Сульдрун стояла, опустив голову. Ей очевидно нечего было сказать. Казмир повернулся, промаршировал вдоль Длинной галереи и поднялся по лестнице в свои палаты. Сульдрун смотрела ему вслед, вытянув руки по бокам и сжимая кулаки. Она тоже повернулась и побежала в другую сторону – наружу, в залитую послеполуденным светом оранжерею, под рябью теней, отброшенных арками, в подземный переход, к двери в стене, вниз к старому саду. Солнце, уже начинавшее опускаться к горизонту, печально озаряло высокие кучевые облака; сад казался недружелюбным, отчужденным.

Сульдрун прошлась вниз мимо разрушенной виллы и устроилась под старым цитрусом, обняв руками колени и размышляя о судьбе, надвигавшейся подобно грозовой туче. Не было никаких сомнений – по меньшей мере, так она считала, – что Карфилиот пожелает на ней жениться, увезти ее в далекий Тинцин-Фюраль и там, не торопясь и следуя своим прихотям, изучать тайны ее тела и ума… Солнце погрузилось в облака, подул холодный ветер. Сульдрун задрожала. Поднявшись на ноги, она все так же, с опущенной головой, вернулась в Хайдион. Когда она поднялась в свои апартаменты, встревоженная леди Дездея сделала ей выговор:

– Где вы были? Королева велела хорошенько вас принарядить – предстоят званый ужин и танцы. Ваша ванна уже приготовлена.

Сульдрун безучастно сбросила одежду и вступила в широкую мраморную ванну, до краев наполненную теплой водой. Горничные натерли ее мылом из оливкового масла и жженого алоэ, смыли мыло водой, надушенной лимонной вербеной, и вытерли ее мягкими хлопчатобумажными полотенцами. Волосы ее расчесывали, пока они не заблестели. Ее одели в темно-синее длинное платье, а на голове разместили тонкий серебряный обруч, инкрустированный пластинками лазури.

Леди Дездея наконец отошла:

– Больше ничего не могу сделать. Ты, несомненно, привлекательна. И все же чего-то не хватает. Тебе не мешало бы немного флиртовать – без излишнего усердия, разумеется! Дай ему знать, что ты понимаешь, что у него на уме. Шалость в девушке – как соль на жареном мясе… А теперь закапаем настойку наперстянки, чтобы искрились глаза!

Сульдрун отпрянула:

– Не хочу я никаких капель!

Гувернантка хорошо знала, насколько тщетны были попытки спорить с принцессой:

– Вы – самое упрямое создание на свете! Как обычно – делайте что хотите.

Сульдрун горько рассмеялась:

– Если бы я делала что хотела, я не спускалась бы на бал.

– Да-да, конечно! Полюбуйтесь, какая у нас выросла своенравная недотрога! – Дездея поцеловала принцессу в лоб. – Надеюсь, жизнь подчинится вашим капризам… А теперь пора на банкет. Умоляю вас, будьте вежливы с герцогом: ваш батюшка, король, надеется выдать вас замуж.

На званом ужине король Казмир и королева Соллас восседали во главе огромного стола; Сульдрун посадили справа от отца, а Карфилиота – слева от королевы.

Сульдрун украдкой наблюдала за герцогом. Невозможно было отрицать, что его чистая бледная кожа, густые черные волосы и блестящие глаза выглядели красиво – даже чересчур красиво. Карфилиот изящно ел и пил, умел вежливо поддерживать разговор. Упрекнуть его, пожалуй, можно было только в скромности – он очень мало рассказывал о себе. Тем не менее Сульдрун старалась не встречаться с ним глазами, а когда время от времени ей приходилось с ним говорить, трудно было подыскивать слова.

Сульдрун догадывалась, что Карфилиот чувствует ее отвращение и что это обстоятельство лишь подзадоривает его. Излияния герцога становились все выспреннее, словно он надеялся преодолеть ее антипатию ослепительным фейерверком галантных манер. И все это время Сульдрун ощущала подобное ледяному ветерку пристальное внимание отца, нервировавшее ее в такой степени, что порой ей трудно было держать себя в руках. Она опустила голову к поставленному перед ней блюду, но не могла заставить себя есть.

