Молчание между ними опасно затягивалось. В окнах многоэтажки постепенно гас свет. Улица наполнялась запахами ночных растений. Воздух становился влажным и холодным. Зябко дёрнув плечом, Саид закурил вторую сигарету и упёрся спиной в водительскую дверь. Телефон в кармане завибрировал сообщением от Ларионова:

– Когда машину вернёшь?

Немного поразмыслив, Трюкач осторожно уточнил:

– С пострадавшей девушкой возникли сложности. Можно утром?

После небольшой паузы пришёл короткий ответ:

– Не позже шести.

Пульнув окурок в каменную урну, Саид красноречиво кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Лина открыла глаза и виновато сжала плечи.

– Что решаем? Идёшь домой?

– Не знаю…

– Тебе плохо?

– Очень.

– Я бы предложил прогуляться, но… – Трюкач попытался ободряюще улыбнуться. – Хочешь, прокатимся?

* * *

Андрей перевернулся со спины на левый бок и с опаской упёрся ладонями в матрас кровати. Рядом никого не оказалось, и он в похмельном тумане прохрипел:

– Злата, ты…

Острая боль раскалённой иглой скользнула внутрь от затылка до диафрагмы, и Фенрир, уткнувшись лицом в простыню беспомощно застонал. Загривок ошпарило огнём, руки затряслись с новой силой, а желудок сжался в окончательной капитуляции.

Выждав несколько минут, Фенрир нехотя открыл глаза и уставился в ночное небо в панорамном окне. Сквозь тонкие облака пробивался холодный безжизненный свет убывающей Луны. Рассудок был затянут мутной пеленой тяжёлого похмелья, приправленного ледяным жжением чувства вины. Оно с каждым часом всё плотнее наполняло мысли Андрея, лишая его последних сил перешагнуть через случившееся.

– Пап?.. – он хрипло позвал отца, но тот уже, видимо, спал.

Кое-как поднявшись с кровати, Фенрир шаткой походкой двинулся по просторному коридору. В столовой горел свет, но отец действительно спал у себя.

Андрей не стал его будить и, переждав всплеск головной боли, шагнул в ванную комнату. В высоком шкафу он нашёл контейнер с лекарствами. Запив водой из-под крана сразу две таблетки сильнодействующего обезболивающего, Фенрир с закрытыми глазами шагнул в душ. Всё тело было каким-то липким не то от пота, не то от озноба. Мышцы раненого плеча снова ныли и неприятно подёргивались.

Андрей включил горячую воду и, зажмурившись, хрустнул шеей. Вправленные позвонки усилили кровоток, и голова резко закружилась. Пришлось сесть прямо на кафельный пол, чтобы не упасть с высоты своего роста.

Опустив голову, Андрей упёрся взглядом в татуировку у себя в паху. Имя Златы в легкомысленном мультяшном сердечке, проткнутом стрелой Амура. Гортань резко сжалась, и вместо раненого воя из горла Фенрира донёсся сиплый всхлип. С трудом вдохнув немного воздуха, он покачнулся и упал на здоровое плечо, беспомощно скуля и до крови кусая губы. Из глаз потекли слёзы отчаяния, мгновенно смешавшиеся с душевой водой.

Фенрир ударил кулаком по кафелю. Потом ещё раз. И ещё.

«Лучше б я сдох…» – пронеслась шальная мысль. Андрей с трудом подтянул колени к груди и бессмысленно следил как потоки воды стремительно неслись мимо его лица в слив, образуя воронку.

– Э… Андрей?! Ты чего?!!

Макс, проснувшийся от странного шума, заглянул в ванную и сквозь матовое стекло заметил лежавшего на полу сына. Он метнулся к душевой и тут же рухнул на колени в воду прямо в домашних штанах, теребя Фенрира за плечо:

– Андрей!

– Что?..

Поняв, что сын в сознании, Давыдов-старший, выдохнул и сел, уткнувшись затылком в стену.

– Ты меня напугал.

– Она мне снилась. Опять.

– Она теперь долго будет тебе сниться.

– Я сойду с ума?

– Да кто ж тебе позволит?

Растерев затылок ладонями, Макс поднялся с пола, снял с себя мокрые штаны и упёрся взглядом в открытый ящик с лекарствами.

– Что ты принял? – неприятный холодок страха мурашками пробежался по позвоночнику. – Андрей!

– Обезбол.

– Сколько?!

