Отношение к смерти – одна из главных причин того, почему я обратился к стоицизму: эта философия предельно прямо и честно говорит о неизбежности окончания жизни и о том, как к нему следует подготовиться. Недавно мне исполнилось 50 лет, целых полвека, и это заставило меня глубоко задуматься над вопросами: кто я и что делаю? Как нерелигиозный человек, я захотел найти и некое руководство, которое помогло бы мне подготовиться к неминуемой смерти. Надо сказать, что благодаря достижениям современной науки и медицины продолжительность нашей жизни постепенно увеличивается. С годами все больше людей будут задаваться вопросом, что же им делать со своим существованием на протяжении тех несколько десятилетий, что у них останутся после выхода на пенсию. Но как бы мы ни распорядились смыслом нашей «продленной» жизни, мы должны подготовить и себя, и своих близких к тому, что наше сознание будет неизбежно угасать – как и наше уникальное присутствие в этом мире. Знание того, как умереть достойно, позволит нам не только достичь необходимого душевного и умственного спокойствия, но и подарить его тем, кто нас переживет.

Известно, что стоики посвятили немало сочинений тому, что Сенека называл главной проверкой человеческой личности и ее жизни. «Каждый день мы умираем»^{3}, – написал он в письме к Гаю Луцилию. Сенека напрямую связывал конечное испытание со всем предшествующим земным существованием: «Человек, не знающий, как достойно умереть^{4}, не сумеет и достойно жить». Жизнь для стоиков – текущий проект, и в его логическом, естественном завершении (смерти) нет ничего особенного: ничего, что могло бы вызывать страх. Эта точка зрения сразу же стала мне близка, ведь она позволила гармонично примирить два противоположных (и одинаково неудовлетворительных, на мой взгляд) подхода, которые предлагает современный мир. С одной стороны, в отношении стоиков к смерти отсутствуют фантазии о бессмертии, верить в которое нет ни научных, ни разумных оснований. С другой стороны, нет и секулярного пренебрежения или, что еще хуже, избегания мыслей о будущей смерти и исчезновении своей личности.

По этим и другим причинам стоицизм привлекает очень многих людей, так что я не одинок в своем стремлении возродить это древнее направление практической философии и адаптировать его к жизни в XXI веке. Каждую осень исследователи из Эксетерского университета в Великобритании проводят Стоическую неделю^{5} – международное мероприятие и одновременно социально-научный эксперимент, в котором принимают участие тысячи академических философов, специалистов по когнитивной психотерапии и практиков стоицизма со всего мира. Кроме того, что на Стоической неделе людям рассказывают о стоицизме и его применении в повседневной жизни, на этом мероприятии можно еще и собрать систематизированные данные, чтобы установить, действительно ли практика стоицизма позволяет изменить жизнь к лучшему. Пока результаты носят предварительный характер (в будущем на Стоических неделях планируется использовать более сложные экспериментальные протоколы и бо́льшие по размеру выборки), но они обнадеживают. Например, участники третьей Стоической недели сообщили о 9 %-ном росте положительных эмоций, 11 %-ном снижении негативных эмоций и 14 %-ном повышении удовлетворенности жизнью всего после одной недели практики. (Это были первоначальные результаты, а последнее долгосрочное контрольное наблюдение за людьми, применяющими принципы стоицизма в повседневной жизни, подтвердило их.) 56 % участников также считают, что стоицизм делает их более добродетельными. Разумеется, эти результаты сделаны по «самозаявленной» выборке людей, которые интересуются стоицизмом и верят в обоснованность по крайней мере некоторых его положений и методов. Но факт того, что даже люди, уже довольно долго практикующие стоицизм, обнаруживают в себе такие большие перемены после всего лишь нескольких дней Стоической недели, должен у многих пробудить интерес к этому учению.

