не спешила верить новичку, явно старающемуся выслужиться. – Может быть, брякнул по пьяни и слухи разлетелись, а на завтра он и сам забудет, что говорил нечто подобное.

– Э, не, – не согласился тот, – он был трезв.

В слуховой комнате ненадолго воцарилась мёртвая тишина.

– Во всяком случае, он только-только заказал себе выпивку и ещё не успел приложиться к стакану, – новичок чуть менее уверенно добавил к уже сказанному.

– Это, конечно, отрадно, – гнусаво протянул коллега Рики по имени Вольф Мадеус.

Он картинно закатил глазки к потолку и демонстративно подбоченился. Его длинные блестящие волосы спадали по плечам, а чёлка против воли хозяина лезла на глаза. Из-за чего тот был вынужден постоянно дёргать головой, или заправлять непослушные пряди за уши.

– Не начинай, – отмахнулась Рика. Она знала Мада, как его прозвали с ранних лет, уже давно. – Я пытаюсь понять, как мы можем использовать эту новость в своих целях.

– Как-как, – пухляш по имени Винистер злорадно дёрнул уголками губ, – просто свести этих двоих вместе, скомпрометировать, а слухи сделают остальное.

– Нет дыма без огня, не так ли? – Мадеус включился в игру и тоже ухмыльнулся.

– Погодите, – Рика задумчиво махнула рукой, – прежде чем рисковать, нужно хорошенько всё осмыслить и составить план.

– Да какой план? – Винистер громко почесал подмышку, а затем, будто так и надо, понюхал кончики пальцев. – Нужно действовать по обстоятельствам. Всего не предугадаешь.

– Дело говорит! – воскликнул источник новой информации. – Точно ведь!

– Ти-и-и-ше, – шикнули на него с разных сторон.

Стопки бумаг, окружающие горе-заговорщиков, опасливо покачнулись.

– А знаешь, ты прав, – Колски наконец пришла к какому-то выводу, – надо их скомпрометировать, но так, чтобы уж точно не отвертелись.

– И прощай, Эби, – новичок потёр ладони друг об друга, – и да здравствует новый штатный сотрудник полиции нравов.

– Не загадывай на будущее, – осадил его Мадеус. Они с Вини многозначительно переглянулись. – Если дело выгорит, то мы похлопочем о твоей кандидатуре перед главным.

– Лишь бы, лишь бы, – протараторил новенький сотрудник. – Только бы всё удалось.

– А чтобы удалось, тебе нужно продолжать следить за нашим сердцеедом. А их обоюдную «знаковую» встречу, – Рика многозначительно стрельнула глазками на заговорщиков, – с нашей Эби я организую.

– Наконец-то мы получим в полное распоряжение весь её маскировочный реквизит, купленный на казённые денежки.

Вини мечтательно призадумался.

– Главное, это результат, – Колски обратила внимание коллег на основную деталь плана. – Эбигайль должна попасться с поличным. Желательно голая или полуголая, будучи в объятьях Райена или хотя бы в его постели. Рано радуетесь. Работы предстоит очень и очень много.

– Но игра стоит свеч, – Вольф согласно кивнул, – только, чур, её рабочий стол – мой.

Винистер нахмурился, однако промолчал. Рика Колски не спешила разочаровывать коллегу тем фактом, что уже давно присмотрела рабочее место Эбигайль для себя любимой. А там, когда дело будет сделано, решит руководитель, который всегда шёл ей на уступки.

– Что ж, на этом предлагаю закончить нашу встречу. – Единственная девушка среди четвёрки взяла главенство в свои руки. – Мы с ребятами обрабатываем Эбигайль и составляем план общей встречи парочки, а ты, – указала она пальцем в сторону нештатного сотрудника, – следишь за Эттенгофом-младшим. Всё понял?

Долговязый новичок кивнул, состряпав наисерьёзнейшую мину.

– Тогда выходим по одному и ведём себя как обычно, – напутствовала Рика, первой устремляясь к двери.

Менее поворотливый из всех Винистер замыкал.