– Пап, не ори. Две капсулы.

– Вылазь оттуда. Тебе нужно обработать рану.

– Не хочу, – еле слышно донеслось сквозь шум воды.

– Через «не хочу», Андрей. Вылазь, – Макс достал из шкафа большое чёрное полотенце и снова заглянул в душ, но сын так и лежал на мокром кафеле. – Поднимайся.

– Отстань.

– Я тебе сейчас так отстану, мало не покажется.

– Отвали от меня!!! – сипло прошипел Фенрир, перевернувшись на спину, и несколько раз ткнулся затылком в пол, разбрызгивая воду.

Охотник молча лицезрел происходящее, в который раз странно удивляясь тому, что мускулистый бородатый парень с россыпью татуировок на теле – это его сын, тот румяный кроха с забавной соской в пушистой нежно-голубой шапочке, упакованный в тёплый зимний «конверт», который двадцать восемь лет назад на выписке из роддома ему вручила одна из провожающих медсестёр. Глаза резко защипало. Макс с трудом сглотнул ком в горле и тяжело вздохнул.

Присмотревшись, он ещё сильнее нахмурился при виде именной татуировки в паху у Андрея.

«Боже, где взять сил всё это вывезти?..»

Но, смирившись с тем, что сын продолжает болезненно огрызаться, Макс повесил полотенце на ближайший крючок и спокойно произнёс:

– Ладно. Если что, я буду на кухне.

Не дожидаясь ответа, он прихватил с собой коробку с лекарствами, вышел в коридор, переоделся в сухое, достал новую бутылку виски и направился варить кофе. Оставлять Андрея наедине с возможностью наглотаться таблеток Давыдов-старший определённо не желал. В памяти до сих пор всплывали дни, когда они все не на шутку испугались после аналогичной глупости Леры.

«Лера…» – вспомнив о ней и о Мороке, Макс взялся было за телефон, но вспомнил, что на дворе глубокая ночь, и решил позвонить утром.

Плеснув в кофе щедрую порцию виски, он уселся за стол в ожидании Андрея и через силу открыл рабочие чаты, чтобы хоть немного отвлечься от тяжёлых мыслей.

* * *

В этот раз Лина села сзади, прижав колени к груди и слепо глядя в окно на улицы ночной столицы. Саид периодически посматривал на неё через зеркало заднего вида и мысленно метался от одной эмоции к другой, впервые за многие годы, испытывая всё сразу: и гнев из-за всего случившегося, и страх за Лину, и растерянность из-за непонимания, что будет дальше, и навязчивое желание остановить «БМВ», открыть заднюю дверь и обнимать до самого утра девушку, которая с почти стопроцентной вероятностью с ним уже никогда не будет.

Нервно сжимая руль, Трюкач колесил по Котельникам в поисках круглосуточной кофейни, пока наконец-то не заметил вдалеке жёлто-розовую неоновую вывеску.

– Капучино?

Лина вздрогнула от неожиданного вопроса и часто заморгала.

– Да, давай…

Саид притормозил у маленькой закусочной, приютившейся на углу у многоэтажки, и постучал в квадратное окошко. Сонный парень на вид не старше лет двадцати принял заказ и отвернулся к кофемашине, а Саид угрюмо сунул руки в карманы брюк и, отключив мысли, следил за проезжавшими мимо машинами.

– Всё готово. С вас тысяча двести.

Трюкач протянул запястье к сканеру, забрал кофе и тёплый бумажный пакет и открыл заднюю дверь БМВ. Лина встрепенулась, словно успела задремать за несколько минут его отсутствия, и неловко забрала из рук Саида стакан, источавший терпкий горьковатый аромат.

– И это, – он отдал ей пакет, кисло улыбнувшись. – Подумал, вдруг ты проголодалась.

– Спасибо…

Свой американо он выпил в несколько глотков, так и оставшись снаружи. Сев обратно за руль, Саид обернулся. Лина задумчиво отщипывала кусочки от тонкого сырного сэндвича.

– Решила, где останешься ночевать?

– Почему ты со мной возишься? – она подняла на него усталый влажный взгляд и тихо шмыгнула носом.

– В смысле?

– В прямом. Ты мог просто высадить меня у подъезда и не… не ввязываться дальше в мои проблемы. И сейчас… – смахнув слёзы, Лина отвернулась к окну.

– Наверное, мне просто не всё равно. И я стараюсь посильно помочь тем, кто в одиночку не справляется.