Между тем эти результаты вовсе неудивительны, ведь стоицизм – философский фундамент целого ряда методов доказательной психотерапии, в том числе логотерапии Виктора Франкла и рационально-эмоционально-поведенческой терапии Альберта Эллиса. Об Эллисе говорят, что «ни один другой человек – даже сам Фрейд^{6} – не оказал большего влияния на современную психотерапию». Что касается Виктора Франкла, то он был австрийским неврологом и психиатром, пережил холокост и написал знаменитую книгу «Сказать жизни "Да!". Психолог в концлагере» (Man's Search for Meaning)^[2]. Этот волнующий и воодушевляющий очерк о человеческой стойкости можно рассматривать как современный пример применения стоической философии в жизни. И Эллис, и Франкл признавали важное влияние стоицизма на формирование своих терапевтических подходов, логотерапию Франкл характеризовал как разновидность экзистенциального анализа. Еще один убедительный пример применения стоицизма в жизни можно найти в мемуарах «В любви и на войне» (In Love and War) вице-адмирала ВМС США Джеймса Стокдейла – офицера, который получил рекордное количество наград за всю историю американского военно-морского флота. Стокдейл считает, что именно стоицизм (в частности, чтение трудов Эпиктета) помог ему выжить в адских условиях вьетнамского лагеря для военнопленных. Глубокими корнями в стоицизм уходит и разнообразное семейство практик под общим названием «когнитивно-поведенческая терапия» (КПТ). Первоначально она была разработана для лечения депрессии, а сегодня применяется для коррекции широкого спектра психических состояний. Автор труда «Когнитивная терапия депрессии» (Cognitive Therapy of Depression) Аарон Бек воздал должное истокам КПТ, написав, что «философские предпосылки когнитивной терапии^{7} восходят к школе стоиков».

Хочу подчеркнуть важную вещь: стоицизм – это философия, а не вид психотерапии, и разница между ними огромна. Терапия краткосрочна, она помогает людям преодолеть конкретные проблемы психологического характера, но не предлагает им жизненную позицию, философию, на которую они будут опираться годами (во всяком случае такой задачи терапия перед собой не ставит). Между тем философия жизни – это то, без чего не может обойтись ни один человек, каждый из нас формирует ее для себя, сознательно или нет. Некоторые люди перенимают ту жизненную парадигму, которую диктует им их религия. Другие не слишком задумываются над тем, как они живут, однако их решения и поступки четко отражают присущие им представления о мире. Третьи не жалеют времени и сил, чтобы выполнить знаменитое требование Сократа «изучать свою жизнь» и прожить ее более достойно и счастливо.

Стоицизм, как и любая другая философия жизни, не может подходить абсолютно всем. Он зиждется на том, что человеческая личность – это единственное, что действительно достойно культивирования. Здоровье, образование и богатство считаются «предпочтительными безразличными вещами», стоики не пропагандировали аскетизм, многие из них не чурались жизненных благ и умели наслаждаться ими. Однако эти вещи не определяют нас как уникальных индивидуумов и не имеют ничего общего с нашей личностной ценностью, а она зависит исключительно от нашего характера и наших добродетелей. В этом смысле стоицизм – в высшей степени демократичная философия: ведь богаты вы или бедны, здоровы или больны, образованны или нет, это никак не влияет на вашу способность жить по законам нравственности и таким образом достичь «атараксии» – так стоики называют спокойствие духа.

При всей своей уникальности стоицизм имеет множество точек соприкосновения с другими направлениями философии, с религиями (буддизмом, даосизмом, иудаизмом и христианством) и современными движениями (например, светским гуманизмом и этической культурой). Для меня, человека нерелигиозного, очень привлекательна идея такой объединительной, экуменической философии, у которой есть общие цели или по крайней мере общие отношения с другими мировыми этическими традициями. Эта общность подтолкнула меня еще решительнее отказаться от нового атеизма, который я уже критиковал выше за бесцеремонность. Ну а верующим людям эта общность позволяет дистанцироваться от чумы наших дней – фундаментализма всех мастей. В стоицизме не имеет значения, в кого верить – в Логос, Бога или Природу. Главное – признавать, что достойная человеческая жизнь строится на культивировании собственной личности и заботе о других людях (и о Природе), а это достигается путем разумного – но не фанатичного – отказа от мирских благ.

