Кира Калинина: Звезды с корицей и перцем

© Кира Калинина, текст, 2024

© Юлия Пасынкова, иллюстрация

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

– Девочки, смотрите, сторриане!

Леля повернула голову. Посреди главной аллеи Верхнего сада бил простенький фонтан на два рожка, а по ту сторону фонтана под цветущими липами кучкой стояли студенты Гристадского объединeнного университета страль-технологий. Рослые, ладные, сразу видно: старшекурсники.

Вихрастые головы, воротники нараспашку и закатанные рукава форменных курток только добавляли им лихости. Наверное, такими разгорячeнными и бесшабашными бывают герои, только что вырвавшие победу в трудном бою.

Они и были героями. Без этих парней Большие Врата сегодня разлетелись бы в пыль, обрушив горный склон, на котором стояли, и превратив Биен в груду камней.

Сторриане болтали и смеялись. Один из них бросил взгляд в сторону фонтана – и Леля приросла к месту. Всe так же искрились струи воды, падая в оббитую по краям известняковую чашу, звенели в ветвях птичьи голоса, из-за деревьев долетали звуки духового оркестра. Ветерок играл листвой, и кружево теней дрожало над старыми чугунными скамейками, где, как воробьи на гребне крыши, стайками теснилась молодeжь. Краснели плоды на кустах шиповника, в воздухе кружили золотые стрекозы. Детвора с криками носилась по дорожкам сада, и разноцветная каменная крошка хрустела под подошвами маленьких сандаликов. Но Леля ничего этого не слышала и не замечала. Казалось, между ней и сторрианином, глаза в глаза, проскользнул солнечный лучик, связав их незримо и прочно, как страль-поток связывал Сторру и Смайю.

Самое смешное, что она даже не рассмотрела его толком. Русоволос и довольно высок – вот, пожалуй, и всe.

– Лелька, ты что, влюбилась? – прозвучало над ухом.

Еe стали тормошить, и Леля вынырнула из своего сна наяву, невольно разорвав зрительный контакт.

Раздался новый вскрик:

– Ой, девочки, они идут сюда!

Сторриане и правда направлялись к ним. Всей гурьбой, пересмеиваясь и подначивая друг друга.

Ясно синели небеса, знойный день пах мeдом и мечтами. Подруги жались в кружок, трогали косички, оправляли ситцевые платьица и, хихикая, в волнении переступали стройными загорелыми ногами в белых носочках и туфельках с ремешками через подъeм.

Леля снова поймала взгляд «своего» сторрианина, и у неe стеснило грудь от предчувствия чего-то важного, нет – главного в жизни.

– Привет, девчонки! Куда это вы, такие красивые, и без нас? – произнeс нахальный голос с характерным жeстким выговором.

Перед Лелей, загородив собой других, остановился плечистый парень. Глаза у него были синее полевых васильков, на лоб картинно падали смоляные завитки, а такие лица с утончeнно-мужественными чертами она видела только в кино. Парень прищeлкнул языком:

– Вот это косы!

Леле достались удивительные волосы: цвета спелой пшеницы, с янтарно-золотыми и светло-льняными струями, волнистые, густые, едва не до колен, и своевольные – сколько ни подбирай, как ни стягивай, всe рассыпались. Леля делила их на две косы; одна получалась слишком тяжeлой, и заплетать еe было трудно.

Синеглазый сгрeб в горсти обе косы, восхищeнно покачал на ладонях, перебирая пальцами пушистые концы.

– Эй, Ферди, лапы придержи!

Нахала оттеснил другой студент. Ниже ростом, не такой красивый: нос крупнее, скулы шире. Но – тот самый. И глаза совсем обыкновенные, серые с голубым. Те самые.

– Привет. Я Рик.

– Леля.

Ей и в голову не пришло назваться полным именем. Для всех она была просто Лелей – дома, на улице, в школе, а теперь и в училище.

Она сама вложила руку в жeсткие горячие ладони сторрианина и загляделась: вовсе не обыкновенные у него глаза – будто огни в вечерней дымке. Лицо… Хорошее лицо, лучше не надо!

Рик улыбнулся:

– Какое у тебя имя.

– Какое? – спросила она.

– Круглое. Сладкое. Как леденец. Или карамелька. Ле-ля, – произнeс он по слогам, растягивая гласные и будто перекатывая их на языке.

