– Три пули, два месяца реабилитации, Республиканский крест. Конец истории.

– За здоровье! – провозгласил Карл, мы чокнулись и выпили, а после он подцепил вилкой кусок балыка и вздохнул. – Ну ты же помнишь, меня Маринкин папенька на собеседование пригласил?

– Ну и?

– Ну и вот! – невпопад ответил здоровяк и разлил нам по новой. – Меня в канцелярию бумажки перекладывать определили – вроде как на время оформления допусков к секретным материалам, а там – война. Я добровольцем вызвался, неделю промурыжили, потом в штурмовой отряд перевели. Там два месяца и отвоевал.

– Ну ничего себе!

Я ослабил узел галстука, Карл последовал моему примеру и распустил узел своего.

– И – ни царапины. Представляешь? А значит, за что надо выпить?

– За здоровье! – провозгласил я и добавил: – Ну и за удачу, конечно.

– Научный факт! – поддержал меня здоровяк.

Потом выпили, не чокаясь, и Карл окончательно загрустил.

– Вернулся, а тут… непонятно как-то. Маринка свою ненаглядную вечернюю школу забросила и всё больше с золотыми мальчиками и девочками общается, а меня с них воротит. Так и набил бы морду! Умом понимаю, что не за что, а кулаки чешутся. Наваждение какое-то. И не ревную ведь, просто… Просто…

Он не закончил фразы и махнул рукой, а я покопался в памяти и прищёлкнул пальцами.

– У тебя это… Травматическое расстройство психики. Тревожность, нарушение сна, раздражительность. Надо…

Карл потянулся за бутылкой.

– Выпить?

– На йогу походить. Но и накатить тоже не помешает.

– Научный факт! – объявил Карл и разлил по рюмкам остатки коньяка. – Давай!

Мы выпили и помолчали, потом я спросил:

– Практику ты прошёл, так? А дальше куда?

Здоровяк пожал мощными плечами.

– А бог его знает! В июне распределят куда-нибудь. Наверное, обратно в СЭЗ. Мне Маринка уже все уши прожужжала, чтобы в аспирантуре оставался, а я не хочу чужое место занимать! – Он подался ко мне. – Ну не моё это, понимаешь!

Я окончательно опьянеть не успел и решил в понедельник поговорить о Карле с Городцом, но в относительно трезвом состоянии продержался недолго. Честно говоря, так и не понял, откуда вторая бутылка взялась. Это всё Карл. Чисто – волшебник.

Спать мы в итоге не пошли, так и проторчали на террасе до самого утра. И ладно бы вдвоём сидели – так нет же! Кто-то подходил, приносил выпивку, травил байки, уходил и возвращался. Или это уже подходили новые припозднившиеся гуляки. Никого не запомнил. Никогошеньки. А случайных людей на свадьбе не было. Самые случайные тут – это мы.

Зараза!

Следующий день вплоть до самого обеда я отпаивался содовой, отвечал на кивки вроде бы незнакомых товарищей, кому-то жал руку. Не могу сказать, будто в памяти зиял один сплошной провал, но и всех событий ночи припомнить не получалось. Ладно хоть ещё костяшки без ссадин и одежда в полном порядке.

Впрочем, Карлу приходилось и того хуже – его пилила и строила Марина. Как оказалось, он клятвенно пообещал дождаться её возвращения на пристани, а вместо этого заявился в гостевой домик уже под утро чуть тёпленьким.

– Вали всё на меня! – разрешил я.

– Да вот ещё! – отмахнулся Карл. – Они сами только на рассвете приплыли!

Но окончательно убил меня разговор с проректором по развитию. Тот перехватил нас на входе в ресторан и объявил:

– Пётр! С тебя трофейный «Парабеллум»! Ты обещал! Не забыл?

Я враз покрылся испариной, но в голове будто что-то щёлкнуло и вспомнился ночной разговор, поэтому изобразил беспечную улыбку:

– Юрий Арнольдович, как можно? Всё будет!

– Юрий, просто Юрий. Договорились же! – напомнил проректор и вручил рюмку. – Штрафная!

Тёплую водку я терпеть не мог, но тёплую пить и не пришлось.

Предварительно охладил.

