Литвинов был уверен, что Хомич знает о болезни друга, потому и не стал уточнять, что за напасть имеет в виду. Но Хомич понятия не имел, что Иван представился заболевшим, и решил, что друга нужно выручать. Начальник явно недоволен, похоже, что Иван и сегодня работу прогулял, не только вчера убежал раньше времени, и ему может сильно влететь… Он решил, что, если рассказать, как есть, что у друга с девушкой нелады, Литвинов должен наверняка Ване посочувствовать. И не влепить ему выговор за прогул.

– Николай Анатольевич, вы Ваню сильно не ругайте. Беда у него – девушка бросила. А они уже чуть ли не в ЗАГС собирались идти. Вот он и дуреет…

Литвинов замер на месте. В голове забурлили мысли.

– Странно. А мне он звонил, и сказал, что заболел, и в Болгарию ехать не может поэтому, представляешь?

– Так он еще и заболел? Вот же не вовремя! – проблеял Хомич, глаза которого стали несчастными, когда он понял, как сильно сейчас подставил друга. Замдиректора, глядя на него, прочитал его мысли влет, и хмыкнул:

– Где живет, знаешь? Знаешь, конечно! Поедем, навестим больного! И никуда не отходи от меня, сюрприз ему сделаем!

***

Владивосток.

В пятницу вечером Оксане уже надо было ехать в Хабаровск, чтобы успеть на самолет до Москвы. Просидев в одиночестве весь четверг, боясь покинуть гостиницу, а то вдруг сын придёт, Оксана с горечью осознала, что на этом её визит к сыну и закончился. Было очень больно, обидно и страшно… Пытаясь хоть где-то найти поддержку, она пошла на почту и заказала разговор с Балашихой.

– Машуль, здравствуй, это я, – проговорила она, услышав голос сестры.

– Привет… Что, опять что-то придумала? – совсем недружелюбно приветствовала её сестра. – Учти, я не желаю больше участвовать в твоих залихватских планах. У моей семьи из-за тебя куча проблем. Родство с тобой слишком дорого обходится. Извини, Оксан, дальше без меня. Не звони больше.

И сестра бросила трубку. Потрясённая Оксана вышла из кабинки переговорного пункта и побрела к выходу.

– Женщина! – остановила её оператор. – Сдачу возьмите! Вы же пять минут оплатили.

Что же это такое? – думала Оксана, возвращаясь в гостиницу. – Родная сестра меня знать не хочет. Может, Загит прав и я не умею ладить с людьми?

К вечеру приехал Рафик в гостиницу, собираясь проводить мать.

– Тут подарки всем, – поставил он на стол сумку. – Часы бате на день рождения. Тебе, Лийке и жене Руслана подставки под горячее из ракушек. И конфет взял «Птичье молоко» два килограмма. Хватит на всех?

– Спасибо, Рафик, – чуть не разрыдалась Оксана. – Как там, дома?

– Никак, – помрачнел Раф.

– Прости меня, – совсем разнервничалась она. – Вечно хочешь, как лучше, а получается ерунда…

– Да уж… Ладно, надо ехать. А то на поезд опоздаем.

***

Москва. Квартира Алдониных.

Иван дозвонился Ксюше на работу. Ему сказали, что она будет только в понедельник. Он снова съездил к ней домой, долго караулил у подъезда. Потом, не выдержав, позвонил в звонок несколько раз. Наконец, вышла женщина лет сорока в старящем ее пуховом платке, и, глядя сочувственно на него, сказала:

– Парень, нет ее уже второй день. Уехала куда-то. С чемоданом. Не терзай звонок, без толку. Сказала, не скоро вернется.

Иван ее поблагодарил, а потом, выйдя, проклял всех в этом доме, в том числе и того мужика, что вчера мог ему сказать то же самое.

Вернувшись домой, он окончательно решил бороться за Ксюшу, и старательно составлял план действий, когда в дверь позвонили.

– О, Володька, – растерянно уставился Иван на Хомича. – Ты чего? И что ты мне подмигиваешь так отчаянно?

Ответить друг не успел, только поднял глаза к потолку в отчаянии. Из-за его спины шагнул замдиректора института.

– Ну что же, молодой человек, – сказал он укоризненно, – вы совсем не выглядите смертельно больным. И голос чудесным образом в лучшую сторону изменился. Сильный, вполне здоровый. А чем от вас так несет? Спиртом протирались, чтобы температуру сбить?