Глава 4. Воротила

Мистер Эттенгоф-старший любил в людях пунктуальность, хотя сам себя подобной привычкой не утруждал. Но именно в этот день он встал ни свет ни заря и к настоящему моменту уже сидел над пачкой писем и счетов, попивал горячий кофе и ждал прихода нерадивого секретаря, который и не подумал о том, что его шеф может проснуться спозаранку. Поэтому, по обыкновению, он наверняка заглянул в местное почтовое отделение, чтобы передать туда вчерашнюю корреспонденцию, а заодно забрать новую: отчёты из разных уголков света, так или иначе высылаемые по единому адресу – в курортный отель «Метрополь» города Нанс на южном побережье лазурного океана. К слову сказать, названного не иначе как Синим.

– Тётушка Клепфеди, – бормотал Харви, просматривая внушительный список выставленных счетов на его имя. – Да будь она проклята, старая транжира!

Отбросив в сторонку настоящую простыню, а не бумагу, длиной и белизной напоминающую подвенечное платье, Харви Эттенгоф замер, подсчитывая в уме итоговую сумму годовых трат родни.

– В сущности, одна десятая от годового дохода одного моего отеля класса «Гранд», – пробормотал он, подбив в уме цифры. А заодно сокрушённо выдохнул: – Вот поэтому я и поручаю все мелочи, связанные с тётушками и сыном, секретарю, чтобы лишний раз с утра не расстраиваться.

Он встал из-за стола и прошёл к окну за его спиной, резким движением раздвинул воздушные тонкие занавески и раздражённо уставился на светло-бежевую полоску идеального пляжа, усеянного шезлонгами и зонтиками, на рядок финиковых пальм, высаженных исключительно ради тени, а не сбора урожая. Но увы, нет-нет, а кто-то из постояльцев вздумает полезть наверх, чтобы испытать судьбу на прочность, а заодно собственный затылок, а для кого-то хотя бы копчик.

– Да где же черти носят Винивига!

Словно отвечая на зов начальства, дверь скрипнула, и на пороге возникла очкастая столь ожидаемая личность.

– Винвига, – поправил секретарь руководство. – Я устал слышать это прозвище из ваших уст.

– Не важно, Вин! – Харви встал вполоборота и махнул на бумагу-простыню. – Забери это и уладь. А заодно телеграфируй в Эмерсет, чтобы тетушка Клепфеди затянула пояса. Скоро я перестану принимать подобные чеки. Тоже мне, нашли благотворителя.

– Я понял, сэр.

Одетый с иголочки, собранный, худой, в костюме-тройке с белоснежной сорочкой, Винвиг воплощал в себе все те качества, которые так нравились знаменитому воротиле Харви, прославившегося на весь континент звериной хваткой и безупречным чутьём.

– Вы уже видели новостной выпуск? – секретарь достал из-под мышки свёрнутую рулоном утреннюю газету.

– Что там? – неостывший после тётушкиных счетов Эттенгоф-старший бросил раздражённо: – Давай короче. Кто-то из постояльцев учудил?

– Нет, – Вин хитро улыбнулся. – Во всяком случае, пока не учудил.

– Вот умеешь же ты нагнать интригу.

Харви развернулся на пятках, звонко бряцая набойками по деревянному лакированному полу без ковров, прошёл к помощнику, схватил газету и первым делом заглянул на первую полосу.

– Хо-хо, – известный воротила заметно повеселел, – так эта грязная история семейки Оберхоленов стала достоянием общественности? А я всё ждал, когда же выстрелит. И кто первый пойдёт под суд – он или она? Так. А кому выдать премию за старания?

Он сощурился, быстро пробегая глазами по строчкам газеты.

– Если журналисты ничего не напутали, то это опять Эби постаралась, – секретарь упростил работу Харви.

Но, несмотря на это, он продолжил читать бульварную прессу.

– Ах, Эби? Та самая? – Эттенгоф-старший многозначительно приподнял брови, когда оторвал взгляд от газеты. Недолгое время он невменяемо смотрел перед собой. Однако быстро собрался и махнул головой, прогоняя глупые фантазии.

– Да, Эбигайль Кросс из полиции нравов.

– Что ж, это её работа. Значит, обойдётся.