– Если письмо не срочное, – Ольга нервничает, ее голос еле заметно дрожит, человеческое ухо не различило бы, – то оставляю подождать. А если сроки важны, то передаю с его сменщиком, но тогда обязательно контролирую доставку сама.

– Спасибо, Ольга. Вы идеальный секретарь, – улыбаюсь ей ободряюще.

Даже нашей Ольге, внутри нашей компании просто фирменной куртки недостаточно. Что ж, моя самочка в чем-то права. Люди важны. Хорошо! Улыбаюсь сам себе. У меня есть повод пригласить ее к себе поговорить. Только сначала мне нужен Громов. Срочно нужен Громов!

Глава 3

Рита

Вылетаю из его кабинета, как ужаленная. Черт! У меня на работе все знали, что меня трогать нельзя, а тут… А этот… А что мне еще оставалось делать, если от него весь отдел теперь зависит?

Дрожащими руками достаю ключи от машины. Это была вторая моя покупка с зарплаты руководителя. Первая – дача. Я вернула родителям дачу. Собственно, сейчас они там и живут. Жалко, сейчас бы к маме на кухню, да чая липового…

Закатив глаза, плюхаюсь на водительское сидение, достаю из бардачка влажные салфетки, судорожно вытираю руки. Нет, я понимаю, что Тимофей Леонидович – это не они. И вообще, красавец мужчина. Наверное, умный. И начальник, и все такое. Но ничего не могу с собой поделать. Смыть, стереть с себя чужие прикосновения.

Испортив с десяток салфеток, выдыхаю. Трогаю руками лицо, закрываю глаза. Что ж, в моей жизни грядут перемены. Я выдержу. Я точно знаю, что теперь я все выдержу, а вот что будет делать мой отдел?

Завожу машину и прокладываю в навигаторе курс к своему офису. У меня еще половина рабочего дня.

***

– Самое главное, никто не пишите по собственному желанию! – я сижу в кабинете и медленным взглядом обвожу свою команду. Три координатора и два курьера сидят молча. Глаза прячут. Оно и понятно, мало кому такие новости понравятся. – Нас не увольняют, нас хотят реструктуризировать, – еле выговариваю дурацкое слово. – Но чтобы не лишиться премий и всех выплат, вас либо должны перевести приказом, либо пусть сокращают и выплачивают отступные.

Еще три курьера в полях. У меня их всего пятеро. Мы маленькие. Ценные грузы – небольшая доля рынка. Но прибыльная. Я-то знаю. Бывали месяцы, когда только наш отдел весь месячный план вытаскивал.

– Это отпуска теперь накрылись? – грустно тянет Димка. Он в первый раз собрался съездить на море. Долго копил. Эх пацан, не вовремя, как не вовремя!

– Дим, – смотрю ему в глаза, – у нас график отпусков утвержден, но нам теперь его должны подтвердить новые начальники! В конце концов, везде надо искать плюсы! – вскидываю руки. – Хорошо, что это все на наши головы свалилось летом! Если сократят с выходным пособием, то, считайте, у нас будет по два месяца оплачиваемого отпуска. А в сентябре найти работу раз плюнуть.

Отделу не нравится мой оптимизм. Ребята криво улыбаются, а Елена так и вовсе поджала губы. Она на язык остра, боится что-то резкое ляпнуть. Эх, мои вы хорошие. Надо будет попробовать сходить еще раз к этому Егору Анатольевичу. Хотя теперь, после того, как я поверх его головы к главному вылезла, он меня и слушать не станет. Не стоило идти к Седову. Хмурю брови, вспоминая его взгляд, его касание. Совершенно не стоило!

***

Рабочий день близится к концу, распускаю ребят по домам, еще раз проверяю почту. Пара текущих писем и одно странное из отдела кадров. Элла о чем-то пытается намекнуть. Пишет, что я вдруг стала интересная дама. Этой болтушке никакое соглашение о неразглашении рот не заткнет. Хмурюсь, думаю, кому бы я могла быть нужна. Если только новому начальству. Ищут, за что уволить?

Эх! Тяжело вздыхаю и все же решаю набрать маму. Жаль, что не пятница, я бы сорвалась к ней на выходные. Тут всего-то сто двадцать километров. Ближе не могла купить – очень нужен был благоустроенный поселок. Папа сильно сдал после инсульта, о том, чтобы носить воду из колодца или топить углем, не могло быть и речи. Зато сейчас у них милый, уютный домик. Кухня и комната. Большая, светлая веранда. Я, когда приезжаю с ночевкой, сплю там. А во дворе три старых яблони. Под одной из них закопан наш Тайсон. Его уже года три, как нет. Новую собаку папа не заводит. Говорит, на его век хватило. Я его понимаю.

