Разумеется, возвращаться Элизабет не собиралась. Она просто хотела выиграть время. Чем позже обнаружат труп за ее столиком, тем лучше. Может даже она успеет к тому времени подняться на борт виманы до Гамбурга. Первое, что она сделала, это зашла в туалетную комнату, дозарядила остробой и переложила кинжал удобнее. Вряд ли она воспользуется им. Опыт использования подобного оружия у нее был, но он был смешным: два или три раза она хватала кухонный нож и угрожала Теодору, что пустит его в ход, если тот посмеет к ней приблизиться. Такое, наверное, случалось со всеми несчастными женщинами, в которых есть капелька безумия и достаточно силы духа.

Сейчас, держа очень удобную рукоять кинжала в руке и глядя в зеркало, она спросила себя: «А смогла ли бы я тогда ударить мужа ножом? При чем так, серьезно – с риском убить его или тяжело ранить?». Ответ был: «Нет». А вот теперь, если бы такое снова случилось, что они снова схлестнулись с Теодором Барнсом, Элизабет точно не стала бы терпеть. Баронесса даже подумалось, что она могла бы спровоцировать мужа специально, чтобы его убить, и Элиз испугалась собственных мыслей. Решила больше не ковыряться в них, потому что сегодня слишком много нового, шокирующего она узнала о самой себе. Элизабет и раньше ловила себя на мысли, что в ней много того, что некоторые зазывают «чертовщинкой», но теперь она знает, что этого в ней очень много.

Выбрав в дорожной сумке платье – их было два – миссис Барнс переоделась. Парик и шляпку убрала в сумку, потому как едва обнаружат покойника за столиком в кафе, сразу начнут искать седую леди в черной шляпе. Теперь Элиз стала совсем иной: явно молодой, привлекательной женщиной в сером платье с синим рисунком. К сожалению, на лице по-прежнему были заметны следы побоев, как баронесса не пыталась скрыть их тональным кремом. Вот и сейчас она взяла тюбик и нанесла на лицо немного субстанции, цветом, подходящим под ее кожу. Затем стерла салфеткой старую, яркую помаду, накрасила губы другой – бледно-розовой. И попыталась немного перекрасить глаза, чтобы не быть похожей на себя прежнюю, ведь искать в здании порта могут не только седую госпожу в шляпке с вуалью, но и саму баронессу Элизабет Барнс, чьи фото наверняка разошлось по всем полицейским участкам и переданы на вокзалы и порты.

Глянув на часы, баронесса быстро собралась, еще раз глянула на себя в зеркало и вышла из туалетных комнат. Время было такое, что уже следовало направиться на встречу с индейцем. Элиз решила, что лучше лишние пять минут погулять по террасе перед посадочной зоной.

Она поднялась на верхний уровень на подъемнике и, покинув платформу, прошла к тому месту, с которого парень-ацтек показывал место из будущей встречи. Досрочно туда идти не хотелось – место было довольно проходным: имелся риск натолкнуться на полицейских. Когда осталось три минуты до назначенной встречи, Элизабет взяла обе сумки и пошла к желтой разметке, которая отделяла зону посадки пассажиров от багажной службы.

Остановилась в указанном месте, ища взглядом индейца среди нескольких мужчин в форме, перетаскивавших чемоданы, однако ее знакомого нигде не было. В добавок ко всем неприятностям со стороны подъемников появилось двое полицейских. Они неторопливой походкой шли в сторону баронессы, со свойственным им неприятным вниманием поглядывая по сторонам. Элиз стала так, чтобы они не видели ее лицо в фас, и тут ее посетила очень беспокойная мысль… Индеец! Он же может не узнать ее теперь! Быть может он стоит где-то в сторонке и ждет, когда появится та самая седая дама в шляпке с вуалью! А она сейчас выглядит совсем иначе и одета по-другому!

– Черт! Черт! Черт! – прошептала Элиз, мысленно ругая себя, что она раньше не подумала об этом и взмолилась: «Демон мой, пожалуйста, помоги! Прости мою глупость! Подскажи, что делать!».

В этот раз образ Алекса не появился, а чуть позже Элизабет обнаружила, что один из полицейских, тот который помоложе, смотрит прямо на нее. Она снова с надеждой глянула в сторону багажного отделения – индейца там не было, а до вылета виманы оставалось чуть более 15 минут. Учитывая, что входные люки закрывают примерно за 5 минут до вылета, у нее оставалось не более 10 минут.

