Глава 8 Легко отделалась

Даже с бездомной собакой обходятся куда лучше.

Аля

Просыпаюсь медленно, на удивление чувствуя себя отдохнувшей. Потягиваюсь на кровати, ещё не открыв глаза, и тут понимаю, что матрас подо мной уж больно мягкий. Общежитие у нас, конечно, с хорошим ремонтом и добротной мебелью, но моя кровать точно не настолько удобна.

Воспоминание обрушивается на меня резко, словно гранитная плита припечатывает к земле. Я в логове зверя, плачу на полу у двери, осознавая отсутствие выхода из квартиры и, собственно, из данной ситуации.

Открывать глаза и сталкиваться с реальностью нет никакого желания. Честно, предпочитаю нырнуть в небытие, не чувствовать и не видеть ничего. Но это будет большой роскошью для меня. И где я так согрешила, что мне послали в наказание этого мудака?

Ощупываю своё тело под пушистым пледом и выдыхаю с облегчением, обнаружив себя в одежде. Вряд ли я бы не проснулась, если бы меня насиловали, но он мог что-нибудь мне вколоть, чтобы я меньше сопротивлялась. Я ничему не удивлюсь, этот Грозный явно способен на всё, что угодно.

Как я вообще умудрилась заснуть? И вроде сидела в холле, у входной двери. Неужто сам Грозный перенёс меня на кровать? Возможно, кому-то это польстило бы, или этот жест был бы первым признаком, что парень не совсем плохой. Но, как по мне, лучше бы оставил на полу и не трогал своими грязными руками.

– Проснулась, Хрустальная? – раздаётся прокуренный голос, и я, с криком подпрыгнув на кровати, сажусь и прижимаюсь к изголовью. – Вижу, что да, – усмехается, встав посередине, как солдат, ожидающий приказа напасть.

Окинув меня насмешливым взглядом, он делает шаг вперёд, что-то нажимает на небольшом экране, встроенном в стену, и прямо перед моим взором шторы бесшумно начинают расходиться в разные стороны. И я снова забываю обо всём, когда напротив кровати простирается город, а над зданиями появляются лучи солнца. Неописуемая красота.

Когда я достигну своих целей, обязательно куплю себе квартиру с панорамными окнами, чтобы по утрам, лёжа на кровати, ощущать, что ты паришь над облаками.

– Если закончила пялиться, собирайся, – вырывает из мыслей и портит всю атмосферу.

Он даже вид из окна может испоганить.

– Куда? – спрашиваю и собственный голос не узнаю. Пискляво-сиплый, с нотками страха. – Я не хочу никуда с тобой ехать…

– Как хорошо, что я и не собирался тебя никуда везти, – устало бросает и выходит из спальни.

Оставшись в полном ступоре, я уставилась в одну точку и пытаюсь понять, что происходит. Но, как показывает практика, этот урод непредсказуем, и никогда не поймёшь, что в его голове.

Не желая испытывать судьбу и надеясь на свободу, я быстро вскакиваю с кровати, поправляю бельё и аккуратно складываю плед. Так меня учили и воспитывали, как говорил папа, это минутное дело, и я не могу оставить после себя неприбранную кровать. Перед выходом из спальни я глубоко вдыхаю и мысленно молюсь, чтобы меня отпустили. Повторения вчерашней сцены я просто не перенесу, очередная истерика может вылиться в настоящую трагедию для меня.

– Хрустальная, – раздаётся за дверью, и через мгновение она распахивается, заставляя меня отпрыгнуть назад. – Шевели булками, у меня дел до хуя, – грубо хватает за локоть и выволакивает из комнаты.

– Пусти, – слабо требую, но он не реагирует, несясь к винтовой лестнице. – Мне больно, – добавляю чуть громче, и Грозный резко тормозит.

– Больно? – спрашивает, словно не верит. – От чего тебе, Хрустальная, больно? – цедит сквозь зубы, нависая надо мной как скала.

– Убери руку, – едва слышно произношу и сглатываю ком в горле.

Хочется плакать, как вчера разрыдаться, реветь в голос, будто маленький ребёнок. Я понимаю, что виновата, ударила его по самому дорогому, но сколько можно издеваться надо мной? Вчера обращался со мной как со шлюхой, сегодня как с надоедливой мухой. Словно я какое-то ничтожество, с которым он вынужден возиться.

– Бледная как смерть, – бросает, осматривая моё лицо. – Трясёшься, рыдаешь, орёшь как резаная, – ощущение, что это его мысли в слух. – Что с тобой не так?

– Если я не хочу ложиться под тебя, значит, со мной что-то не так? – удивлённо смотрю на него.

– Очевидно, – отвечает, чем только усиливает моё негодование. – От чего тебе больно, Хрустальная? – повторяет свой вопрос, и что-то мне подсказывает, что в нём какой-то скрытый смысл.

– От твоей хватки, – опускаю глаза на локоть, который всё ещё в плену его огромной лапы.

– Херню какую-то несёшь, – продолжает, не обратив внимание на мой ответ.

Грозный долго всматривается в моё лицо, что-то ищет в моих глазах, но кроме непонимания, там ничего нет. Потому что я правда не могу разобрать обрывки его фраз.

– Ладно, насрать, – выныривает из оцепенения и подталкивает к лестнице. – Заебало с тобой таскаться, – слышу в спину. – Такси ждёт внизу, вали на все четыре стороны, – добавляет, оставшись стоять наверху.