Иван замер, появления начальства на пороге он никак не ожидал.

– Это ты чего? – сделал шаг через порог Хомич, в попытке прийти ему на помощь. – Ты что творишь? Это всё из-за Ксюши?

– Я пустил ситуацию на самотёк и она вышла из-под контроля, – заявил Иван, выйдя из ступора и решив, что терять, собственно говоря, уже нечего. – У меня нет другого выхода. Понимаете? Если я уеду, то потеряю девушку. Навсегда.

– Ой, Ваня, Ваня!.. – с укором проговорил Литвинов, вздохнув. – И уволить бы тебя, но жаль дурака. Да и если я скажу директору, что ты натворил, мне вслед за тобой тоже прилетит. До какого числа у тебя бюллетень?

– Бюллетень? – застыл с ошарашенным видом Иван.

– Алдонин! Твою мать! – закричал Литвинов. – Спустись уже с небес на землю! Будь мужиком, возьми себя в руки! Не заставляй увольнять тебя за прогулы и срыв зарубежной поездки! Тебе нужен бюллетень!

– Не до этого было… Да и кто мне его выдаст, если я ночью плохо себя чувствовал, а сейчас уже нормально?

Литвинов долго бушевал и ругался на него, называя дураком. Наконец, как-то сразу обмякнув, сел на кровать, и сказал:

– Записывай телефон. Ирина Леонидовна Баркина. Первая городская больница имени Пирогова. Скажешь, что от меня. Ну и подари женщине хорошую бутылку. Бери больничный на неделю. Якобы тебя госпитализировали по подозрению в воспалении легких, но все обошлось сильной простудой.

Иван записал телефон.

– И сделаем так, молодой человек. Ни в какую Болгарию я вас больше отправлять не буду, конечно. Пошлем другого специалиста. Но чтобы за эту неделю вы все свои любовные дела решили. Если все это будет продолжаться и дальше, жду заявления по собственному желанию. Которое я охотно подпишу. Все понятно?

– Обязательно, – пообещал Иван, поняв, что раз замдиректор перешел на официальное «вы», то больше снисхождения он точно не дождется. – Спасибо вам за понимание.

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Руслан узнал у тёти Дили московский адрес сестры и приехал в Москву. Дверь открыл отец. Надо было видеть его лицо. Он молча обнял сына и, даже, слегка прослезился. Пока Руслан умывался с дороги, Загит позвал Галию.

Только тот вышел из ванной, сестра повисла у него на шее.

– Знал бы, что меня тут будут так принимать, раньше бы приехал, – охрипшим голосом сказал Руслан.

– Когда ты приехал? Надолго? – засуетилась сестра, накрывая на стол. – Руслан! Как я рада! – опять подскочила она к нему и сжала ему руки чуть выше локтя от избытка чувств.

– Лийка! – рассмеялся он. – Ты уже мама, а всё дурачишься.

Галия накормила его, с удовольствием наблюдая, как брат ест. Потом заставила его рассказать о семье, о том, как они живут, как Маришка в ясли ходит. Он послушно рассказывал до тех пор, пока из спальни не послышался детский плач. Галию тут же как ветром сдуло.

– Пап, поговорим? – воспользовался моментом Руслан. – Где мама?

– Сам не знаю, – взглянул на сына Загит.

– Ты не собираешься её искать?

– Зачем? Ты же сам говорил, что ей в понедельник на работу. К понедельнику объявится.

– И тебе всё равно, где она? – удивлённо смотрел на отца Руслан.

– Сын, я понимаю, что это звучит для тебя дико. Но я, правда, устал. Я это только этим летом понял. Посмотрел, как другие живут, и понял, что сам я всю жизнь просидел на пороховой бочке. Либо дети плохие, что мать не слушают, либо их мужья и жены против нее настраивают. Скандал на скандале. Жалоба на жалобе. Все последние годы, как вы подросли, в постоянном ожидании, что вот-вот опять где-то рванёт. Я, просто, не знал, что можно жить по-другому. А теперь знаю. Я устал. Я так больше не могу.

Тут раздался звонок телефона и Загит пошёл в коридор. Потрясённый Руслан на автомате прислушивался к словам отца в коридоре.

– Рафик?! – воскликнул Загит. – Здравствуй…

Руслан тут же оказался рядом, прислушиваясь.

