Я бреду домой, я раздосадован и разочарован. Стараюсь отогнать неприятные чувства, но они возвращаются каждый раз, как я натыкаюсь в кармане на злосчастный ластик. Выходит, продавец «Фиеста Маркета» принял меня за полного кретина. Доверчивый малыш проглотит любую дичь, какую ни подсунь! С чего он вообще взял, что я такой наивный и поверю в историю с волшебным ластиком?

Эмиль! Это ужасно! Меркурий снова ретроградный
(Мама)

Я – снайпер. Стрелок-ас, заброшенный за линию фронта. Лишенный поддержки боевой группы, я в одиночку пробираюсь через тыл врага. Моя задача – вернуться на базу. Если меня поймают, то будут допрашивать и, возможно, даже пытать. Придется как-то объяснять, почему у меня разорваны штаны, на ладонях ссадины, а на лбу шишка. Что бы я ни сказал, никто не поверит в мою невиновность. Особенно мама…

Я тихонько проникаю в дом и бесшумно закрываю за собой дверь. Застыв в полуприседе, пытаюсь успокоить биение сердца и оценить ситуацию. Противник на месте, это точно: мамина куртка на вешалке. Она из искусственного меха: моя сестра, Мисс Всезнайка, выколола бы себе глаза, увидев, что мама носит шкуры мертвых животных. Крадучись, я в три шага преодолеваю прихожую. У дверей кухни я останавливаюсь и выпрямляюсь, прижавшись плечом к косяку. Осторожно заглядываю внутрь: никого.

Скользя вдоль стены, добираюсь до гостиной. И здесь пусто. Но кто знает, может, это ловушка. Местность открытая, идеально для засады. Я разуваюсь и на цыпочках крадусь через гостиную, тихо, как мышь в баре для кошек. На другой стороне я распластываюсь за креслом. Я почти у цели. До моего убежища несколько метров.

Я поправляю рюкзак за спиной и ползу по коридору. Правый локоть, левая нога, левый локоть, правая нога. Паркет скользкий, и я легко и быстро добираюсь до двери моей комнаты. К счастью, она приоткрыта. Достаточно слегка толкнуть ее кончиками пальцев, чтобы вползти внутрь. Я толкаю, просовываю голову и… замираю.

В комнате что-то не так. Ощущается чье-то присутствие. Неподвижное, но это не статуя. Тихое, но это не призрак. От него мурашки по коже, но это не мутант, проникший в наш мир сквозь портал в другое измерение. Оно сидит на краешке моей кровати.

– Ма-ам! Что ты здесь делаешь?

– Эмиль! Это ужасно! – отвечает она бесцветным голосом. – Меркурий снова ретроградный…

Жюль и Дуня утверждают, что моя мать колдунья, – разумеется, за глаза. Конечно, это чушь. Моя мать – астролог. Астрология не имеет ничего общего с колдовством. Это наука. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на все эти мамины листочки с диаграммами и сложными уравнениями.

Я вскакиваю и перехватываю рюкзак так, чтобы он прикрывал дыру на коленке. Но мама настолько погружена в мысли о Меркурии, что вообще ничего вокруг не замечает.

– Знаешь, что это значит, Эмиль? – продолжает мама. – Теперь все пойдет кувырком. Значит, интернет будет постоянно глючить, письма теряться и никогда не доходить куда нужно. Омлет будет все время прилипать к сковородке, сколько масла ни клади. И так три недели… Расторгнутые договоры! Отмененные свадьбы! Стрельцам и Козерогам гарантированы мигрени. И твой отец…

Упс! Вот это сейчас совсем ни к чему. Делая вид, что слушаю, я осторожно достаю телефон и пролистываю список контактов. На строчке «Мама» нажимаю кнопку вызова. Тотчас звучит саундтрек из «Звездных войн».

Папа поставил этот рингтон на ее рабочий телефон, чтобы не путать деловые вызовы со звонками на личный мобильник, который издает электронное чириканье, будто внутри гнездится целая стая робоптиц.

Мама вздыхает, неохотно встает и отправляется в ведьмин чулан. Это малюсенькая комнатка, бывшая кладовка, в которой она устроила свой кабинет. Она убрала все полки и перекрасила стены. Теперь тут повсюду красуются серебристые знаки зодиака на темно-синем фоне. Внутрь она втиснула старое продавленное кресло, покрытое шерстяным пледом, стол, компьютер и телефон.

