Приграничная обитель внутри сильно отличается от тех, что стоят в глубине империи. Здесь не встретишь святого отца, облачённого в дорогие одежды, расшитые золотом. Например меня встретил здоровенный чернобородый служитель, одетый в простую льняную одежду, и в руках у него был не серебряный или золотой жезл, а настоящий боевой посох, на нижнем конце окованный стальным кольцом, а наверху имел знамение Единого, выполненное из меди – ладонь, большой и указательный пальцы которой соприкасаются кончиками, образуя круг. Да уж, таким если ударить, можно череп расколоть, как переспелый арбуз.

– Ты смотри, какая наглая морда пожаловала в это чистое, светлое место! – возмущенно произнёс святой отец, и его голос эхом отразился от высокого сводчатого потолка. – А ну иди сюда, паскудник!

– А я думаю, чего это тишина такая в храме. Неужели новый настоятель всех прихожан распугал? – возмутился я в ответ, шагая навстречу здоровяку. Роста он был моего, а вот в плечах значительно шире. – И как тебя только терпит Единый!

– Рад тебя видеть живым, Варда! – расплылся в улыбке слуга Единого, и мы крепко, по дружески обнялись. При этом мне так приложили по спине тяжелой дланью, что я испугался, как бы заживающие ожоги не лопнули.

– Я вижу, ты всё ещё капитаном ходишь? Опять кому-то из командования нагрубил, или набил высокородному наглую морду?

– По что наговариваешь на меня такие ужасные вещи, ваше преподобие? – притворно возмутился я. – Отец Ипат, я же послушный подданный империи. К тому же её защитник и опора трона. Мне положено быть скромным во всех отношениях.

– Ты – скромный?! – выпучил свои карие глаза настоятель. – Ах-ха-ха! Варда скромный! Расскажу это девицам из красного дома. Вот они удивятся! Да что мы все на пороге! Отец наш Единый за такое и покарать может. Пойдём в трапезную, отпразднуем встречу! Ты же надолго? Только не говори, что проездом, иначе я не сдержусь, и шарахну тебе посохом в лоб, чтобы всю дурь выбить!

– Да тут такое дело… – замялся я. – Откуда мне было знать, что тебя перевели сюда. В общем, меня направили на исповедь.

– Тебя?! – возмутился слуга Единого, и по совместительству мой старый друг, с которым мы не раз сражались плечом к плечу. – Да чтоб мне век вина не видать! Эти старые бздуны из комиссии совсем уже из ума выжили!

– Так положено. – начал было я говорить, но тут же был прерван:

– Да я твою душу с порога увидел! Сияет так, что иной слуга Единого от зависти иссохнет! Нет в тебе гнили разлома! А если появится, то истину тебе говорю, значит черные дни для империи настали. Так что следуй за мной. Тут на днях оказия была, и мне перепало пару кувшинов вина с южных виноградников. Я еще думал – надо бы повод хороший для распития столь чудесного напитка, и Единый услышал мои мысли, послал тебя! Так что не смей отказывать Ему!

Отец Ипат ткнул пальцем в верх, а затем поманил меня за собой. А, к чёрту! Лет десять не пил вино с южных земель. Так что не откажусь. Только…

– Тут такое дело, у меня только сорок минут свободных, больше не смогу задержаться.

* * *

Встреча со старым другом, с которым мы были знакомы ещё с имперского сиротского интерната, была как неожиданной, так и радостной. А хорошее вино только добавило в неё ярких красок.

Посидели, вспомнили детство и молодость. Как хулиганили, подшучивали над преподавателями и наставниками.

– А помнишь тот случай, когда пацан, что был на два года старше нас, банку краски в отхожую яму вылил! – улыбаясь, громким голосом спросил Ипат. – Ну, ему ещё завхоз наш приказал забор кованый покрасить, за провинность какую-то, а тот решил не выполнять наказание.

– Это когда престарелый ключник чуть на воздух не взлетел? – начал припоминать я.

– А, значит помнишь! – обрадовался настоятель. – Только не ключник, а сам завхоз. Он же трубку курить любил. И вот он значит уселся над ямой, раскурил трубку, чтобы совместить два, понимаешь, удовольствия. Ну и магический огонёк соскочил тогда с его пальца, и вниз упал. А там пары красочные.