Глава 3

Вернулся в Новинск я воскресным вечером отнюдь не в том состоянии, чтобы писать отчёт о стажировке, не стал даже мучить себя. И вставать ни свет ни заря, дабы наскоро накидать тезисы, тоже не посчитал нужным. Ничего это изменить уже в любом случае не могло, нагоняй мне был обеспечен. Да и не дело халтурить.

Вот только и опрометчиво входить в клетку со львом безо всякой защиты мне откровенно не хотелось. Городца на свадьбу Герасима приглашением не удостоили, а это что-то да значит. По всем раскладам Георгий Иванович сегодня будет сильно не в духе. Мне требовался громоотвод, и я потянул с собой на военную кафедру Аркашу.

Сработал сей манёвр лишь отчасти. Отчитать меня Георгий Иванович конечно же не преминул, но пропесочил как-то без огонька.

– Завтра сделай! – потребовал он под конец. – И зайди в канцелярию за документами: ты со среды на две недели в командировке на Кордоне. Сам будешь подопытных отбирать.

– Прям уж подопытных! – фыркнул я. – И чего сразу не предупредили? Я уже на эти дни долги сдавать договорился.

– Всё течёт, всё меняется, – пожал плечами Городец, дошёл до сейфа и достал папку, которая оказалась личным делом Аркадия Пасечника. – Ладно, приглашай!

Я поднялся со стула и спросил.

– А Мефодия Карлушу, знаете такого? Его тоже к работе можно привлечь. У него распределение в июне.

Георгий Иванович закурил и пыхнул дымом.

– Ты группу Малыша не трогай. Это особый случай.

– Первая экспедиция? – предположил я, озарённый неожиданной догадкой.

– Возможно, – уклонился Городец от прямого ответа. – И хватит уже тренировки пропускать! Сегодня чтоб был как штык!

Я фыркнул.

– А смысл? Со среды в командировке!

– И на Кордоне филонить не будешь, не сомневайся. А то совсем расслабился в санатории!

Пререкаться с Георгием Ивановичем сейчас определённо не стоило, и я совсем уж было собрался ретироваться, когда сообразил вдруг, что он весьма изящно ушёл от предложения привлечь к работе Карла, позволив мне экстраполировать свой ответ на всю группу Малыша разом.

– Мефодий Карлуша, – повторил я, – его кандидатура рассматривается?

– Рассматривается, – подтвердил Городец.

– И вы его возьмёте?

Георгий Иванович рассмеялся.

– Ох и въедлив ты стал, братец! Нет, его мы не возьмём.

Я опустился обратно на стул.

– И почему же?

– Его в СЭЗ забирают. За ними право первой ночи.

Что-то мне такое почудилось в интонациях капитана, что я решил на него чуток надавить.

– А если Карлуша напишет заявление с просьбой зачислить его в научный дивизион?

– Приоритет запроса СЭЗ выше! – отрезал Городец.

Это могло говорить о том, что Карл за два месяца боёв в штурмовом отряде зарекомендовал себя наилучшим образом, но я всё же решил окончательно прояснить ситуацию:

– А если он поступит в аспирантуру?

– Не поступит, – ответил Георгий Иванович, откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы. – Ещё вопросы?

Тон собеседника ясно давал понять, что злоупотреблять его терпением не стоит, и я поднялся на ноги.

– А если бы? Ну чисто теоретически? Если бы он перестал быть интересен СЭЗ? – всё же уточнил я напоследок.

Городец ничего не ответил, лишь сказал:

– Пасечника пригласи.

Я распахнул дверь и велел Аркаше заходить, а сам вышел на улицу и задумчиво ругнулся. Разговор с Городцом подарил немало пищи для размышлений, но сейчас мне было откровенно не до того. Глянул на часы и отправился в представительство научного дивизиона. Получил у делопроизводителя командировочное удостоверение, ордер на заселение в общежитие и необходимые для длительного пребывания на Кордоне допуски, заодно решил заглянуть к Герасиму и едва не разминулся с тем – столкнулись мы уже в дверях.

– У меня медовый месяц! – объявил он. – И законный отпуск! На неделю меня ни для кого нет!

– Да я не возражаю, меня самого на две недели ни для кого не будет.

– Для меня будешь – в следующий понедельник на Кордон загляну, проведаю.

– Свадебный подарок там тебе вручить?

Герасим усмехнулся.