Протянув руку к бокалу, она так-таки встретилась глазами с Карфилиотом и на мгновение оцепенела.

«Он знает, о чем я думаю, – говорила она себе. – Он знает – и усмехается, как будто я ему уже принадлежу…» Сульдрун оторвалась от созерцания лица герцога и опустила глаза. Продолжая улыбаться, Карфилиот отвернулся, чтобы выслушать замечания королевы Соллас.

На балу Сульдрун надеялась избежать особого внимания, смешавшись со стайкой фрейлин, – не тут-то было. Сэр Эшар, помощник сенешаля, скоро нашел ее. Ей пришлось составить компанию королю Казмиру, королеве Соллас, герцогу Карфилиоту и группе знатных вельмож. Как только заиграла музыка, Карфилиот пригласил ее на танец, и она не посмела отказаться.

Они молча вышагивали в такт аккордам, то вперед, то назад, кланяясь и совершая изящные пируэты среди разноцветных шелков и шороха атласных костюмов. Тысячи свечей на шести огромных люстрах наполняли зал мягким желтоватым светом.

Когда музыканты кончили играть, Карфилиот отвел принцессу поближе к стене, чуть поодаль от столпившихся придворных.

– Не знаю, что сказать, – заметил герцог. – У вас настолько ледяные манеры, что они кажутся таящими угрозу.

Сульдрун церемонно ответила:

– Герцог, я не привыкла к многолюдным торжествам – честно говоря, они не доставляют мне удовольствия.

– Значит, вы предпочли бы оказаться в другом месте?

Сульдрун обернулась туда, где, окруженный придворными, стоял король Казмир:

– Мои предпочтения, каковы бы они ни были, по-видимому, имеют значение только для меня. Так мне дали понять.

– Уверен, что вы ошибаетесь! Меня, например, очень интересуют ваши предпочтения. По правде говоря, вы необычная персона.

Сульдрун безразлично пожала плечами, и непринужденная шутливость Карфилиота на мгновение сменилась напряжением, даже резкостью:

– Тем временем вы уже составили мнение обо мне. По-вашему, я обычный, скучный человек – в какой-то мере даже зануда? – Герцог явно надеялся вызвать поток смущенных отрицаний.

Глядя в пространство, Сульдрун рассеянно ответила:

– Герцог, вы гость моего отца. Я не посмела бы составить о вас такое мнение – и вообще какое-либо мнение.

Фод Карфилиот отозвался странным тихим смешком – настолько странным, что Сульдрун с удивлением повернулась к нему и успела заглянуть в трещину панциря, окружавшего душу обитателя Тинцин-Фюраля, прежде чем эта лазейка поспешно закрылась. К герцогу вернулась обходительность. Он развел руки в стороны, демонстрируя любезное и шутливое разочарование:

– Почему вы так необщительны? Неужели я произвожу столь отталкивающее впечатление?

И снова Сульдрун пришлось прибегнуть к холодной формальности:

– Герцог, вы не подавали мне никакого повода для формирования подобных суждений.

– Но разве это не притворство? Вы же знаете, что вами восхищаются! Я, например, с нетерпением жду возможности снискать ваше расположение.

– Герцог, мой отец желает выдать меня замуж. Это общеизвестно. Я еще не готова выполнить его настойчивые требования: я никого не люблю и ничего не знаю о любви.

Карфилиот взял ее за руки и заставил повернуться к нему лицом:

– Позвольте открыть вам несколько тайн. Принцессы редко выходят замуж за любовников. А в том, что касается любви, я охотно давал бы уроки столь невинной и прелестной ученице. Можно сказать, что в руках такого педагога, как я, вы разобрались бы в таинствах любви за одну ночь.

Сульдрун высвободила руки:

– Гости нас ждут.

Карфилиот отвел ее к креслу за столом; через несколько минут Сульдрун сообщила королеве, что плохо себя чувствует, и потихоньку выскользнула из зала. Слегка подвыпивший король Казмир ничего не заметил.

