– Григорий Дмитриевич, конечно, беспокоят, – адмирал один из немногих еще умудрялся улыбаться, причем не нервно, а как-то спокойно. – Вы, кстати, по делу или просто в гости?

– По делу, – я собрался. – Вы же знаете, что скоро враг может пойти на бомбардировку города, а там и до штурма недалеко. При этом напротив вас не французы, чьи орудия не сильно отличаются от наших, а англичане. Они стреляют дальше, и Эдуард Иванович признавался мне, что сомневается в том, что мы сможем их подавить. По крайней мере, без крупных морских калибров, а у вас под них просто нет укреплений.

– Штабс-капитан, – в голосе Истомина прорезался металл.

– Я хотел предложить вам использовать мою роту ракетчиков для подавления таких позиций. Хотя бы просто попробовать разок, подойдут они вам или нет. Например, пятого числа?

Я замер, ожидая ответа. Если с капитанами можно было говорить в лоб, то адмиралов убеждать, даже несмотря на наши добрые отношения, гораздо сложнее. Но если Истомин согласится, если в день бомбардировки я всучу ему Алферова, то мичман уже позаботится о том, чтобы вывести из строя дальнобойные батареи. Я для него и ракет, и прикрытия не пожалею.

– Ну, пусть будет, – наконец, решил Истомин. – Думаю, пятого большая заварушка еще не начнется. Пусть ваши ракеты покажут себя.

Мы пожали друг другу руки, и я снова двинулся дальше. На третий бастион, который прикрывал подступы к Южной бухте и центру города. Там было довольно заболочено, наши же позиции стояли на искусственных возвышениях, что позволило вице-адмиралу Панфилову довольно успешно сдерживать врага. Тем не менее, с ним я тоже поделился своими подозрениями о скором штурме, а потом переправился уже на свою половину города.

Свою… Четвертый, пятый и шестой бастионы действительно уже казались мне родными. И там давно все было готово. Я прошелся по каждому из окопов, пообщался с солдатами, проверил «Ласточек» и новые партии ракет. Только бы все получилось!

Россия, Севастополь, 5 октября 1854 года

На часах шесть утра, солнце вроде бы уже показалось из-за горизонта, но его света пока не хватало, чтобы разогнать ночную хмарь.

– Не рано, ваше благородие? – рядовой Голубев, ставший после случая с мичманом Кононенко моим личным техником, споро готовил «Ласточку» к полету. – Еще морось в воздухе. Вы же сами говорили, что с ней лучше не летать. Подниметесь, она замерзнет и начнет клонить к земле. А то и крыло обломает, помните, как пилот Эристов два дня назад чуть не упал?

– Ничего, я ненадолго, не успеет ничего сломаться, – ответил я.

На самом деле действительно не стоило бы рисковать, но такой день… Уже скоро должны заговорить первые пушки союзников, и я просто должен видеть все, чтобы ничего не пропустить. Чтобы убедиться, что все задуманное сработает как надо!

– Начинаем! – скомандовал я.

Шар у «Ласточки» – одно название, но пока нам просто не хватает решительности полностью от него отказаться. Тем не менее, хоть немного веса он берет на себя, и хорошо. Лошадь привычно разогнала планер, и я почувствовал, как ветер начинает давить на уши, а земля отдаляться.

– Первый ускоритель пошел, – скомандовал я сам себе, запалив стопину и почувствовав рывок, когда пороховые газы вырвались из стальной трубы и бросили меня вперед.

Город, море… Чем выше я поднимался, тем быстрее расползались последние сумерки. И вот через пару минут я смог разглядеть позиции врага. Обычно сонные в это время сегодня они походили на разворошенный муравейник. Тысячи солдат, сотни тяжелых орудий, подтянутых на передовую, а еще… Над позициями французов парили почти два десятка воздушных шаров. Не «Карпы» и тем более не «Ласточки», но и так, корректируя огонь своей артиллерии, они могли натворить делов.

Я вытащил фонарик, готовясь отдать первый приказ… В этот самый момент французы оттащили в сторону деревянные щиты, прикрывающие одну из батарей, и первая пушка сделала первый пристрелочный выстрел.