Тим

Стою и смотрю в окно. Хмурюсь, несмотря на то, что вечер приятный. Красиво подсвеченные закатным солнцем облака диссонируют с тем, что творится у меня на душе. Что за вселенская несправедливость?! Я встретил свою самку… Свою! Одну из тысяч! И она…

С досадой отворачиваюсь от окна, снова просматриваю досье от Громова. На нее было совершено нападение. Восемь лет назад. Подробностей в докладе нет – подразумевается же, что я интересуюсь ей всего лишь, как потенциальной подчиненной, но история, скорее всего, была неприятная. Видимо, ее изнасиловали. Неспроста в графе «личная жизнь/семейное положение» стоит туманное «психологические проблемы». Это вам не «не замужем». И даже не прочерк.

Наверное, произошло что-то еще, что ударило по психике. В Доставке она проходила психологическое тестирование на профпригодность. Уж не знаю, как они это ей объяснили и объясняли ли вообще, но тесты она прошла. В анамнезе боязнь прикосновений, боязнь замкнутого пространства, но на работе это не отражается.

Все описано канцеляритом, языком протоколов, но за скупыми строчками доклада Алексея Дмитриевича громадная жизненная трагедия.

С отвращением закрываю папку. Умница, красавица! Дошла до руководящей должности с обычного курьера. Молодец. Только вот мне какое теперь дело?! Отшвыриваю бумаги. Самка искалечена! Как там Егор подметил? Мужиком от нее не пахнет. И никогда и не будет пахнуть. Черт! А до чего ж сладкая!

Пытаюсь вспомнить ощущение от ее присутствия. Как вскипала кровь, как кружилась голова и мурашки бежали внутри живота. Бля! Да что на ней, свет, что ли, клином сошелся? Достаю мобильник, пролистываю номера, раздумывая. Лена? Нафиг. Катя? Туда же. Ева? Вот ее можно. Тыкаю в номер:

– Алло, Ева? Привет! Поужинаем вместе?

***

Сижу в ресторане напротив этой дорогой соски и откровенно разглядываю ее. Ева крута. Ухоженные волосы, красивый маникюр, профессиональный макияж, стильно одета. Никакой вульгарности, кричащих алых ногтей или накаченных губ. Все сделано качественно, аккуратно. Если только с сиськами чуть перестаралась.

Ева ловит мой заинтересованный взгляд и истолковывает его по-своему: выгибается, выставляя вперед красивую грудь абсолютно правильной формы. Кривлюсь приободряюще. О да, детка, в этом ты хороша. Выгнуться как надо, поработать язычком, постонать, когда я хочу. И тебе со мной хорошо, я знаю. Не то, чтобы ты была мне очень нужна, но своих сучек я с другими не делю. Ты ни под кого, кроме меня, не лезешь, я это чувствую. Оно и понятно: кто раз оборотня попробовал, человеческим мужиком сыт не будет. Хотя ты же не знаешь, кто я на самом деле.

Ева что-то воркует и призывно смотрит на меня, а я пытаюсь вдохновиться ее сиськами. У Маргариты сильно меньше. Под пиджаком и не видно было. И косметикой Ритка почти не пользуется. Только ресницы накрашены. От Евы сильно несет пудрой и парфюмом. У Риты тоже были какие-то духи. Что-то свежее, едва ощутимое, как запах травы в полнолуние. А ее кожа, такая белая, такая чистая, представляю, как касаюсь кончиками пальцев ее острых скул, как аккуратно спускаюсь к мочке уха, веду по шее…

Черт! Бросаю в тарелку приборы, которыми ковырял свой бифштекс. Я уже с час пялюсь на сиськи Евы, и они меня совершенно не возбуждают, а стоило только вспомнить Риту! Сучка…

Шумно выдыхаю, пытаюсь унять возбуждение и злость. Ева ошарашенно смотрит на меня, совершенно не понимает моей реакции. Нет никакого желания продолжать с ней ужин или что-то ей объяснять. Думаю, как бы вежливо слинять, и тут на мою удачу мигает телефон. Подхватываю его: обновилось какое-то приложение. Я притворно хмурюсь:

– Черт, Евочка, прости. Мне надо уйти, – вкладываю в голос всю досаду и раздражение, которые на самом деле сейчас переполняют меня.