Казмир приказал устроить увеселительную ярмарку на лугу Дерфьи, в двух милях к югу от столицы, чтобы отпраздновать визит почетного гостя, Фода Карфилиота, герцога долины Эвандера и владетеля замка Тинцин-Фюраль. Последовали сложные и дорогостоящие приготовления. Уже вчера над углями жарились на вертелах молодые бычки, обильно приправленные оливковым маслом, луковым соком, чесноком и сиропом из тамаринда; теперь они были готовы, и по всему лугу распространялся неотразимо аппетитный аромат. На расставленных неподалеку лотках возвышались пирамидки, сложенные из буханок белого хлеба, а шесть огромных бочек вина только и ждали, чтобы из них выбили пробки.

Из соседних деревень собрались молодые крестьяне в карнавальных костюмах; под музыку барабанов и свирелей они танцевали веселые джиги, а местные удальцы отплясывали вприсядку, пока крупные капли пота не выступали у них на лбах. В полдень шуты, вооружившись деревянными мечами и бычьими пузырями, развлекали публику потешной битвой; чуть позже рыцари королевского двора устроили турнир, надев кожаные подушки на наконечники пик^[10].

Тем временем жареные туши взгромоздили на разделочные столы и разрезали на ломти и куски; кусок говядины с толстым ломтем хлеба предлагали каждому, кто желал воспользоваться щедростью короля, а вино уже радостно журчало из вставленных в бочки кранов.

Король Казмир и Карфилиот наблюдали за турниром, сидя в креслах на широком помосте в компании королевы Соллас, принцессы Сульдрун, принца Кассандра и дюжины высокопоставленных лиц. Затем Казмир и Карфилиот прошлись по лугу, чтобы полюбоваться на соревнование лучников, разговаривая под аккомпанемент свиста и глухого стука стрел, втыкающихся в мишени. Два человека из свиты герцога приняли участие в конкурсе и демонстрировали такое мастерство в стрельбе из лука, что король Казмир был вынужден сделать похвальное замечание.

Карфилиот ответил:

– Я командую относительно небольшим отрядом, и мои бойцы обязаны безупречно владеть оружием. Думаю, что каждый из них способен противостоять десятку разбойников. Мои люди спят, едят и умирают не снимая доспехов и не расставаясь с мечом. Тем не менее не могу не позавидовать многочисленности ваших армий.

Казмир угрюмо хмыкнул:

– Иметь в своем распоряжении дюжину армий удобно – недаром королю Одри в последнее время не спится. И все же все мои армии бесполезны в борьбе с Тройсинетом. Тройсы снуют под парусами вдоль моих берегов, смеясь и выкрикивая оскорбления. Представьте себе: они отваживаются заходить в гавань Лионесса, снимают штаны и показывают мне задницы!

– На безопасном расстоянии, надо полагать?

– В пятидесяти ярдах дальше, чем долетает стрела.

– Понимаю ваше раздражение.

Король Казмир весомо произнес:

– Мои планы ни для кого не секрет. Я обязан покорить Даот, усмирить ска и нанести поражение тройсам. Я снова воздвигну трон Эвандиг и круглый стол Карбра-ан-Медан там, где им издревле полагается быть, и снова Старейшими островами будет править один король!

– Благородная цель! – благосклонно отозвался Карфилиот. – Если бы я был королем Лионесса, у меня были бы такие же намерения.

– В стратегическом отношении все не так просто. Я могу восстановить Юг против Тройсинета, заручившись помощью ска. Или же я могу проникнуть в Ульфляндию – допуская, что герцог долины Эвандера предоставит мне право свободного прохода по ущелью под Тинцин-Фюралем. В таком случае мои войска изгонят ска из Прибрежья и, легко подавив сопротивление Годелии, повернут на восток, в Даот, развернув решающую кампанию. Флотилия из тысячи судов позволит мне взять верх над Тройсинетом, и Старейшие острова снова станут единым королевством, а герцог долины Эвандера – герцогом всей Южной Ульфляндии.

– Привлекательный проект и, насколько я могу судить, осуществимый. Мои политические планы не заходят так далеко; по сути дела, мне вполне достаточно долины Эвандера. У меня другие мечты. Честно говоря, принцесса Сульдрун покорила мое сердце. На мой взгляд, она – прекраснейшее существо на свете. Будет ли слишком самонадеянно с моей стороны просить у вас ее руки?

– Я благожелательно рассмотрел бы возможность такого своевременного брака.