– Нет, – голос мой, однако, не дрогнул. – Это мое репетиторство будет дорого стоить тебе. Иди бери презервативы и смазку, и ко мне!

– Смазку?..

– У тебя нет, что ли? – я вздернула бровь, чувствуя, как ко мне возвращается слегка пошатнувшаяся после разговора с деканом уверенность. – Ну, что за человек! Ладно, мою будем использовать, я включу ее в счет!..

Вивьен

С нашей позапрошлой встречи Морель здорово похорошела. Не исключаю, это связано с тем, что теперь я знал, какая она там, под этой заучкинской одеждой: тоненькая, узенькая, гладкая…

От этих мыслей в штанах стало тесновато, но отвлечься и призвать организм успокоиться я даже и не пытался. Зачем? Прекрасное времяпровождение мне уже обещано!

Кассандра шагала по расчищенной академической дорожке чуть впереди, слегка вьющиеся каштановые волосы выбивались из под шапки и блестели в свете фонарей случайными упавшими с деревьев снежинками.

Никогда раньше не обращал на нее внимания. Да и никто не обращал. Кто бы мог подумать, что такая сладкая и страстная девочка прячется под прикрытием стервозного сухаря.

На полпути к женскому общежитию Морель вдруг остановилась и обернулась. Светло-серые глаза с темной окаемкой уставились на меня в упор.

– Мужское общежитие в другой стороне.

– А зачем мне туда? – я приподнял брови и похлопал по карману джинсов. – Презервативы у меня всегда с собой!

Девчонка хлопнула ресницами.

– А! Или ты не хотела, чтобы нас видели вместе? Не вопрос, отстану и приду через пять минут. Будем беречь твою девичью честь.

Кассандра независимо пожала плечами.

– Мне все равно.

Но уголок губ все равно недовольно дернулся, вызвав желание эти самые губы укусить.

То ли ей моя понятливость не понравилась, то ли покладистость.

Хотя покладистость, вроде бы, в прошлый раз как раз устраивала!

Она снова повернулась ко мне спиной и зашагала дальше.

Я остался стоять, засунув руки в карманы. Потому что если девушка с недовольным видом говорит, что ей все равно, значит вовсе даже не все и не равно! А довольство девушки прямо пропорционально качеству секса. А кто этого не знает, тот самдурак.

Морель открыла на мой стук в подчеркнуто обыденном виде: джинсы, рубашка, и даже пушистые волосы успела собрать в какой-то незатейливый узел.

Конспирация-с, понимать надо!

Это, значит, на случай, если кто нас сейчас увидит.

А никто и не увидел, ай-яй, какая жалость!

– Надо бы нам мобильными обменяться, – сказал я ей, разглядывая обтянутую джинсами попу, которая удалялась к заваленному книгами столу. – А то телесными жидкостями обменялись, а телефонами – нет…

Морель взглянула на меня снисходительно, всем выражением личика давая понять, что я дурак, и шутки у меня дурацкие. Я обаятельно улыбнулся в ответ: ага, знаю! Морель закатила глаза, покачала головой…

Проделала всё то, что неоспоримо свидетельствовало о её интеллектуальном превосходстве, словом.

– Вешалка там!

А, точно! Снять куртку!

Раздевался я не спеша. Медленно.

Расстегнул молнию. Стянул куртку с плеч, глядя на Морель в упор и едва-едва улыбаясь.

И с удовольствием поймал изменившееся дыхание Кассандры, и легкий румянец, и поплывший на мгновение взгляд… Потом Морель отвернулась, и я выделываться перестал. Ну, жарко же!

В два шага догнав девушку я положил руки ей на плечи, наслаждаясь, какие они хрупкие под моими ладонями, скользнул ниже, на спину. Плотно прижимаясь к ткани рубашки, пополз ладонями вверх. Навис над ней, такой маленькой, всем своим ростом – а ростом меня природа не обделила! Жарко выдохнул на завиток над ухом, выбившийся из узла. Подцепил пальцами торчащий из узла карандаш (мадемуазель серьезно подходит к конспирации!), и потянул его на себя: освободить пушистое богатство, превратить Морель из сухаря-заучки в жаркую девчонку…

Она повернулась ко мне (мои руки соскользнули с ее плеч и очень удачно приземлились на бедра), встала на цыпочки, подалась вперед, закрыв глаза, запрокинув лицо…

Мы целовались, как одержимые. Я стискивал, мял ее ягодицы сквозь грубую джинсу, чувствуя, как острые ноготки царапают мою грудь, и прижимал ее к себе, вжимая ее в себя, а себя в неё… Морель всхлипывала, языки скользили, зубы от жадности стукали о зубы, а крыша медленно отъезжала.