– Что случилось? – тянет та сочувственно. У нее глубокий грудной голос. Очень подходящий, чтобы мурлыкать. – Ты весь вечер сам не свой.

– Да эта чертова покупка, – отмахиваюсь. Ева, конечно, следит за делами фирмы по новостям. – Один сплошной головняк! – особенно для меня. Для меня лично. Головная боль, которую зовут Маргарита Волкова. Волкова.

Ухмыляюсь, но тут же трясу головой. Забыть. Забыть ее как можно скорее! Ее не существует! Вообще! Нигде и никак!

Скорбно смотрю на Еву:

– Мне нужно ехать, – тебе все равно сегодня ничего не обломится. Не стоит у меня на тебя. Ее хочу. Черт!

Воображение тут же рисует Риту на месте Евы. С этим же призывным взглядом. Ну нет! Ни за что! Чтоб я еще раз коснулся дел этой Доставим и Точка?! Да никогда. Егорку назначили, пусть он и впахивает. Ему она ничем не пахнет!

Даю себе слово больше не вникать в дела нашей новой фирмы, а телефон снова мигает. На этот раз действительно сообщение. От Егора. Бля, он что, издевается?!

Глава 4

Тим

Откладываю ее на самый конец. На вечер. Не железная же она, уйдет с работы, будем общаться по переписке. Что за манера ходить к начальнику лично! Составила обзор контрактов, добавила примечания и сиди, жди ответа! Нахрена ты мне тут нужна?!

Запускаю руки в волосы, опираюсь локтями на стол. Да, мы сильнее обычных людей, но даже я уже вымотался. С утра шерстил их отделы. Если среди логистов еще есть толковые, то продажников просто всех гнать в шею. Особенно начальника. Такое ощущение, что ему нужен не результат, а процесс. Интересно, как он свою жену ночью имеет? Ну и что, что не кончили, зато как трахались!

Усмехаюсь собственной похабной шуточке и перевожу взгляд на монитор. Документацию в ОСиД я уже посмотрел. По логике вещей сейчас нужно заниматься Волковой. Точнее, ее отделом, но в моем сознании они неразделимы. Ценные грузы – это она.

Шумно выдыхаю, тру лицо, откидываюсь на спинку кресла. Ну что ж. Деваться некуда. Егорка заболел, а у нас совет директоров в понедельник. Надо делать отчет. Заболел, мать его так!

Как вообще чистокровный оборотень может заболеть? Я не чистокровный, у меня мать – человек, но я ни разу не помню у себя ни насморка, ни кашля. Мама рассказывала, что в детстве однажды у меня был отит. Однажды. Все! А Егор? Этот сукин сын умудрился простыть, да еще и с температурой! Ныл мне с утра в чате, что сил нет даже в монитор смотреть, глаза слезятся. И башка ничего не соображает. Интересно, она у него вообще когда-нибудь соображает?

Тут же одергиваю себя. Не смей, Тим. Егор умный. И верный. Он друг. Он свой. Своя кровь. Его родители погибли, когда Егору было восемь. Нечаев воспитывался в моей семье. Растили, как родного. Собственно, он родным нам и был. Наши отцы были двоюродными. У нас с ним несколько месяцев разницы, но он всегда называл меня старшим братом. И относился так же. А отец всегда убеждал меня, что я должен Егора поддерживать, защищать.

Удивительно, но сын двух оборотней был уродом. Отбраковкой. Такое иногда случалось в браках с людьми, особенно если четвертое или пятое поколение подряд брало парой человека. Случай Егора заткнул рты всем чистокровникам. Он, сын волка и волчицы, был недооборотнем. Он был слаб. Не мог обернуться. Если только в полнолуние. Волк, не способный завладеть телом, часто отыгрывался на разуме, и в период первого гона такие ребята сходили с ума.

Но не Егор. Егор был умный. Это было его сильной стороной. Только благодаря интеллекту он держался в стае. Был действительно хорошим аналитиком и ценился в фирме. А физический авторитет ему обеспечивал я. Как в детстве. Иногда просто молча стоял рядом. Иногда кое-кого особо борзого приглашал поговорить. В общем, мы поддерживали определенный статус-кво, и всех все устраивало. До этого момента. Но он же не мог знать, что мне эта Волкова как кость поперек горла! Не специально же он это сделал!