Я слышу, как в своем чулане она произносит ритуальную фразу:

– Кабинет астрологии. Здравствуйте! Селия к вашим услугам.

Маму зовут Сандрин. Селия – это ее псевдоним. Она считает, это имя больше подходит для астролога.

Трижды она произносит «алло» и, так и не дождавшись ответа, кладет трубку.

Я хватаю из рюкзака первый попавшийся учебник. Когда мама возвращается, она застает своего дорогого сына за письменным столом, с головой погруженного в учебу – он морщит лоб, сжимает ладонями виски, просто ужас до чего сосредоточен на своей книге.

– Извини, мам. Завтра контрольная по математике.

Она слегка наклоняет голову и смотрит на меня пристально (наверняка ты меня обманываешь…) и грустно (…и мне очень обидно).

Мама уходит, но в дверях вдруг оборачивается:

– Эмиль, у тебя книжка вверх ногами. К тому же это учебник истории, а не математики. А по поводу завтрашней контрольной можешь не волноваться.

– Меркурий мне поможет, да?

– Нет… Завтра суббота, и ты не учишься.

Мне не нужны проблемы с родителями
(Эмиль)

Как только мама скрывается за дверью, я сую руку в карман, достаю типа волшебный ластик и швыряю его в корзину для мусора. Но лучше мне все равно не становится. При мысли о том, что продавец «Фиеста Маркета» принял меня за наивного дурачка, я буквально закипаю от злости. Тоже мне, шутник!

Из кухни раздается стаккато ножа о разделочную доску – мама режет овощи. Я быстро проскальзываю в ванную, чтобы переодеть штаны. Рваные джинсы я зарываю на самое дно корзины для белья, потом обрабатываю ссадины на ладонях – к счастью, они совсем не глубокие – и смазываю лоб охлаждающим гелем. Просто покраснение, шишки уже почти нет.

Вернувшись в свою комнату, включаю компьютер и захожу на сайт со списком ста самых лучших фильмов: о любви, приключениях, войне… Там у меня есть свой хит-парад ста лучших фильмов о конце света, которые нужно обязательно успеть посмотреть, пока не случился апокалипсис. Для каждого фильма я составляю описание – актеры, режиссер, дата выхода, продолжительность, краткое содержание (без спойлеров, конечно). Время от времени я добавляю к описанию парочку забавных историй. Люди смогут оценить мое творчество и поставить лайки или, наоборот, дизлайки. Мои первые двадцать семь описаний получили по два лайка. Я подозреваю, от Дуни и Жюля. Моим двадцать восьмым фильмом стал «День, когда земля остановилась». Он вышел в 2008-м, в год моего рождения. Фильм рассказывает историю о том, как на Землю со спасательной миссией прилетел инопланетянин по имени Клаату, а земляне встретили его выстрелами.

Едва я заканчиваю краткое описание, как в комнату без стука врывается Мисс Всезнайка. В одной руке у нее лист бумаги и карандаш, в другой – мегафон. Сестра сует свою бумажку мне прямо под нос, так что я должен отодвинуться, чтобы прочесть: «ПЕТИЦИЯ: СПАСЕМ ДУНАЙСКОГО ОКУНЯ!» Прежде чем я успеваю опомниться, она поворачивается в сторону кухни, подносит мегафон к губам и начинает орать что есть мочи:

– Спасем дунайского окуня! Бойкот! Бойкот! Бойкот!

Мама отвечает с другого конца дома. Должно быть, она по-настоящему разозлилась, потому что ей удается перекричать сестру и без всякого громкоговорителя.

– Хватит! Не выводи меня из себя!

Мисс Всезнайка поворачивается ко мне.

– Дунайский окунь стал жертвой бесконтрольного промысла. Есть его – значит убивать всю экосистему второй по величине реки Европы! – чеканит она. – Брат! Подпиши петицию!

При этом она забывает убрать мегафон, и мои барабанные перепонки чуть не лопаются.

– Слушай, – отвечаю я. – Мне не нужны проблемы с родителями. Особенно сейчас.

– Предатель! Дезертир! Штрейкбрехер! Трус! – кричит она.

– В конце концов, это несерьезно, – говорю я, пытаясь разрядить обстановку. – Ведь под твоей петицией будет только две подписи – твоя и моя.

– Перебежчик! – шипит она, круто разворачивается на пятках и выбегает, хлопнув дверью. Да так, что стены дрожат.

Мама врывается в комнату Мисс Всезнайки, злая как фурия.

