Всего на секунду главарь отвлекся на пинок, но я не успела использовать момент в свою пользу. Он отлетел от меня в одну сторону, а рука, сжимающая пистолет – в другую. С одной стороны стоял Саша, с другой Бура. И оба были просто вне себя от злости.

Бура уже стоял рядом, вертел меня и осматривал всю с ног до головы:– Почему не обернулась? – заорал на меня бывший.

– Не ранена? Где-то больно?

– Не хочу мешать идиллии, ребята, но ранен тут я, ядрен батон. – Медолис держался за живот.

Когда? Я даже не слышала звук выстрела. На темной футболке не было видно крови, но она была словно мокрая. Арс поднял край одежды и показал пулевое отверстие.

Регенерация знала свое дело. Кровь перестала идти, рана запеклась алым. Но это не значило, что все хорошо. Кожные покровы оборотней заживали быстрее всего. А вот внутренние повреждения могли быть очень опасными. Арсению срочно нужен врач, и никто лучше Леона не справится с этим.– К Леону! – Я тут же оказалась рядом с медолисом, прижала рану краем футболки.

Саша и Бура меня мягко отодвинули, подхватили Арса и посмотрели на пикап.

– Поедем на моей, – потянул Саша направо.

– Твоя баржа еле едет. На моей быстрее, – потянул налево Бура.

– Твоя только с передними дверьми. О раненом подумай! – спорил гибрид.

– Лесь, водить умеешь? – спросил медолис. – Давай дуй рулевой за мой пикап.

Арс обошелся без своей вечной присказки, а это значило, что ситуация серьезная. Очень.

– Сюда, – я показала на железного монстра, и когда ребята замешкались, посмотрела на бледнеющего бедового парня и поторопила: – Время, ребята! Давайте один со мной, а второй остается здесь разгребать последствия. Справитесь? Или мне связать всю банду и в пикап погрузить, пока вы в очередной раз спорить будете?

Нужно было замести следы. Мы не убивали, а только вырубали, так что бандиты скоро начнут приходить в себя. Да, у них есть переломы, ранения, но они смогут навести шума, если захотят. По нашему закону мы не должны допускать, чтобы мир людей узнал о нас. Так что здесь должен кто-то остаться и все устроить. Вызвать медведей, которые занимались устройством свидетелей в психушку, очистить место.

Саша и Бура переглянулись. Гибрид отступил:

– Ты с Леоном на короткой ноге. Я здесь все почищу. Можешь на меня положиться, Лесь.

Мы встретились взглядами с бывшим.

“Нет, Саш. На тебя я больше никогда в жизни не положусь”.

Бура отвлек меня от мыслей:

– К маме будет ближе.

Парень так сказал “к маме”, будто речь шла о его родительнице, а не о моей. При этом у меня язык не повернулся его поправить, потому что он произнес это слово с невероятной теплотой и любовью в голосе.

Арс тут же застонал:

– Не-е-ет! Там где тетя Кира, там и моя маман недалеко, ядрен батон. А я еще жить хочу. Отдельно. И без ложки в попе, через которую она будет выедать мне мозг.

Я завела огромного железного монстра и вздрогнула от того, как громко и агрессивно звучит мотор.

– Давай я поведу? – предложил чернобурый.

– Нет. Я справлюсь.

Я бросила взгляд на Сашу через стекло. Он разговаривал по телефону и смотрел словно не на меня, а прямо в душу. Я тут же отвернулась и нажала на педаль газа.

– Держись, Арс, – попросила я. – Умоляю, держись.

И мы помчали по дорогам города, собирая штрафы со всех встречных камер.

– Почему ты не обернулась? – неожиданно спросил Бура.

Я промолчала.

Что ему сказать? Что сама не знаю, что со мной происходит?

– Арс, ты как? – спросила я вместо ответа.

– Лежу, ядрен батон.

– Я думала, у тебя толстая шкура.

Мне подумалось, что если я поговорю с ним, то по разговору пойму о его состоянии. Жаловаться ядреный парень с детства не любил.