Я, конечно, безумно рада, что он отпускает, но совру, если скажу, что его слова не обидны. Ведёт себя так, будто я таскаюсь за ним, прохода не даю и требую любви, семьи и кучи детей. В гробу я видала хоть что-то похожее. Видеть его не хочу. Никогда! Но всё равно обидно, когда тебя вот так выгоняют. Даже с бездомной собакой обходятся куда лучше.

Ох, не о том ты, Аля, размышляешь. Уноси отсюда ноги и радуйся, что так легко отделалась.

Пулей вылетаю из квартиры, на лифте спускаюсь вниз и, юркнув в жёлтое такси, выдыхаю. Однако ожидаемого облегчения нет, однажды он меня уже отпустил, но быстро объявился вновь.

Не знаю, может, это интуиция или просто страх, но не верю я, что он так легко отпустит. И не зря.

8.2

Аля

Когда подъезжаем к общежитию, водитель сообщает, что поездка оплачена. Коротко попрощавшись, выхожу из машины, смотря по сторонам. Всю дорогу косилась назад в поисках знакомого автомобиля, трясясь, как лист на ветру, что это всё часть игры в догонялки. Паранойя разыгрывается не на шутку, вряд ли он так легко отпустил. Вчера он выглядел очень решительным, и я уже не верила в спасение. Спасибо тому, кто звонил, кто устроил ему проблемы, и он сорвался из дома.

Конечно, удивительно, что он отнёс меня в постель, не разбудил, чтобы закончить начатое. Пледом накрыл… очень противоречивые действия. То он набрасывается на меня как маньяк, то бережно укладывает и даёт поспать.

– Доброе утро, Тамара Васильевна, – здороваюсь с вахтёршей, когда захожу в общежитие.

– Алёнушка, откуда в такую рань? – смотрит на меня с прищуром. – Не видела, чтобы ты выходила.

– Я у подруги ночевала, – вру и глаза прячу.

– Выглядишь погано, – как всегда, женщина говорит всё в лицо.

– Устала, – вымучено улыбаюсь и быстро ухожу к лифту.

Прислоняюсь к холодной стене и прикрываю глаза. Чувство тревожности не отпускает, не верю я в эту свободу и что так легко отделалась. Что могло измениться за ночь? Грозный точно не собирался отставать и притуплять свои хотелки. И вдруг «уходи, Аля». Нет, здесь что-то не чисто.

Одна надежда – сегодня уезжаю. Есть шанс, что за время каникул он обо мне забудет, переключится на другую. Не то чтобы я хотела такой же участи какой-нибудь девушке, но не все же идут в отказ, как я. У меня свои тараканы в голове.

Да, он привлекательный парень, но только внешне. Вообще, если увидеть его где-то на улице, никогда в жизни не подумаешь, что он такой отморозок. Что способен отмутузить человека до полусмерти или насиловать девушек. Внешность у него, как у героев любовных фильмов. Но только лицо, всё остальное… походка хищника, манеры уголовника, быдловатая речь и жестокость.

Вздрагиваю, когда лифт издаёт короткий звук, оповещая о том, что я прибыла на нужный этаж. Створки разъезжаются, и я выхожу в тихий коридор. Обычно у нас шумно, изо всех комнат раздаются разные звуки, но большинство уже уехало по домам. Подхожу к своей комнате, толкаю незапертую дверь и чуть не спотыкаюсь о стоящий на полу чемодан.

– Ой, прости, – расплывается в улыбке Ирина.

– Ничего, – дёргаю уголки губ в подобии улыбки.

– Я думала, ты уехала уже, – произносит и завязывает узел на коротком красном шёлковом халате.

– Поезд вечером, я говорила, – отвечаю и плюхаюсь на свою кровать.

Да, у Грозного она мягче.

– Точно, – прокашливается и принимается спешно собирать вещи с пола.

И только сейчас до меня доносятся звуки льющейся за дверью ванной воды, и я замечаю мужские вещи в комнате. Очень большой плюс нашего частного университета – это общежитие, где в комнатах есть все удобства. Конечно, очень скромно, но небольшая кухня из двух шкафов, маленький холодильник и электрическая плита с двумя конфорками лучше, чем ничего. Как и собственная ванная комната три на три, оборудованная всем необходимым.

– Наверное, прогуляюсь… – вздыхаю, но едва договариваю, в комнате появляется парень в одних брюках и с полотенцем вокруг шеи. Моим полотенцем, к слову.

– О, ещё одна, – скалится в мерзкой улыбке… мужчина, он явно старше нас лет на десять. – Я, в принципе, могу задержаться, – проговаривает и смотрит на запястье, где красуются недешёвые часы.

– Нет, тебе пора, – выпаливает Ира и вручает «гостю» его вещи.

Тот собирается что-то ещё сказать, но я вскакиваю и вылетаю из комнаты. Хватит с меня уродов, вообще начну ненавидеть мужской пол и в монастырь уйду, подальше от этого вида.

Иду по коридору до самого конца и останавливаюсь у окна. Забираюсь на подоконник и буравлю пустое помещение в ожидании, когда наша дверь откроется и незнакомец покинет комнату.

Я, конечно, никого не осуждаю, но мне не нравится, когда чужая жизнь касается меня. А «досуг» моей соседки непосредственно связан со мной. Делает она это не так уж и часто, но бывают такие дни, когда мне приходится сталкиваться с незнакомыми мужчинами в своей комнате.