Кассандра

– Стой. Остановись. По-дож-ди!

Сердце колотилось где-то в горле. Мозги утекли куда-то туда, где всё так сладко терлось о Вива. Голос на несчастных трех словах сорвался дважды.

Но своего добилась: гросс Теккер остановился. Не без труда сфокусировал на мне взгляд карих глаз с расплывшимися во всю радужку зрачками:

– А? Что?.. Что-то не так?

– Всё так! – Я сглотнула, понимая, что меня уносит от этого абсолютно пьяного взгляда.

Потрясла головой, надеясь, что мозг зацепится за ниточку, на которой держатся уши, и станет на место. Поправилась:

– Всё не так! Ты сюда правовой статистикой заниматься пришел!

– А! Так аванс!

Он снова потянулся ко мне – продолжить прерванный поцелуй, и я уперлась ладонями в ему грудь, ах, что за грудь, что за грудь, чума, а не грудь, гранитная плита! Так, Кассандра, стоять! Гросс Теккер, тоже стоять!

Преодолевая двойное сопротивление, его и своё, я мужественно отвернулась от поцелуя.

Гадскому гросс Теккеру это вообще не помешало, ничуть: он просто обрушил этот поцелуй на шею, сполз на ключицу, пополз куда-то в сторону груди…

Так… Так! Если его сейчас не остановить – то потом меня уже никто не сможет остановить!

– Стоп!

Вив послушно отстранился и посмотрел на меня. И такой это был взгляд, такая в нем была обида на жизнь и мука, что мне захотелось немедленно прибить того, кто обидел мальчика…

…ну, или дать ему всё, чего он хочет.

Этого хотелось даже больше.

Я еще раз потрясла головой: ну же, волшебная ниточка, держащая уши, выручай!

– Гросс Теккер. Никаких авансов. Ты после секса желешечкой расплывешься, и… – я сбилась, потому что под моей ладонью шевельнулась восхитительная грудь, когда он вздохнул, но сгребла себя в кучу, и все же продолжила мысль. – И я тоже расплывусь, и не будет у нас никакой учебы! Поэтому, сначала – учеба. Оплата – только после того, как ты успешно убедишь декана в своей статистической состоятельности.

…чтобы меня не выперли из академии.

У гросс Теккера вытянулось лицо.

“А что поделаешь? Самой грустно!” – вздохнула я.

И утешающе погладила его по плечу.

– Я в таком состоянии учиться не смогу, – проворчал Вив.

Но и по его тону, и по тому как он от меня отступил, было видно, что он согласен.

Гросс Теккер шагнул к столу, мне на радость, но вдруг остановился:

– То есть, у нас будет два дня правовой статистики? – Уточнил он очевидное.

– Да, – осторожно согласилась я. – Всё верно.

– Тогда и секса должно быть два дня!

Он уставился на меня с видом коварным и непреклонным и даже руки на груди сложил, чтобы подчеркнуть свою готовность стоять на этом до конца (но подчеркнул в большей мере роскошные руки и грудь).

Я закатила глаза.

Я сделала лицо “Ну, ладно уж!”

Очень стараясь не расплыться в довольной улыбке.

Так… рубашку он на мне расстегнул, лифчик расстегнул, джинсы расстегнул…

«Ну, хоть трусы не расстегнул» – философски подумала я, застегиваясь и приводя себя в порядок.

А когда потянулась собрать в пучок волосы, гросс Теккер перехватил мою руку:

– Не надо. Оставь!

– Но ведь… мешать будут!

– Мне положена моральная компенсация за причиненные тобой и правовой статистикой мучения! Сиди и страдай!

Я рассмеялась и позволила волосам рассыпаться по плечам.

Боги с ними, в конце концов!