– И бронебойная, что ли, ядрен батон? Даже у Скалы, сколько не говорили, что пули отскакивают, все не так, – разговорился Арс.

Похоже, ему стало немного легче. Но пуля до сих пор внутри лиса, и это плохо. Надо сильнее нажать на газ.

Мы влетели на улицы коттеджного поселка с такой скоростью, что перебудили весь клан. Сверхи, судя по всему, узнали машину медоеда, поэтому паники не было. Оборотни высыпались на улицу из своих домов, готовые к чп, а мы промчались мимо них прямо к жилищу Альбины и Леона.

Раньше Леон перекраивал лица сврехов в весьма криминальной среде. Потом решил захватить мир, но проиграл, и несколько лет был заперт в теле зверя в зоопарке. Ну, а потом, другой злодей выпустил гения для своих дел. Леон получил свободу, немного переосмыслил свой подход к истинности и сдался своей паре с двадцатью одним годом разницы в возрасте в пользу Альбины.Леопард уже ждал на пороге. Как и Тень, глава клана Бродячих. И пусть это был не родной для Арса клан, золотые руки врача на всех сверхов были одни. Даже моя мама – в прошлом ветеринар, а ныне – врач клана лис, не могла конкурировать с гением медицины.

– Так и знал, что если летят на крыльях ночи, то ко мне, – сказал Леон, подходя к машине и натягивая смотровые перчатки.

Посмотрел на меня. выпрыгивающую из-за руля, глянул на заднее сидение, откуда уже вылезал Бура:

– Арсений?

Я кивнула.

Медбратья как раз подкатили каталку к автомобилю. А дальше завертелось: суета, больница и долгие часы ожидания, за которые нас успел допросить Тень. Что произошло, как произошло, где произошло.

Саша тоже вернулся и взял большую часть всей болтовни с главой на себя, после чего сел рядом со мной.

Леопард вышел к нам в коридор с рассветом, снимая одноразовую шапочку и халат:Я хотела отсесть, но потом решила, что это будет по-детски. С одной стороны – Бура. С другой – бывший. И мы сидели в полном молчании. Удивительно!

– Молодцы, что быстро доехали. Еще бы час, и не спасли.

Меня словно льдиной по голове треснули.

– Все было так серьезно? Арс же болтал вторую половину дороги не переставая, пока мы ехали. Даже песню спел, – сказала я.

– Это же медолис. Чему ты удивляешься? Он себе и похоронную может сам пропеть. Бедовый парень, – Леон посмотрел на меня так, словно хотел добавить что-то еще, но не стал.

Нет, это не он бедовый парень, это я бедовая девушка. Свалилась ему на голову, подвинула в норе, стыбзила одежду, да еще и в заварушку втянула.

– Пойдем со мной. Нужно поговорить, – неожиданно сказал леопард, развернулся и пошел по коридору, даже не сомневаясь, что я за ним пойду.

Я обернулась на парней. Оба были серьезны и смотрели на меня так. словно хотели уменьшиться размерах, залезть мне в карманы и так отправиться подслушивать.

– Или, хвостик, – сказал Саша, и у меня аж щека дернулась.

– Я больше не хвостик, – не смогла сдержаться и огрызнулась я.

Бывший поморщился:

– Да. Прости. Привычка.

– Отвыкай, – я развернулась и пошла догонять Леона.

Чую, разговор будет не из легких. Одно то, что здесь еще нет родителей Арса говорит о многом.

– О, а вот и Аленка с Максом прилетели, – Леон зашел в свой кабинет и закрыл за нами дверь.И только я о них подумала, как за спиной раздался дикое: – Ёлы-палы!

– Отдыхали на райских берегах. Иначе давно бы уже были здесь.– Прилетели? Откуда?

– А моим вы тоже позвонили? – с испугом спросила я.

Вот вроде бы уже и взрослая – скоро двадцать один, а все равно чувствую себя в таких ситуациях нашкодившим ребенком.

– А ты ранена? Присмерти? Ты только скажи, я… – Леон сел за рабочий стол и показал на стул напротив.

– Нет-нет! Со мной все в порядке, – я села на место посетителя.