– Да, рвануло тогда знатно, у нас даже занятия в тот день отменить хотели, из-за разбирательств. – рассмеялся я.

– Да что твои занятия, завхоз именно тогда заикаться начал. – расхохотался настоятель. – И трубку курить бросил! Да и ходить по нужде в общую отхожую яму тоже! Мы ж его так и звали потом – Нескромный.

Так, за разговорами мы и не заметили, как прошло свободное время. А потому, бросив взгляд на часы, висевшие на стене, я подскочил с табурета:

– Ипат, время! Опоздаю ведь!

* * *

– Ну вот, а ты переживал, что не успеешь! – Ипат хлопнул меня по спине, от чего я почувствовал, как там что-то лопнуло. Надеюсь, это не моя кожа, или какой-нибудь плохо заживший рубец, а что-то прилипло к дорожному плащу, только сегодня полученному вместе с новой формой.

Благодаря настоятелю, я смог получить лучшее место в почтовой карете – на заднем сидении, у окна. Можно будет и выспаться в пути, и отслеживать дорогу. Служба на границе не особо балует отдыхом, так почему бы не прокатиться с дополнительными удобствами.

– Ты так и не сказал, что неправильного с двадцатым километром. – напомнил я. Когда друг, провожая меня в министерство, узнал, куда мне выдали предписание, долго ругался. На мой вопрос – что не так? – он пообещал просветить, когда успокоится.

– В девятой башне-крепости на двадцатом километре уже четвертый командир за год меняется. Двух убили, один с ума сошёл. Последний едва ли три месяца прослужил. – шёпотом начал рассказывать настоятель. – С одной стороны хорошо, что в это опасное место направили тебя, ты точно справишься. А с другой… По хорошему, туда слуг Единого отправлять надо, с паладином во главе. В общем, странная история.

– Слушай, возьми вот это. – произнёс я, вспомнив про дубликат заявления. Протянув другу вчетверо сложенный лист, добавил: – Тут задокументированы все те странности, про которые я рассказывал тебе. Отправь по своим каналам святым отцам, может они поймут, что произошло в седьмой башне.

– И то верно, так проще будет. – согласился Ипат, принимая документ. Бросив взгляд на карету, уже ожидающую нас, он похлопал меня по плечу: – Эх, дружище, похоже почтальоны тебя уже заждались. Пора прощаться.

– Рад был увидеть тебя. – мы с другом крепко обнялись. – И вдвойне рад, что теперь знаю, что у тебя всё хорошо.

– Единый смотрит за своим чадом. – улыбнулся настоятель. – Давай уже, топай. Граница ждёт!

* * *

Дорога из приграничного городка, как и само поселение, протянулась вдоль берега большого озера. Местные жители вообще предпочитали жить возле большой воды, так как она могла защитить от порождений разлома. Уже не раз было доказано, что твари не любят водоёмы, предпочитая их избегать.

Когда отъезжали от почтового отделения, карета была заполнена до предела. Поэтому я, прижавшись плечом к стенке, под равномерный цокот лошадиных копыт смотрел в окно. На медленно проплывающие мимо дома ремесленников, крестьянские хижины, а затем и поля.

Казалось бы, зачем здесь селиться? Ведь империя столь огромная, что порой за сутки пешего пути не встретить человеческого жилья. Всё было просто – указом императора с давних пор приграничье освобождалось от всех налогов, кроме одного – натурального. Каждый крестьянин или иной житель обязался отдать пограничникам одну двадцатую часть всего, что сработает сам, или сделают его работники.

В самой империи трудягам приходилось отдавать пятину, а за бродяжничество и безделье было одно наказание – каторга. В каменоломнях и на рудниках всегда требовались работники.

Единственные, кого в империи не обложили налогом, это племена дриггов. Древний договор, заключенный между императором и народом, поклоняющимся духам. Вместо пятины дригги поставляли в армию, а позже и на границу, шаманов – одарённых, способных призывать себе на службу духов природы. А особо сильные призыватели, поговаривали, могли вызвать души мертвых, и служили в личной гвардии императора.

