Словом, война изменила направление производственных сил. Она изменила баланс отраслей и структуру промышленности.

После окончания Второй мировой войны в Европе произошел стремительный «экономический рост», причем, как в пострадавших от войны странах, так и в непострадавших. Наиболее экономически пострадавшие от войны государства, например, Германия, развивались быстрее таких, как Франция, которая пострадала от войны намного меньше. С одной стороны, так происходило потому, что Западная Германия придерживалась более разумной экономической политики. С другой стороны, потому, что отчаянная потребность вернуться к нормальным жилищным условиям и потребность в общем улучшении качества жизни стали стимулом к небывалому подъему рабочей силы. Но это не означает, что разрушение собственности является благом для того, кому эта собственность принадлежит. Никто не захочет поджечь свой дом, рассчитывая на то, что необходимость впоследствии восстановить его придаст человеку энергии.

После войны, как правило, на какое-то время происходит подъем рабочей силы. В начале знаменитой третьей главы «Истории Англии» Маколей указывает:

«Никакая обыкновенная неудача, никакая заурядная ошибка в управлении не могут причинить нации столько несчастий, сколько блага нации способен дать постоянный прогресс в плане физических знаний и постоянное стремление к самосовершенствованию. Часто обнаруживалось, что обильные расходы, большие налоги, абсурдные торговые ограничения, коррумпированные суды, разрушительные войны, мятежи, преследования, пожары, наводнения не могут разрушить капитал быстрее, чем он создается усилиями граждан».

Никто не захочет, чтобы его собственность была разрушена как в военное, так и в мирное время. То, что наносит вред и разрушение отдельно взятому человеку, также наносит вред и разрушение множеству лиц, которые объединены в нацию.

Многие из наиболее часто встречающихся заблуждений в экономике – следствие склонности (особенно характерной для нашего времени) мыслить такими абстрактными понятиями как «коллектив», «нация» и забывать или игнорировать при этом отдельно взятых людей, которые их составляют и придают им смысл. Можно ли считать военные разрушения экономически выгодными, если в первую очередь думать о людях, лишившихся своих домов?

Те, кто продвигает мысль, что военные разрушения увеличивают общий «спрос», забывают о том, что спрос и предложение – это всего-навсего две стороны одной медали. Предложение создает спрос, так как оно, по правде говоря, и есть спрос. Товар, выпускаемый производителем, является тем, что он имеет и что он может предложить в обмен на то, что он хочет.

Например, пшеница, которую предлагают фермеры, является их же спросом на автомобили и другие товары. Это является неотъемлемым признаком современного разделения труда и экономики обмена.

Хотя этот основополагающий факт не очевиден для большинства людей (включая даже тех, кто имеет репутацию блестящих экономистов). Джон Стюарт Милль^[3] и другие классические авторы видели, что скрывалось за «денежной завесой», несмотря на то что иногда и им не удавалось учесть сложные последствия применения денег. В этом смысле они опережали многих своих сегодняшних критиков, которые, скорее сбиты с толку деньгами, чем научены ими. Простая инфляция – то есть простое печатание денег, впоследствии вызывающее рост зарплат и цен, – может показаться причиной увеличения спроса. Но, учитывая фактические объемы производства и обмена реальных товаров, так считать нельзя.

Очевидно и то, что реальная покупательная способность уменьшается за счет сокращения производительных сил. А влияние денежной инфляции на рост цен или «национального дохода» в денежном выражении – ловушка очередного заблуждения.

Иногда говорят, что немцы или японцы после войны оказались в более выгодном положении, чем американцы, поскольку им пришлось на месте старых заводов, уничтоженных бомбами, построить новые, уже с более современным оборудованием. Это, мол, им позволило, производить большее количество товаров по меньшей цене, чем могли американцы с их полуустаревшими заводами и оборудованием. Но если бы в этом действительно заключалось преимущество, то американцы могли бы с легкостью компенсировать свое отставание, незамедлительно разрушив свои старые заводы и выбросив все старое оборудование. По логике вещей производители во всем мире могли бы каждый год ломать свои старые заводы и оборудование, возводя на их месте новые заводы и устанавливая новое оборудование.

Простая истина заключается в том, что существует оптимальная частота и оптимальное время для технического обновления. Для производителя будет выгодно, если его завод и оборудование уничтожит бомбежка только в том случае, если в результате износа и устаревания его завод и оборудование уже приобрели нулевую или негативную стоимость. Бомба упадет как раз тогда, когда он в любом случае должен будет вызвать бригаду по сносу зданий или заказать новое оборудование.

Действительно, предшествующие износ и устаревание, если они не были точно отражены в бухгалтерских отчетах, могут смягчить последствия разрушения завода для его владельца в чистом остатке. Верно и то, что появление новых заводов и оборудования ускоряет процесс устаревания уже имеющихся заводов и оборудования. Если владельцы старых заводов и оборудования будут использовать их дольше, чем это будет приносить им прибыль, то смогут оказаться в сравнительно выгодном положении (если у них будут желание и деньги, чтобы заменить их новыми). Точнее говоря, они смогут сократить свои сравнительные потери.