– Не люблю сладкое, – сказала Леля, сердясь на Рика, а больше на себя. За пунцовые щeки, за руку в его руке, за мурашки, бегущие по плечам, и за то, что она не хочет, чтобы это кончалось.

– А что любишь? – спросил он.

– Пирожки.

Сначала они шагали скопом, парни в серых куртках и девушки в цветастых платьях, и так удивительно совпало, что для каждой нашeлся кавалер. Леля с Риком шли вместе со всеми. Вот только что шли – и вдруг отстали. Она видела, как удаляются спины, серые и цветастые, и синеглазый Ферди что-то говорит на ухо рыжей красавице Астрид…

– И где тут у вас пирожки? – спросил Рик.

– На Гульбище, – ответила Леля.

Так жители Биена прозвали обширную площадку над кручей, с которой открывался вид на долину, лежащую в морщинистых ладонях старых низкорослых гор. Внизу блестел ручей, на изумрудных холмах клубились облачка овечьих стад. Выйдя из тени садовых аллей, горожане и приезжие замирали в восторге перед этой картиной. А едва отводили взгляд, Гульбище затягивало их в водоворот немудрeных соблазнов. Свежий ветерок с покатых вершин резвился среди аттракционов, палаток и лотков с сувенирами, напитками, сладостями, мороженым и выпечкой, разнося по округе аппетитные запахи.

Румяные пирожки с телятиной были обeрнуты в плотную серую бумагу, но Леля с Риком всe равно перемазались жиром и соком. У Рика нашeлся носовой платок – белый, из тонкого льна, с вышитой монограммой «Р». Леле было жаль пачкать такую красоту, и Рик сам бережно промокнул ей губы и подбородок.

Его дымчатые глаза стали ярче и темнее. У Лели пылали щeки – должно быть, от солнца. Мама говорила, румянец ей к лицу: кожа становится нежно-розовой и даже при сильном волнении алеет не резко, а приятно, придавая облику живости.

Было людно. Казалось, весь Биен высыпал на воздух праздновать избавление от угрозы. Пока Рик вытирал Леле пальцы, один за другим, медленно и тщательно, она заметила соседского паренька Нильса Карпета. Он ел мороженое, пристроившись у двух тантамаресок – фотостендов с прорезями для лиц. Напротив стояла камера в деревянном корпусе на треноге, рядом сидел на корточках унылый фотограф. Обычно он зарабатывал съeмкой приезжих. Но сейчас чужакам было не до местной экзотики. Все ждали команды к отбытию. Нильс Карпет смотрел на Лелю исподлобья, и мороженое сливочными струйками текло по его руке.

Рику тоже захотелось мороженого. В Гристаде сейчас стояла глубокая осень, и в своeм плотном шерстяном сукне Лелин кавалер изнывал от жары.

Сторра вообще была холоднее Смайи. Из-за этого, наверное, и родилась поговорка: «У сторов холодная кровь».

В десяти шагах от тележки с пломбиром и эскимо пристроилась бочка, из которой в толстые кружки разливали яблочный сидр.

– Возьмeм?

Леля помотала головой.

– Почему?

– Не хочу!

Рик прищурился:

– Тебе шестнадцать-то есть?

Она отчаянно зарделась, но ответила с вызовом:

– Мне семнадцать! Некоторые и восемнадцать дают. А тебе сколько?

– Девятнадцать… Было месяц назад.

Леля постаралась придать себе серьeзный, взрослый вид.

– Я в училище учусь, – произнесла она веско. – На курсе страль-технологий.

И наконец спросила, о чeм хотела. О сбое Врат и как его устраняли – объяснив:

– От нас взяли только третьекурсников. Одних мальчишек.

– И правильно сделали. Чтобы остановить хаотический распад страль-структуры, нужна физическая сила. У меня и то жилы трещали.

Рик окинул Лелю взглядом, будто говоря: тебе-то куда?

– Для вхождения в страль-резонанс нужны сила, воля, дисциплина и высокий потенциал когеренции, – отчеканила она. Строго по учебнику.

– И какой у тебя потенциал?

– Семь с половиной по Ясперу!

– Ого, – уважительно протянул Рик. – У меня сейчас семь и восемь. Ты на каком курсе, на втором?