– Сколько раз я должна повторять, что в нашем доме дверьми не хлопают! – рыкает она и выходит… хлопнув дверью.

В этот момент звучит музыка из «Звездных войн», и мама мчится в ведьмин чулан, чтобы ответить на звонок.

– Сегодня вечером консультаций нет, – сухо отвечает она и кладет трубку.

Похоже, астролог Селия только что потеряла одного клиента. Между тем сестра в своей комнате снова принимается орать в мегафон:

– Бойкот! Бойкот!

Неожиданно Мисс Всезнайка замолкает. Я слышу слабый шорох за стенкой. Бог его знает, что еще взбрело ей в голову. Ради убеждений моя сестра способна на все. Мне становится неспокойно, и я иду посмотреть, что там происходит.

Осторожно приоткрываю дверь ее комнаты. Сестра сидит на полу в окружении кукол и мягких игрушек, которых у нее великое множество (каждая непременно маркирована символом Child labor free, означающим, что при ее изготовлении не использовался труд детей из бедных стран). Ее рот заклеен коричневым скотчем.

– Что ты делаешь?

Вместо ответа она указывает на кусок картона у нее на коленях. На нем большими буквами написано «Голодовка».

Чуть ниже уточнение мелким шрифтом: «До завтрашнего утра».

– Голодовка до завтрашнего утра? А смысл?

Сестрица сверлит меня взглядом и осторожно отдирает один конец клейкой ленты.

– Мама купила шоколадные хлопья из органического сырья и без пальмового масла. Я не смогу от них отказаться. Я их обожаю, – бормочет она уголком рта.

Затем вновь берет мегафон и начинает горланить свои лозунги. Мама в ответ вопит из кухни. В довершение всего в ведьмином чулане не переставая надрывается саундтрек из «Звездных войн».

Я укрываюсь от этого хаоса в своей комнате. К тому же у меня идея. В недрах мусорной корзины, среди двух скомканных листков бумаги, высохшего фломастера и обертки от плитки шоколада ждет своего часа ластик. Он словно манит меня.

В конце концов, что я теряю?

Я вынимаю его из корзины.

Кладу на стол.

Открываю левый ящик стола и достаю лист бумаги, белый, как только что выпавший снег.

Беру карандаш.

Кладу его слева от бумаги, параллельно краю. Справа кладу ластик.

Я закрываю глаза. Мне кажется, что предстоящее действо должно быть похоже на священный ритуал. Я вспоминаю инструкции продавца «Фиеста Маркета».

Наконец я открываю глаза, беру карандаш и, затаив дыхание, аккуратным почерком вывожу: «Дунайский окунь». Я действую медленно. Как будто я в другом измерении, в невесомости, и вопли моей матери, крики сестры и надрывающийся телефон слышны как сквозь вату.

Я беру ластик и чувствую, что он теплый. Если, конечно, это не игра моего воображения. Я лишь слегка провожу им по бумаге, и буквы легко стираются. Волшебный он или нет, но стирает отлично. Тут уж я в любом случае ничего не теряю.

– За стол! – зовет мама.

– Ни за что! Лучше умереть! – отвечает сестра.

Я смотрю на листок перед собой. На нем не осталось ни малейшего следа от написанного. Лишь несколько мягких крупинок, которые я смахиваю рукой. Я выглядываю из комнаты и слышу, что Мисс Всезнайка не сдается и протест продолжается.

– Нет материнской диктатуре! – вопит она и изо всех сил цепляется за спинку кровати, а мать пытается ее оторвать.

Неожиданно странный запах щекочет мне нос. Я принюхиваюсь. Запах доносится с кухни. Появляется черный едкий дым.

– Мам! Рыба горит!

Мама несется на кухню. Слишком поздно! На сковороде осталось лишь несколько обугленных рыбьих скелетов. Как тоненькие черные веточки.

Наш обед улетает в распахнутое настежь окно вместе с едким запахом гари, заполнившим кухню. Мисс Всезнайка наконец уступает и соглашается есть вместе с нами цветную капусту, тем более что она выращивалась на биодинамическом экологически чистом производстве, не причиняющем вреда окружающей среде.

Я вяло ковыряюсь в своей тарелке, аппетита нет. У меня кружится голова. Я не могу в это поверить. Неужели это ластик превратил окуня в горстку пепла? Но тут меня окликает мама:

– Эмиль!

Я смотрю на нее взглядом лунатика, который только что очнулся.

– Все в порядке? – спрашивает она встревоженно.