Бомбардировка Севастополя началась.

Глава 6

Севастополь, утро первой бомбардировки

– Поручик, все готово? – генерал третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии Дубельт сидел в кресле и с балкона смотрел на вспышки, раскрасившие утренние сумерки.

– На каждом бастионе в составы вспомогательных команд включены по два моих человека. Они проинструктированы, на что обращать внимание. Любые странности, переданные на ту сторону фронта сообщения – мы ничего не пропустим! – поручик Зубатов преданно вытаращил глаза.

Возможность поработать с такой легендарной личностью, как Дубельт, давала ему очень хорошие шансы сделать карьеру, и он не собирался их упускать.

– Что по прошлым инцидентам?

– Дело похищенного и подстреленного мичмана Кононенко, – Зубатов открыл записную книжку. – Мы попросили доктора Гейнриха провести исследования. Следов пороха на трупе не было, так что выстрел произвели не вплотную. Дочь Алексея Федоровича точно ни при чем.

Зубатов сглотнул, представив, что бы им устроил главный начальник третьего отделения и шеф корпуса жандармов за такие подозрения, а вот Дубельт сидел с каменным лицом. Не то, чтобы он не уважал Орлова – как раз напротив. Но делать поблажки из-за этого чувства он точно не собирался.

– Спешить с выводами мы не будем, – покачал он головой. – Примем как версию, что стрелял французский снайпер. Но как он узнал о цели? Как вышел на точку, с которой смог произвести точный выстрел? Вот вы, поручик, общались по этому поводу с Щербачевым?

Зубатов покачал головой. У них со штабс-капитаном сложились непростые отношения: вроде бы каждый с пониманием относился к работе другого, но в то же время прощать вставленные в колеса палки никто не собирался. А вставлять их они оба не стеснялись.

– А я общался, – продолжил Дубельт. – Мы вместе нарисовали схему полета, потом отметили примерную скорость на разных участках с учетом ветра и ракетных ускорителей. Точек, где можно было так метко подстрелить мичмана одной-единственной пулей, было не так много. И чтобы их рассчитать, шпион должен был находиться среди той спасательной группы штабс-капитана.

– Или помощник шпиона, – неожиданно для самого себя дополнил Зубатов.

Прервал начальника… Поручику захотелось заткнуть себе рот, особенно когда он осознал, от кого нахватался подобных привычек. Это все Щербачев! Это он никогда не следит за словами, а еще постоянно во всем сомневается и ищет, нет ли каких еще, неочевидных на первый взгляд, вариантов.

– Или помощник, – согласился Дубельт, с усмешкой оценив метания своего подчиненного. – Это, к сожалению, расширяет круг подозреваемых, но… У нас появляется ниточка. Тот, кто точно связан с нашим противником, и через кого мы обязательно на него выйдем.

– Слугу во время инцидента с атакой на Карантинную бухту мог похитить вообще кто угодно, – продолжил Зубатов. – Тут у нас зацепок так и не появилось…

– Если не считать того, что шпион опять нанес удар по штабс-капитану Щербачеву, – возразил Дубельт. – Кстати, а кто сегодня наблюдает за ним самим?

– Мне удалось договориться с одним из новых пилотов. Правда, пришлось пообещать, что догляд нужен не для обвинения, а для защиты Щербачева. Иначе ни один не шел на контакт.

– Удивительная верность, которую он смог заработать меньше чем за месяц. Я общался с его начальником, и Константин Иванович раньше не замечал за бывшим поручиком подобных талантов…

Додумать эту мысль Дубельт не успел, потому что над границей города сначала мелькнули рыбки Щербачева, а потом вдали показались шары союзников. На фоне даже медлительных «Карпов» огромные купола классических монгольфьеров выглядели такими неповоротливыми. Словно это не летающие устройства, а просто кто-то нарисовал несколько десятков пятен на синем холсте неба.

– Прикажи, чтобы подготовили моего коня, – Дубельт поднялся.