– Слушай, – я прочистила горло, и притянула к себе учебник и конспект. – В статистике запомнить формулы – это полдела. Всё коварство статистики в том, что необходимо понимать, какую формулу в каком случае принимать! К счастью, всё это дело поддается логическому осмыслению… К еще большему счастью, осмыслить нам предстоит только одну тему. Твое исследование было посвящено работе со средними величинами, вот их мы и будем логически укладывать в твоей голове. Итак, поехали…

Сначала “ехалось” вполне неплохо: Вив легко хватал материал, делал из него выводы и применял на практике. Я успела воодушевиться и возликовать.

А потом гросс Теккеру надоело. Он всё больше отвлекался сам и пытался отвлекать меня. А когда понял, что меня, только-только вышедшую на рабочие мощности и вставшую на ритм, отвлечь от любимой работы не так-то легко, ужасно воодушевился – вот только не в том смысле, в котором мне хотелось бы. Он шутил. Он флиртовал. Осторожно пытался распускать руки, прощупывая, насколько я готова соблюдать мои правила. Окружал меня обаянием, мягким, но всесокрушающим… Правовая статистика в таких условиях, разумеется, шла очень туго.

Через два часа я сдалась.

С шумом захлопнув конспект, объявила:

– Всё. Сворачиваемся на сегодня – я выжата!

– И я! – Охотно подхватил мою инициативу Вивьен, и попытался подхватить и меня.

Пришлось уворачиваться и мягко выставлять гросс Теккера из комнаты: хотелось, наконец, остаться одной, обдумать положение, в котором я оказалась, и прикинуть, что делать с ним дальше.

Уже стоя в дверях, Вив остановился, и, держась за дверную ручку, и проникновенно спросил, понизив голос:

– Ты какие ароматы предпочитаешь? Какую смазку мне купить?

И так это прозвучало… Боги, несмотря на тихое отчаяние, в которое я понемногу погружалась, у меня по животу дрожь волной пробежала!

Я покачала головой и устало улыбнулась:

– Да можешь не покупать.

Вивьен ухмыльнулся:

– Ты все же настаиваешь на использовании твоей?.. Да ладно, не парься, мне не трудно! Куплю всяких, пусть будет выбор!

Я прислонилась к дверной раме со своей стороны двери и фыркнула тихонько:

– Она не понадобится, не переживай, гросс Теккер: когда ты послезавтра завалишь проверку у декана и меня отчислят из академии, необходимости в оплате моих репетиторских услуг больше не возникнет. Иди, Вив. Отдыхай. Хорошего вечера…

Я мягко, но бескомпромиссно закрыла двери.

Как бы странно это не звучало, но я не могла на него разозлиться.

Просто не могла.

Да и за что? В том, что я оказалась в полной… полной заднице, виновата я сама. Никто не заставлял меня делать работы для тех, кто не хочет учиться. Я, конечно, попыталась ухватиться за соломинку, но… но тот, кто учиться не хотел – тот по-прежнему учиться и не хочет. И это моя проблема, а не его. У него проблем нет.

Да и что ему это одно замечание? Тьфу – и растереть!

Я потерла лицо ладонями, дернулась было, испугавшись, что размазала макияж – и тут же успокоилась, вспомнив, что уже три года его не делаю.

Высшая академия права – царство мужское. Здесь к девушкам относятся предвзято.

Нет, преподаватели декларируют, конечно, что для них все студенты равны, и даже, я верю, стараются этого придерживаться, но… Но установки не сотрёшь: мои наблюдения однозначно показали, что девушкам, которые ведут себя как девушки, оттеняют достоинства своей внешности и подчеркивают красоту, учиться сложнее чем тем, кто игнорирует свой пол.

У меня же сперва не было ни средств на милые сердцу дамские штучки, ни сил, чтобы подчеркивать свои достоинства. Потом я пришла к выводу, что я и близко не нонконформистка, готовая идти против толпы, и доказывать, что девушка может быть и красивой, и умной. Нет, совсем отказаться от туши-помад-тональничка-тенюшечек было всё же выше моих сил. Но пользовалась я всем этим исключительно “для выхода”. А выходы у меня случались не так, чтобы часто.

Раньше вся эта ситуация казалась несправедливой и ужасно расстраивала.

А сейчас…

Сейчас это всё уже почти не моё дело.