– Вы, госпожа, заблудились? – спросил молодой полицейский, подходя к ней.

– Нет, что вы. Чемодан сдала по ошибке не туда. Жду человека с багажной службы, – как можно более спокойно ответила миссис Барнс.

И тут она увидела ацтека. Того самого ацтека! Она узнала его со спины по длинным, черным, растрепанным волосам. Он прошел мимо нее и остановился в десяти шагах, как раз на желтой линии:

– Как насчет чемодана! Эй, вы обещали помочь вернуть мой багаж! – крикнула она, отходя от полицейского.

Ацтек обернулся, мельком глянул на нее и хотел было идти дальше, но потом до него дошло, что эта та самая англичанка, только в другой одежде и волосы ее уже не седые.

– О, хвала Величайшему богу! – индеец возложил ладонь себе на лоб. – Это ты! Давно ищу! Переоделась что ли? Идем скорее! Времени совсем мало!

– Мне идти за тобой? – уточнила Элизабет, старясь не обращать внимания на полицейского, стоявшего рядом.

– Да, скорее! – ацтек пошел к широкой двери, куда завозили тележки с багажом. – Зачем ты изменилась?! – недоумевал он. – Другие волосы, другая одежда! Теперь совсем молодая! Я уже думал, что ты не придешь и я зря договаривался! Жалел, что отдал Марку сто фунтов!

Миссис Барнс не стала ему ничего объяснять, просто молча следовала мимо стеллажей с чемоданами, не обращая внимания на грузчиков, нагло пятившихся на нее. Следующая широкая дверь вывела к той же вимане с крупной синей надписью между рядов иллюминаторов: «British Air Transport D-703», только теперь Элизабет была со стороны багажного люка воздушного судна.

– Скорее! – поторапливал индеец, ускоряя шаг.

– Эй, вы куда?! – остановил суровый охранник у пандуса. – Нельзя туда!

– Она перепутала чемодан. Сейчас заберет свой, – сказал индеец, подталкивая баронессу к люку.

Элиз не стала ничего отвечать охраннику, просто вошла на виману. В багажной секции был полумрак, два ряда туэрлиновых кристаллов светили тускло.

– Нормально все. Это он для порядка так сказал. Мы же ему тоже даем деньги, – пояснил поклонник Кетцалькоатля. – Давай сюда! – индеец провел ее между полок, уставленных чемоданами. – Лишь бы дверь не заперли! В этой комнате плохо лететь. Говорят, здесь дышать трудно.

Он схватился за бронзовую ручку и потянул ее – дверь открылась.

– Давай деньги, и я объясню куда надо идти, – индеец выглянул в тамбур.

– Вот… Твои шестьсот, – баронесса протянула ему заранее приготовленные купюры.

– И еще пятьдесят. Ты обещала еще пятьдесят, если все будет хорошо, – напомнил он, быстро пересчитав деньги.

– Ладно, – миссис Барнс действительно так обещала и достала еще одну купюру.

– Смотри, выйдешь и сразу налево, – открыв дверь шире он махнул рукой сжимавшей купюры. – Потом направо в большой коридор. Там лестница на третью палубу. Иди туда – там хороший бар, мягкие диваны, можно хорошо напиться и не заметишь, как окажешься в Гамбурге. Все, я побежал, а то люки сейчас закроют, придется с тобой лететь.

Он было пошел по узкому проходу между багажных полок, потом остановился, обернулся:

– А ты хорошая. Может с тобой полететь?

– Нет уж, ступай своей дорогой, – Элизабет решительно вышла в тамбур, едва не столкнувшись с каким-то мужчиной в синей форме.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– Дверь перепутала, – с улыбкой ответила миссис Барнс и пошла дальше, не слушая его возмущения, чувствуя, как ее все больше наполняет радость. Радость такая, что захотелось что-нибудь закричать. При чем обязательно на русском! И сейчас мысль ацтека «напиться в баре» баронессе не казалась такой уж скверной.

По указателям Элизабет легко нашла лестницу на третью палубу, прошла через общий салон с двенадцатью рядами кресел, слыша, как вой вихревого поля становится все выше. Вимана «British Air Transport D-703» готовилась к вылету, и входные люки, скорее всего уже закрылись.