Одно дело обычный обстрел, пусть и массированный, и совсем другое – привлечение новой техники. И ведь это он должен был узнать, что враги готовят сюрприз. Увы, ни один из агентов в Евпатории и Балаклаве не доложил об открытом производстве летательных аппаратов. Или все проще… Уже давно англичане с французами решили нивелировать преимущество севастопольцев в воздухе и заказали шары у всех, до кого смогли дотянуться. Турция, Австрия, Сардиния, которая давно посматривает на запад. Да хоть из самих Франции и Англии могли успеть корабли, даже не уравнивая шансы, а оставляя нас далеко позади.

Несмотря на спешку, Дубельт вышел на улицу в идеально сидящем мундире, погладил купленного в Симферополе Черныша по морде и только потом запрыгнул в седло. Вот теперь можно было и поспешить, шпоры впились в бока, конь захрипел и с огромной скоростью рванул по улице в сторону четвертого бастиона.

– Ваше высокопревосходительство, – Зубатов смог догнать своего начальника только через минуту. – Не стоит подходить так близко к переднему краю. Вы же знаете, как шары могут корректировать обстрел…

Дубельт не обратил на это внимание и продолжил гнать. Через две минуты он вылетел на возвышенность и смог увидеть всю картину своими глазами. Французы на этом участке выдвинули вперед почти сотню орудий, из них половина тяжелых. И сейчас с шаров махали флажками, корректируя каждый выстрел. Наши батареи отвечали, но… Дубельт обратил внимание, что сидящие в удобных корзинах французы справляются со своими задачами гораздо быстрее пилотов Щербачева.

– Чертов штабс-капитан! – рядом выругался Зубатов. – Неужели он с самого начала не понимал, что так и будет? Или понимал и специально тратил наши силы и время на свои глупые изобретения, чтобы в итоге нас смогли обойти в первый же день!

Дубельт не ответил, заметив, как от позиции артиллерии сводного морского отряда начали разбегаться группы ракетчиков Щербачева.

– Ваше высокопревосходительство, вы только прикажите, и я его арестую… – продолжал горячиться Зубатов.

Но в этот момент первая команда ракетчиков закончила установку треног, а потом выпустила в сторону ближайшего шара одну из доработанных штабс-капитаном ракет. Мимо… Оценил про себя Дубельт, пытаясь понять, насколько вообще возможно попасть в летающую цель. Да, монгольфьеры очень большие, почти не двигаются, но в то же время… Он видел ракеты Константинова в деле, их точность оставляла желать лучшего. И прием Щербачева, когда его ракетчики стреляли по прямой, тут не сработает. Слишком далеко – оставалось лишь делать пуски по баллистической траектории, а это в разы увеличивало эллипс рассеивания.

Как вариант, бить залпами, но надолго ли хватит ракет? И опять же без гарантии результата.

Еще один выстрел. Дубельт даже со своего места видел, что и эта ракета летит мимо цели. Вот только, как оказалось, ей совсем было не обязательно попадать. Взрыв произошел в паре метров от монгольфьера французов. Ударная волна тут же перепутала веревки и затушила пламя горелки, а осколки посекли купол. Еще недавно казавшаяся неуязвимой махина начала быстро снижаться.

А группы ракетчиков бежали дальше, готовясь поражать все новых и новых наблюдателей врага.

* * *

– Так тебе! – я изобразил удар, чуть не свалившись со своего ложа на «Ласточке».

Получилось! Мы тренировали подобную стрельбу только на полигоне, но ребята не подвели. А артиллеристы и вовсе выше всяких похвал. Посчитали расстояние до шаров, подкрутили дистанционную трубку, чтобы ракета взорвалась как можно ближе к цели. И математика сработала. Ведь если мы правильно выбрали расстояние, правильно учли время от запуска до взрыва, то всего-то и оставалось, чтобы ракета пролетела не слишком далеко от шара.

Я, конечно, упрощаю. Во второй монгольфьер попали только с четвертого раза, и это коваными ракетами, которые почти не отклонялись в полете. Но мы прореживали ряды врага! Не знаю, где они умудрились добыть столько допотопных шаров, это не имело никакого значения. Мы выкосим их все!