Брат доложил отцу, что посадил мать на поезд до Хабаровска. Через сутки с небольшим она будет в Москве.

– Значит, она была у тебя, – посмотрел на Руслана Загит, тот удовлетворённо кивнул. – А то Руслан панику поднял, что мать пропала. Даже в Москву примчался… Да, он рядом…

Раф от неожиданности растерялся, а Руслан сам попросил у отца трубку. Загит ушёл на кухню, чтобы не стоять у детей над душой и собраться с мыслями. Значит, Оксана все же предпринимает шаги, чтобы примирится с детьми и их семьями. И активные шаги, во Владивосток летала! Апатия, поглотившая Загита в последнее время, сразу отступила. Хотелось узнать, как жена слетала к Рафику, но парни всё никак не заканчивали разговор.

Раф рассказал, как мать неожиданно приехала. Его очень беспокоило её поведение. Чего она, вдруг, примчалась? Вместо того, чтобы праздновать вместе с отцом его юбилей? Вся взвинченная, нервная.

– Как она себя чувствует? – спрашивал он брата. – Она, здорова, вообще?

– Да, вполне, – ответил Руслан, понимая, что отец слышит его.

– А что с ней?

– Это не с ней.

– А с кем? С отцом?

– Да.

– Так… А почему он в Москве?

– Есть причина.

– Короче, брат, позвони мне домой или на службу, – попросил Раф. – Лучше на службу. Чувствую, нам надо серьёзно поговорить.

– Точно, – согласился Руслан. – И чем быстрей, тем лучше.

***

Воспользовавшись тем, что у меня по физ-ре зачёт будет автоматом, ушёл из университета пораньше и поехал в спецхран. Пока изучал иностранную периодику, мне нашли научную статью «Эвакуация гражданского населения в среднеазиатские республики СССР в годы Великой Отечественной Войны». С ее помощью свою статью я снабдил конкретными цифрами, не загружая текст перечислением всех детских домов, просто, столько-то из Харьковской области, столько-то из Днепропетровской и так далее. Хорошо, когда калькулятор под рукой.

Для Межуева тоже нашёл несколько новинок: лазерная сварка, сотовая телефонная связь, матричный принтер.

После спецхрана сразу отвёз статью в редакцию.

– Это не для рубрики «Пульс планеты», – решил я сразу предупредить Веру. – Но такая тема, я не смог пройти мимо.

– Да? – заинтересовалась она. – Дай-ка посмотреть.

***

Москва. МГУ.

Услышав от отца, что все её неприятности из-за Самедова, Светлана не сразу, но пришла к идее, что самому Самедову до неё, Светланы Костенко, нет никакого дела, он и пальцем ради неё не пошевелил бы. Но есть один человек, который затаил на неё серьёзную обиду.

Регина Быстрова…

Последнее время, при случайных встречах, она бросала на Светлану такие недвусмысленно злорадные взгляды, что понятно было без слов, откуда ноги растут у всех неприятностей, свалившихся на Костенко.

Но почему Самедов так странно себя ведёт? – не могла понять Светлана. – Регинка ему что-то наговорила про меня, и он встал на её сторону? Но что она могла такого сказать? Наврала чего-нибудь с три короба? Вот, стерва…

Как же её вывести на чистую воду? О, чёрта вспомнишь, рога появятся, – подумала Светлана, увидев Быстрову, поднявшуюся на этаж и двинувшуюся по коридору впереди Костенко прямо к кабинету Самедова. – Знать бы, что именно она ему врёт, – задумавшись, шла за Быстровой Светлана, спрятавшись за спинами других студентов, – тогда можно было бы подстроить опровержение, сделать так, чтобы он случайно узнал, что Регинка ему всё наврала про меня.

Быстрова проскользнула в кабинет Самедова, а Светлана, проходя мимо, вдруг отчётливо услышала, как в замке повернулся ключ с характерным щелчком.

Они что там, закрылись, что ли, вдвоём?! – потрясённо прошла Костенко мимо кабинета и остановилась в ступоре. – Может, показалось? – подумала она, немного придя в себя, развернулась, пошла прямо к кабинету Самедова и аккуратно, чтобы ручка не зашумела, нажала на нее. Дверь не открылась. – Ничего себе!..

Светлана встала у дверей, как будто ждёт возвращения хозяина кабинета, а сама старательно прислушивалась к звукам, доносившимся изнутри.

***

Москва. МГУ.