Итак, уничтожение заводов не является выгодным для их владельцев, за исключением тех случаев, когда эти заводы уже потеряли свою ценность или приобрели отрицательную стоимость в результате износа и устаревания.

Кроме того, отдельно взятый человек (или социалистическое правительство) не может заменить завод и оборудование, если у него нет приобретенных сбережений или накопленного капитала. Война как раз уничтожает накопленный капитал.

Правда, существуют компенсирующие факторы. Технологические открытия и достижения военного времени могут, например, увеличить индивидуальную или общественную производительность труда в той или иной отрасли, и это может вызвать рост производства в целом. Но послевоенный спрос никогда с точностью не воспроизведет структуру довоенного спроса. Какими бы ни были компенсирующие факторы, разрушение никогда не может быть благом. Более того, беспричинное разрушение чего-либо, что представляет собой реальную ценность, всегда является чистой потерей, несчастьем или катастрофой.

Глава III
Социальные проекты подразумевают налоги

1

Нет в наше время более стойкой и серьезной веры, чем вера в государственные расходы. Повсюду государственные расходы преподносятся как спасительное решение всех экономических проблем. Частный сектор промышленности частично в застое? Кто, если не государство поможет ему. Безработица? «Очевидно», виной тому «недостаточная частная покупательная способность». Средство так же «очевидно». Государству необходимо достаточно потратить.

Огромное количество экономической литературы основано на этом заблуждении. Как часто бывает с подобного рода псевдотеориями, оно стало частью разросшейся замысловатой сети заблуждений, поддерживающих друг друга. В одной главе мы не сможем раскрыть ее полностью, поэтому позже вернемся к другим ее ветвям. А пока рассмотрим источник, породивший целое «потомство».

За все, что мы имеем, за исключением природных благ, нужно тем или иным образом платить. Мир полон так называемых экономистов, которые постоянно изобретают схемы получения чего-то из ничего. Они говорят нам о том, что правительство может тратить и тратить и при этом совершенно не облагаться налогами. А еще, что оно может продолжать накапливать долги и не погашать их, ведь «мы берем взаймы у самих себя». Мы вернемся к теме таких странных доктрин в последующих главах. Сейчас нам следует быть категоричными и указать, что в прошлом эти приятные мечты всегда развеивались именно по причине государственной неплатежеспособности или безудержной инфляции. Здесь нужно сказать, что все государственные расходы в конце концов должны быть оплачены из доходов от налогообложения и что сама по себе инфляция – следствие неправильной формы налогообложения.

Систему заблуждений, касающихся хронических государственных займов и инфляции, мы рассмотрим позже, а в этой главе предлагаю принять само собой разумеющимся, что каждый доллар из правительственных расходов поступает в государственную казну с налоговых отчислений. Как только мы посмотрим на ситуацию с этой позиции, предполагаемые чудеса государственных расходов предстанут перед нами в ином свете.

Некоторое количество государственных расходов, конечно, необходимо для выполнения важных государственных функций. Определенное количество работ – на улицах и дорогах, на мостах и в тоннелях, на оружейных заводах и военно-морских верфях, в области строительства зданий для законодательной власти и зданий вообще, зданий для отделений полиции и пожарных частей – необходимо для предоставления необходимых социальных услуг. В данном случае я не имею в виду общественные работы, которые существуют ради самих себя. Я говорю о тех видах общественной деятельности, которые рассматриваются как средства «предоставления занятости» или обогащения социума.

Вот, например, построен мост. Если он построен для удовлетворения устойчивого общественного спроса с целью решить прежде неразрешимую транспортную проблему, словом, если налогоплательщики коллективно нуждаются в мосте больше, чем в тех товарах, на которые они могли бы потратить деньги, изъятые у них в виде налогов, тогда не может быть никаких возражений. Но мост, построенный в первую очередь для «обеспечения рабочими местами», – это уже совсем другой мост. Когда обеспечение занятости становится главной целью, потребность отходит на второй план.

И тогда «проекты» начинают придумываться государством. Вместо того чтобы строить мосты там, где они должны быть построены, правительственные транжиры возводят их, где можно.

Дополнительный мост между Истоном и Уэстоном становится совершенно необходимым, даже если у американских чиновников нет аргументированных доводов в пользу его строительства. А с теми, кто сомневается в такой необходимости, расправляются как с обструкционистами и реакционерами.

Два аргумента выдвигаются в пользу моста: первый, в основном, приводят еще до начала строительства, второй – после завершения. Первый довод сводится к обеспечению занятости. Строительство этого моста даст, скажем, 500 рабочих мест на один год, а не будь проекта – и рабочих мест просто не было бы.

Это то, что лежит на поверхности. Но если смотреть дальше и видеть еще и побочные последствия, анализировать ситуацию не только как выгодоприобретатель, но и с позиции участников экономического процесса, получивших «побочку» от проекта, то картина представится совершенно иной. Определенная группа «мостовиков» сможет получить больше работы, чем в другое время. Но источник финансирования проекта – налоги. Значит, каждый доллар, потраченный на мост, – это доллар, полученный от налогоплательщика. Если строительство моста будет стоить 10 млн долларов, то и налогоплательщики потеряют ровно столько же – 10 млн долларов. А что если налогоплательщики могли бы потратить эти деньги на что-то действительно необходимое?