– В порядке? Я так не думаю, – Леон посмотрел на меня прямо, опершись локтями на стол.

Он знает? Откуда?

– Олеся, рассказывай, – самый известный врач и просто гений своего дела смотрел на меня так, словно у него глаза-рентгены.

Я слышала, что стоит заинтересовать Леона, как от него не отделаешься, пока он не разгадает твою тайну. Не зря Саша пять лет у него под боком и до сих пор уехать не может. Говорят, гений не отпускает, и не просто так.

И Буре помог с его регенерацией.

Что это, теперь за меня взялся? Не надо!

– Эм-м-м, я уже все рассказала Тени. О чем конкретно? Я не видела момент ранения…

Буду делать вид, что ничего не понимаю, до последнего.

– Нет. Расскажи о себе.

– А что мне рассказывать? Люди злопамятные попались, решили отомстить за то, что упекла в тюрьму. Я была неаккуратна у убежища, наследила.

– Почему ты не обернулась, когда пистолет держали у твоего виска? – Леон не размазывал вопросы – сразу проткнул меня конкретным фактом.

И когда только все узнал? В операционной же был. Или Арса допросил?

Я промолчала. Леон не успокаивался:

– Я тебя знаю. Ты далеко не дура, а папа научил просчитывать все наперед. И силы воли тебе не занимать. Тогда что?

А еще кошак! Напал на след, как настоящая псовая ищейка. Вцепился хваткой бульдога.

– Олеся, у тебя проблемы со зверем? – спросил сверх.

Я вскинула взгляд на Леона, и он резко откинулся на спинку стула:

Я шумно втянула носом воздух и протестующе посмотрела на врача. Не лезь ко мне. Это моя жизнь. Сама разберусь.– Так и знал! Как у отца, да?

А у меня появилось ощущение, словно меня приматывали к электрическому стулу.– Нет? Не так? По другому? Хотя, у Никса не было проблем с оборотом. Тогда что? Расскажи поподробней! – Леон взял ручку и приготовился записывать.

– Ну же, смелее. Я попробую помочь.

Я не знала, что делать: говорить или нет.

– Если у тебя проблемы с оборотом, это будет невозможно скрыть.

Почему же? Возможно. Я живу в среди людей, а не в клане. Вот только я не хочу лишаться лисы. Это же неотъемлемая часть меня. И я хочу понять, что с ней происходит.

Леон видел, что я колебалась.

– Знаешь, как я смог вернуть регенерацию Буре?

– Вернуть? – зацепилась за слово я. – Я думала, у него так с рождения. Как у меня с плохой переносимостью холода.

Врач покачал головой.

– Вернуть. Мы работали вот с этим, – Леон постучал пальцем по голове.

С головой? С психикой? Мне сразу стали интересны подробности, но я не могла вот так лезть в чужую жизнь. Хотя и врач передо мной тоже не был идеальным хранителем тайн пациента.

– И твой папа пока сам не принял своего песца целиком и полностью, не смог с ним слиться, – напомнил леопард.

Знаю я, знаю. Слышала эту историю не раз. Зверь папы хотя бы выскакивал из него во мне в виде энергии, потому что папа излишне контролировал себя. А у меня что? Сидячая забастовка?

Я до сих пор не поняла, как так получилось.

– Ну что, расскажешь, что с твоей лисицей?

Леон – гений. Но ему нужно открыто все сказать, как любому врачу. Готова ли я к такому откровению? Открыто поделиться, что до сих пор испытываю желание убежать, когда вижу Сашу. Что он сделал мне так больно, что даже звериная половина готова помочь мне как угодно, лишь бы мы выжили и не сошли с ума. Что мы вместе жили в мире и согласии, желая больше никогда не испытывать чувство сожженного сердца. И что я не понимаю, почему лиса дает мне силу, но не дает обернуться.

Леон ждал. И я поняла, когда проговорила это про себя, что могу сказать и вслух. Пусть делает с этой информацией, что хочет.

Я не собиралась открывать душу, но как-то так получилось, что я рассказала все, что чувствовала к Саше с самого детства.