Так, слушая тихие переговоры спутников, стук копыт да поскрипывание колес, мы добрались до большого села, где часть пассажиров покинула нас. Дальше дорога вела к третьей линии обороны, и простым жителям империи путь был закрыт.

Наконец остальные пассажиры, в том числе и я, избавившись от тесноты, устроились с относительным комфортом. А ещё мы выехали на тракт.

Дороги в приграничье имели свою, весьма непростую историю. И были они, пожалуй, лучшие в империи, так как находились на личном контроле императора. Много лет назад, еще прапрадеду нынешнего владетеля, Аркану Третьему, впервые пришлось отражать первую волну тварей, вырвавшихся из тогда еще далёкого, никому не известного разлома.

Много людей погибло, прежде чем слухи об ужасных созданиях, пожирающих всё живое, добрались до столицы империи. Сотни селений, десятки городов обезлюдели на пути кровожадной орды.

Благо, император воспринял угрозу всерьёз, и по его приказу были подняты два самых лучших на тот момент легиона. Они незамедлительно выдвинулись навстречу необычному противнику. Вот только из всей огромной армии до врага дошёл едва ли каждый второй воин. Болота, непролазные леса, кишащие опасными хищниками, новые болезни…

И всё же имперские воины отразили нашествие кровожадных отродий, чуждых нашему миру. Встав плечом к плечу на пути орды, легионеры встретили тварей честной сталью, а маги империи и слуги Единого поддержали их стихиями и святой силой.

Легенды гласят, что легендарное сражение продлилось несколько дней и ночей. Тысячи славных воинов погибли в той кровавой бойне, а маги сотни раз успели опустошить свои резервы. Именно тогда второй и четвертый легионы покрыли себя неувядаемой славой, и именно из выживших воинов и одаренных была созданы первые граничные гарнизоны.

Но на этом все не закончилось. Аркан Третий направил к разлому лучших ученых магов, чтобы они изучили его природу. Все думали, что победа окончательна. Имперцы ошиблись. За первой волной тварей пришла вторая. Пусть не столь многочисленная, но вновь пострадали заново восстанавливаемые города и селения. Империя продолжала нести не сравнимые ни с чем убытки.

И тогда император издал указ о защите империи от неведомой угрозы с Запада, и даже придумал новый налог, прозванный жителями империи граничным. Тысячи и тысячи рабочих и мастеров потянулись к границе, чтобы отстроить десятки, если не сотни километров надёжных дорог, а так же три основные линии обороны.

Первая – стена. Неприступная, из каменных блоков, протянувшаяся на десятки километров. На нее, словно бусины, через каждые сто метров, были нанизаны сторожевые башни. Это была основная, самая укрепленная часть обороны.

Вторая линия представляла собой почти копию первой. Чуть ниже, но вдвое шире, и крепости большие, расположенные в километре друг от друга. А в дополнение – широкие каналы с проточной водой перед стеной.

Третья линия обороны представляла собой разбросанные в шахматном порядке множество малых фортеций.

За последние сто лет первую стену серьёзно прорывали шесть раз. Вторую – лишь однажды. Но во всех случаях волна тварей так и не пересекла третью. А вот одиночные, матёрые твари, иногда забирались и дальше, и потому существовали конные разъезды, патрулирующие приграничье.

– Тпр-ру! – раздался крик извозчика, и карета остановилась.

– Почему мы остановились? – прозвучал любопытный девичий голос. Юная симпатичная магесса, с даром жизни, ехала на стажировку в граничный лазарет, и разумеется, ей всё было интересно. Смелая девушка, раз решилась приехать сюда, вместо того, чтобы трудиться в каком-нибудь небольшом городишке. Или глупая. Что ж, шанс выжить у нее высок, всё же маг жизни, а их не бросают в бой. Да и сержант к тому же, а значит наверняка владеет первым кругом заклинаний.

– Первый пост. – произнёс седой мужчина, в звании старшего прапорщика, судя по нашивкам – служащего в тыловом обеспечении. – Перед въездом на третью линию обороны. Проверка на ментальную устойчивость.