Тут Леле захотелось провалиться сквозь землю.

– На первом. Только поступила…

Рик расхохотался:

– Значит, пятнадцать!

– Ну и что, что пятнадцать? – обиделась Леля. – Скажешь, маленькая ещe?

– Да нет, не маленькая. Очень даже… взрослая.

Рик медленно скользнул по ней взглядом – от лица вниз и обратно.

Так на неe ещe никто не смотрел. Казалось, она плывeт в полуденном мареве, как во сне, и вокруг ни души – только они двое.

– Янка! Иди сюда, паршивец! – прокричал совсем рядом визгливый женский голос.

Тeплая дымка волшебства, окутавшая Лелю и Рика, дрогнула, но не исчезла, а как будто свилась в струйку, нырнула в рукав серой куртки и притаилась там, выжидая удобного момента – такое у Лели было чувство.

Рик неловко улыбнулся.

– Я в пятнадцать до семeрки не дотягивал, – возобновил он разговор. – Тебе с таким потенциалом в Сётстад надо, а не в этот ваш…

Он не стал договаривать, кивком указав на уступ справа, где темнел угловатый короб Биенского уездного среднего профессионального училища. Несколько лет назад столичная академия открыла при нeм филиал и набрала экспериментальный страль-курс. В окрестностях Врат людей со страль-способностями всегда рождалось больше, чем в других частях Смайи, но мало кто из биенцев отваживался попытать счастья в дорогом и шумном Сётстаде.

Так было раньше. Теперь лучшим выпускникам филиала обещали стипендию в головной академии, и Леля не собиралась упускать свой шанс.

– Чем думаешь заняться потом? – спросил Рик.

– Вратами, – выдохнула она. – Я хочу работать со Вратами!

Рик задумался.

– А что? Стоит попробовать. Три года тут, четыре там. Подкачаешь потенциал, к выпуску будет восьмeрка. С восьмeркой тебя даже на Мелоре примут.

Леле стало радостно от его одобрения. А Рик уже с увлечением рассказывал о профессоре, который привeл их группу на Смайю. Надо же, сам Готлиб Кизен! Участвовал в эксперименте мелоран на Клетте, пробудил Врата Дирана, прекратил землетрясения на Шакме, подчинив себе сейсмическую установку дарителей; его учебник «Биофизические основы страль-резонанса» стоял у Лели на полке над письменным столом. «Прагма есть вещество, знающее о своeм предназначении, и задача страль-оператора – помочь ей это предназначение реализовать». Простое определение Кизена описывало страль-процесс лучше, чем все многословные формулировки из классических трудов. Повезло же Рику – учиться у такого человека!

Профессор объяснил сбой биенских Больших Врат длительной перегрузкой, из-за которой базовая страль-структура потеряла устойчивость. Хватило сильной вспышки на солнце, чтобы потоки заряженных частиц запустили реакцию расщепления. Врата превратились в бомбу, готовую сдетонировать в любой момент.

Вызвать помощь из Сётстада было нельзя – активация Малых Врат привела бы к всплеску энергии в Больших. Потребовались усилия всех наличных страль-техников, чтобы прекратить распад и добиться стабильного резонанса.

Счастье, что Кизен и его студенты-четверокурсники оказались в Биене именно сейчас. Короткая остановка на пути из Сётстада обратно на Сторру…

Профессора интересовали руины сётстадских Гигантских Врат. Он разработал новый метод возбуждения страль-структуры, теоретически способный возвращать к жизни мeртвые прагматы, и хотел испытать его в Сётстаде. Объединив усилия, Кизен и его студенты пытались добиться отклика от прагмы Врат. Сделать то, что оказалось не по плечу даже мелоранам.

И у них получилось!

– Нам удалось возбудить слабое страль-поле и достичь когеренции… Всего на несколько секунд, но Врата живы, мы все это почувствовали! И это не пассивный портал, как у вас в Биене, а полноценные мультиактивные врата. Если удастся их восстановить… когда удастся… вы сможете ходить не только на Сторру, но и на Мелор, и на Кезу, да хоть на Ранд. Конечно, это будет нескоро. Лет через десять или пятнадцать. Суть метода в том, чтобы создать фантом универсальной базовой структуры и заставить прагму принять его…