– Зарабатываешь звание классного парня?

– Оно мне без надобности, – Саид хмуро дёрнул подбородком, пытаясь понять причину внезапной агрессии от спасённой им девушки. – Я всего лишь живу по совести.

– Извини.

– Я не хочу тебя торопить, но в шесть утра мне нужно сдать тачку.

Лина ещё несколько секунд смотрела на ночную улицу и неохотно прошептала:

– Наверное, домой…

– Почему?

– Не хочу добавлять тебе хлопот.

– Ты не добавляешь мне никаких хлопот.

Не дождавшись новых ответов, Саид цокнул языком и завёл мотор, разочарованно размышляя: «Действительно, на кой чёрт я полез? Что хотел доказать? Просто разозлился на тех двоих дебилов и сорвался на всех остальных…»

Стёсанные от ударов костяшки ныли, шею ломило от усталости и напряжения, жутко хотелось спать, и Трюкач уже по-настоящему жалел о половине своих ночных поступков. Завернув во двор дома Лины, на этот раз он решил не выходить из машины и даже не стал оборачиваться.

– Приехали, – сдержав зевок, он глянул в зеркало заднего вида и осёкся.

По щекам Лины градом текли слёзы, и сама она обессиленно качала головой.

– Ты чего? – Саид резко отстегнул ремень безопасности и повернул голову назад.

– Не знаю, – всхлипнула девушка. – Мне страшно. И тошно… Я не понимаю… Где и когда я сделала что-то не так? Почему всё это… – спрятав лицо в ладонях, Лина разревелась окончательно. – Я боюсь идти домой… Я дура, да?!

– Нет.

Саид нажал на газ. Малолюдные улицы мелькали одна за другой, пока он не остановился у своего подъезда.

– Пойдём. Переночуешь тут, а утром на свежую голову примешь решение.

Взяв Лину за руку, он уверенно шагнул внутрь дома, ударил кулаком по кнопке вызова лифта и с лёгким раздражением следил за сменяющими друг друга номерами этажей на дисплее под потолком.

– Располагайся. Диван в твоём распоряжении. Ванная комната по коридору налево. Кухня направо. Э… – Саид выдвинул ящик комода и наугад дёрнул из стопки чистую футболку: – Вместо пижамы.

– С-спасибо…

– Полотенца в шкафу над стиралкой.

– Поняла… – Лина отвечала ему шёпотом, смущённо кусая губы. – А ты?..

– А я отгоню тачку и посплю на полу.

Оставшись в полном одиночестве, Лина несколько минут растерянно осматривалась. Саид жил простым бытом, без навороченной техники и дорогой мебели, но его небольшую скромную студию вполне можно было назвать уютной. Наконец девушка отважилась пошевелиться и заглянула в ванную комнату. Медленно разделась, аккуратно сложив испорченное платье, неловко освободилась от нижнего белья. Заставила себя поднять взгляд на собственное отражение в зеркале. Синяк на щеке темнел пятном неправильной формы и неприятно пульсировал.

Лина отвернулась и забралась в ванну, включив горячую воду. Голова пухла от противоречивых хаотично метавшихся мыслей. Лина жалела, что сразу не обратилась к Саиду, когда поняла, что стала мишенью для двоих подвыпивших парней. И на худой конец постеснялась отрывать Резника от веселья. Ей было до жути неловко за сцену с отцом и страшно за мать и младших детей, которые остались дома. И весь обрывочный диалог с Саидом тоже добавлял стыда и тоски… Она окончательно запуталась в своих чувствах и не знала, куда себя деть, чтобы успокоиться и принять хоть какое-то мало-мальски взвешенное решение.

Простояв под душем добрых полчаса, Лина выключила воду, тщательно промокнула волосы большим мужским полотенцем и коснулась пальцами футболки Саида.

«Господи, во что я вляпалась?.. Это всё происходит со мной? Или это сон? Как проснуться и не сойти с ума?» – тяжело вздохнув, Лина натянула на себя временную «пижаму», потом быстро намылила и сполоснула нижнее бельё. Сил зашить платье уже не осталось, к тому же она понятия не имела, есть ли у Саида нитки и иголки.

В просторной квадратной гостиной диван был разложен, но простыня сбилась с уголков, а одеяло небрежно свисало почти на половину, из чего Лине стало ясно: утром Саид слишком торопился, чтобы прибраться после сна.