Разумеется, в стоицизме есть свои неразрешенные проблемы, и в этой книге мы вместе исследуем их.

Изначально стоицизм был всеобъемлющей философией, которая включала в себя не только этику, но и метафизику, естественные науки и специфические подходы к логике и эпистемологии (теории познания). Эти аспекты философии обеспечивали стоиков необходимыми знаниями и глубоким пониманием вопроса, который интересовал их больше всех остальных: как жить правильно? А сделать это, как считали стоики, можно только при условии глубокого понимания природы мира (метафизика), того, как он функционирует (естественные науки), и способов его познания (эпистемология).

Однако многие из представлений, развитых древними стоиками, сегодня уступают место новым, введенным современной наукой и философией. Например, как объясняет в своей книге «Путеводитель по хорошей жизни» (A Guide to the Good Life) профессор философии Университета Райта в Дейтоне (штат Огайо) Уильям Ирвин, стоики проводили слишком строгую дихотомию^{8} между тем, что находится под нашим контролем и что нет. Но кроме наших собственных мыслей и взглядов есть еще множество вещей, на которые мы можем и в зависимости от обстоятельств должны оказывать влияние, – вплоть до осознания того, что больше не в силах что-либо сделать. Надо сказать, что стоики были чрезмерно оптимистичны по поводу степени контроля людей над собственными мыслями. Современная когнитивная наука неоднократно доказала, как часто мы становимся жертвами своих предубеждений и заблуждений. Хотя, на мой взгляд, это знание лишний раз доказывает необходимость^{9} целенаправленно обучать себя правильному и добродетельному мышлению, к чему и стремились стоики.

Я не упомянул еще об одной привлекательной особенности стоицизма – конструктивном отношении ко всему, что бросало вызов доктринам этой философии, и готовности к соответствующей корректировке оных. Эта открытая философия была готова учитывать критику других школ (например, так называемых античных скептиков) и расширять свои горизонты за счет новых знаний и открытий. Как хорошо сказал об этом Сенека, «все, кто до нас занимались тем же^{10} [поиском истины], не наши повелители, а наши вожатые. Истина открыта для всех, ею никто не завладел. Немалая доля ее останется и потомкам». В мире фундаментализма и непререкаемых догм такое открытое для новых идей мировоззрение подобно глотку свежего воздуха.

Избрав стоицизм своей жизненной философией, я решил исследовать его и поделиться этими знаниями с людьми, которые извлекут из них пользу для своей жизни. Стоицизм – непростой путь, но он был создан для формирования целостного взгляда на мир, для понимания того, кто мы есть и как вписываемся в общий миропорядок. Пожалуй, такое понимание нужно всем, и в своей книге я постараюсь провести читателя по этому древнему, но поразительно современному пути.

Однако есть одна проблема: в вопросах стоической философии сам я скорее новичок, так что нам с вами придется обратиться к более опытному наставнику, который укажет верное направление, предостережет от распространенных ошибок и поможет преодолеть основные препятствия на пути к просветлению. Когда Данте Алигьери отправился в свое духовное путешествие, вылившееся в написание гениальной «Божественной комедии», то поначалу «очутился в сумрачном лесу», не зная, куда идти дальше. Оказалось, что он наткнулся на (воображаемый) вход в Ад. К счастью для Данте, ему на помощь пришел римский поэт Вергилий и стал его проводником по загробному миру. Путешествие, в которое отправляемся мы, не столь грандиозно, как визит в Ад, и моя книга – не «Божественная комедия». Но все мы, как и Данте, немного заплутали на жизненном пути и нуждаемся в надежном гиде. Я считаю, что на эту роль идеально подходит первый философ-стоик Эпиктет, с трудов которого я начал свое знакомство с миром стоицизма.