– Нет уж, прямо сейчас вручай! – Он встрепенулся. – Да! С мотоциклом вы что решили?

– Сегодня созвониться договорились.

– Созвонишься ты! – фыркнул Сутолока, вернулся в кабинет и придвинул к себе телефонный аппарат. Он прижал трубку к уху плечом, принялся крутить наборный диск и сказал: – Ну чего тянешь? Выкладывай подарок!

– Не так сразу, – покачал я головой. – Я его на проходной оставил.

Герасим хотел было что-то спросить, но тут его соединили, и он отвлёкся на телефонный разговор. В процессе общения делал какие-то заметки на перекидном календаре, а попрощавшись и опустив трубку на рычажки, вырвал листок и протянул его мне.

– Где завод знаешь? Спроси на проходной вот этого товарища, он всё организует. В кассу внесёшь четыре тысячи семьсот тридцать пять рублей либо три двести сорок, если выберешь облегчённую модель, но её не советуют – с трассы уже не съедешь. А тяжёлых нет в наличии, они все корпусом зарезервированы. Их сразу с колясками поставляют.

– Спасибо! – поблагодарил я Герасима.

– А что за подарок-то, если ты его на территорию пронести не смог? – поинтересовался тот.

– Увидишь! – усмехнулся я. – Ты на машине? Тогда поехали.

Подарил я Герасиму «Парабеллум». Не трофейный, но близко к тому: его мне вручили при возвращении в республику непосредственно перед рывком через границу. Сдать оружие на нашей стороне никто не потребовал, вот я и оставил оба пистолета себе.

Почему – оба? Потому что предусмотрительный и запасливый. Два ствола с Ивана Николаевича стребовал, не один.

– Здорово! – обрадовался Герасим. – У меня почти такой нихонский есть, впору коллекцию заводить!

Я вынул из портфеля второй свёрток и предупредил:

– А этот Юрию Клесту передай. Я ему обещал. И проконтролируй, чтобы зарегистрировал, а то мало ли.

– Да, Юра своего не упустит! – рассмеялся Герасим. – Ты куда сейчас? Может, подкинуть?

– Нет, в банк зайду. Счастливого медового месяца!

Герасим укатил, а я снял пять тысяч рублей, отметив для себя, что огромная вроде бы сумма как-то даже особо и не впечатлила. И это было неправильно. Тут не заграница, тут банк не ограбишь.

Пришла мысль проявить благоразумие и вернуть деньги обратно на счёт, но нет, нет и нет. Очень уж загорелось купить мотоцикл. По пути на завод завернул домой и переоделся. Натянул оставшиеся со службы в бронетанковом дивизионе кожаные штаны и сапоги, надел плащ, убрал в вещмешок шлем, мотоциклетные очки и краги. С утра небо хмурилось, а ночью и вовсе шёл дождь, так что по пути на промзону нисколько не вспотел. А как вышел из трамвая и зашагал по обочине меж высоченных заборов фабрик и заводов, на меня ещё и пялиться перестали. Если и глядели вслед, то скорее с одобрением или даже завистью.

На мехзаводе всё прошло без сучка, без задоринки. Нужный человек оказался на месте, пропуск на моё имя уже был выписан, а на складе готовой продукции имелись в наличии мотоциклы нужной модели.

За два года в конструкцию внесли достаточно серьёзные изменения, в том числе стали мощнее рессоры, ещё немного увеличился просвет и уменьшился вес. Плюс всё те же шины с агрессивным рисунком протектора и кардинальное отсутствие глушителя и всего прочего ненужного за неимением двигателя внутреннего сгорания.

– Только учтите, – предупредил мастер в пестревшем пятнами машинного масла комбинезоне, – аккумулятор оставили только на самой тяжёлой модели. Тут убрали. Мощность – двадцать пять лошадиных сил.

Я кивнул и отошёл посмотреть на лёгкую модель, но та показалась какой-то совсем уж несерьёзной. Одно сиденье, более узкие шины – ни пассажира сзади не устроить, ни с дороги не съехать. Даже на трассу в распутицу на таком страшновато выехать. А вот по городу – да, по городу – милое дело.

– И у этого переключения передач нет, – подсказал мастер.

– Понял. – Я вновь кивнул. – Опробовать где-то на территории можно?