Когда миссис Барнс вошла я бар, пол под ее ногами слегка дрогнул. Стало видно через большие иллюминаторы, как уплывают вниз огни башен «Red Wings of Portsmouth». Вот здесь, Элизабет не смогла удержаться и рассмеялась. Громко, от души, как не подобает леди. Наверное, посетители бара – а их было не мало, большая часть столиков была занята – посмотрели на нее как на сумасшедшую. Элиз, не слишком волновало, что о ней подумают. Она бросила сумки на диван у свободного столика возле окна и направилась к барной стойке.

– Сэндвич с ветчиной и сыром и двойной «Wild Captain», – сказала она парнишке с яркокрасной бабочкой на воротнике. – Принесешь вон за тот столик, – она указала выбранное место. – И поскорее.

Когда подали заказ, было видно в большой иллюминатор, как уплывают на запад ночные огни Портсмута, а вокруг во всю ширь разливаются черные воды Ла-Манша.

– Будь ты проклята, Британия! – выпалила Элизабет, глядя на удаляющиеся огни. – Надеюсь, сюда я никогда не вернусь!

– Что вы сказали, госпожа? – парень, обслуживающий ее обернулся.

– Этот мир прекрасен, мальчик! Еще двойной «Wild Captain»! И кофе! – сказала миссис Барнс.

Баронесса сделала несколько глотков «Wild Captain», по животу растекся приятный огонь. После этого ей показалось, что Алекс совсем близко. Может быть даже в эту минуту незримо присутствует рядом с ней.

Глава 5. Я играю с душой

– Александр Петрович! Слава Перуну! – возликовал Растопин, едва люк виманы открылся. – Жду, жду, смотрю пятнадцать минут лишних – думаю что-то не так! – он глянул на наручные часы, будто сверяясь. – Волнуюсь, понимаете ли!

– График, Сань, в данном случае – штука крайне условная. И вообще, претензии не ко мне – к его, так сказать, высокопревосходительству, князю Козельскому. Залазь, давай, как раз ему все это прямо выскажешь, – я заметил, что он оглядывается на «Рысака», по-прежнему неисправному, стоявшему посреди дороги, и добавил: – Про эрмик не думай – слишком мелкая проблема, чтоб на нее тратить даже лишний взгляд.

Я вернулся в рубку и когда за мной вошел Растопин, сказал, указывая на пленников:

– Видишь, тут вышло несколько иначе – добавилось несколько пассажиров, а ты мне про время на часах. Поскольку пассажиры лишние, мы сейчас маршрут изменим – полетим в Шалаши. Этих двоих сдадим вашему Самгину – Геннадий Степанович прислал еще подкрепление, – видя, что «серый» пришел в себя и открыл глаза, я наклонился к нему и произнес: – Очнулся, охуевший? Привет от Рубича. Ведь я предупреждал, что могу кости сломать. Здоровый ты бык, но такой тупой! То к какому-то Замалееву меня посылаешь, то «сложить» пытаешься. Теперь лежи, не дергайся. Иначе я снова объясню тебе новую имперскую политику!

Серый, испуганно глядя на меня, застонал: то ли у него в самом деле случились переломы, то ли от диссонанса восприятия: как не слишком крепкой наружности юноша мог с ним такое сделать.

– Ваше сиятельство, если они связанные, я сам с ними справлюсь. Зачем подкрепление? – Растопин наклонился над магом, повернул его, проверил, насколько надежно стянуты руки.

– Затем, Сань. Тот которого ты сейчас нянькаешь – маг. У меня нет времени проверять его способности. Вдруг у него ментал сильный? Вставит тебе в голову не те мысли, и проблем потом не оберешься, – пояснил я, устраиваясь в пилотском кресле. – Торопов в подкрепление должен был своего мага прислать – лишним не будет.

Я положил руку на фигурный рычажок тяги, слегка потянул на себя и генераторы запели на высокой частоте песню силы – «Эльза» мигом набрала высоту. Дала крен, закладывая крутой вираж. Прошло менее пяти минут, и мы опустились перед старым ангаром на условленной точке встречи.

Здесь я уже был вынужден поторопиться. Что делать с неожиданными пленниками до моего возвращения, объяснять не стал – пусть думает Самгин, в у меня других проблем ворох. И хотелось поскорее добраться до Ведомства на улице Белоглинной, потому как разрыв между вылетом князя Козельского и прилетом к месту его высочайшей службы не мог быть подозрительно долгим.