Бывший лучший друг (страница 10)
Из-за каши в голове всё больше и больше злюсь. Вымещаю весь гнев на тренировках и спаррингах, но это не всегда помогает. Тренер часто шутит, что моя фамилия под стать моему характеру. Паша Бесов очень часто превращается в Беса.
Мне даже встречи с психологом организовывали, потому что спортсмен в первую очередь должен быть собран и хладнокровен. Но это не про меня. Я вспыльчив, и иногда мне это помогает. Но слишком часто мои приступы гнева мешают, не дают собраться и мыслить здраво. Психолог рекомендовал мне уладить все свои проблемы, сделать так, чтоб ничего не мешало. Вот я и улаживаю. Как дурак сижу на гребаной лавке с букетом белых ромашек в ожидании Милки.
Её поезд прибыл час назад.
Вот уже час придумываю ей оправдания, пока безжалостно давлю на клавиатуру телефона.
– Аппарат абонента выключен…
Твою мать!
Цветы летят в близлежащую урну, а я вскакиваю с лавки и как тигр в клетке начинаю мерить шагами пространство.
Ну где же ты? Что могло произойти? Что? Почему телефон отключен? Она не села в тот поезд. Но почему?
Окружающие поглядывают в мою сторону с интересом и негодованием. Странный парень с цветами, просидевший как замороженный на лавочке возле железнодорожного вокзала, не сводящий взгляда с дверей, а теперь разъяренно выхаживающий туда-сюда. Вот как я выгляжу и считаю себя полнейшим кретином.
А что, если она просто не успела на поезд? Сдала билет, а взамен купила на следующий рейс. Что, если телефон разрядился, и совершенно нет возможности зарядить его. Тогда она, наверное, места себе не находит.
Перестаю мерить шагами асфальт, смиренно присаживаюсь, не обращая внимания на откровенные взгляды окружающих. Каким психом сейчас выгляжу, совсем не имеет значения. Жаль, что букет выбросил, но ничего, куплю новый.
Ну где же ты, Милка?
В таких ожиданиях проходит ещё несколько часов. Это душевное истязание заканчивается, когда получаю сообщение от Миллы:
" Паш, я не приеду! Прости. Ситуация дома не даёт мне такой возможности. До связи. Пока".
Бесцельно проведенное время вызывает во мне истерический смех. Я смеюсь на всю улицу, привлекая к себе ещё больше внимания, но это совсем меня не заботит. В душе творится какой-то кавардак, но злость вытесняет из меня все остальные чувства.
Позже, взвешивая все свои действия по отношению к Милле, понимаю, что ей это и не нужно. Моя любовь ей не нужна! Может, придумал себе всё? Может, она всегда испытывала ко мне только дружеские чувства?!
Я не стал ей звонить, чтобы не усугубить ещё больше ситуацию. И она мне тоже не перезвонила.
Я решил смириться, отпустить девушку, а вместе с ней и свою любовь к ней. Двигался дальше, отдавался целиком спорту и карьере. Заново выстраивал свою жизнь без Миллы, хоть это давалась и нелегко. Но всё же иногда я приезжал на вокзал и часами сидел на скамейке. Вспоминал наше детство и то, как не могли наговориться. Вспоминал её хрупкое тело в своих объятьях, нежные руки на моей шее, губы, которые хочется испить до дна, и прекрасные голубые глаза, в которых много-много раз тонул.
Не знаю, как это выглядело со стороны. Может, кто-то считал меня больным на всю голову или мазохистом, но, сидя на лавочке вокзала, я чувствовал себя счастливым. Потому что в тот день, когда она не приехала, до того как прислала СМС, у меня была надежда…
Чуть больше четырёх лет назад
Милла
…– Тебе нужно уехать, Милл, – уже не в первый раз за последние месяцы говорит мне мама. – Вон Пашка какой молодец, уехал, и смотри, как у него всё склеилось.
Как протекает моя жизнь без Пашки? Ужасно! Помимо трудностей в универе, забот прибавили и родители. Мой отец, которого всегда слепо любила, оказался обманщиком. Он, наверное, как и многие, повёлся на короткую юбочку и молодое тело. На работе завёл любовницу в два раза младше себя и даже не старался это от нас как-то скрыть. Подолгу задерживался вечерами, ссылаясь на загруженность. Стал раздражителен и грубо разговаривал с мамой, а потом совсем обнаглел и прямо заявил, что хочет развода. Он буквально уничтожил мою мать, и единственное, что я могла, это быть с ней рядом. И я была, утешала её, когда она плакала, успокаивала, когда она была не в себе. Делала всё, чтобы как-то забрать её боль. На свои переживания у меня не было времени, и сил тоже не было. В тот день, когда обещала Пашке приехать, в тот день, когда разбила ему и себе сердце, в тот злополучный день у мамы и папы был бракоразводный процесс. Когда соглашалась с Пашей и обещала, что приеду, в развод родителей до конца и не верила. Но жизнь сурова, и как бы я ни мечтала о счастливом разрешении всех проблем, так не бывает…
Документы пришли по почте. Отец подал их в ЗАГС самостоятельно и второпях. Дату этого процесса назначили на пятое июня. Мама настаивала и убеждала меня, что мне в ЗАГСе быть совсем не обязательно. А когда этот день настал, видя как ей плохо, я просто не смогла её бросить.
И позвонить Паше тоже не могла, не могла слышать его грустный голос. Он так ждал меня, он так старался для меня. Нашёл место для моей практики, сделал всё, чтобы приехала. А я, как последняя трусиха, смогла лишь написать СМС. Пока писала сообщение, горючие слёзы текли по моему лицу. Я не стала объясняться и говорить о причине своего поведения. Ему это не нужно. Он там идёт к своей мечте, побеждает на ринге и завоёвывает себе место под солнцем. Это был наш шанс – попробовать жить друг без друга. Казалось, сама судьба вновь нас разводит. Я знала, что он обидится и, возможно, не будет мне больше звонить, но это не принесло облегчения, когда так и произошло. Он не звонил мне…
Я не звонила ему…
И казалось, что вся та дружба или не просто дружба, что была между нами, случилась, когда-то в другой жизни. Два года я жила без своего Пашки. Два года выстраивала жизнь заново. Заводила новых друзей, встречалась с парнями, может, даже позволяла себе чувствовать что-то большее, чем симпатия, или притворялась, что это что-то большее. Но моё сердце непроизвольно ныло, когда в голове всплывал образ старого друга. Лишь иногда, во времена глубокой печали, я позволяла себе вспоминать его. Пролистывать журналы, где Пашка время от времени появлялся. Он стал чемпионом и много чего достиг, а я, окончив институт с отличием и золотой медалью, никому не была нужна. В нашем городе не было никаких перспектив для развития, и даже в обычной больнице для меня не было места.
– Да, – машинально отвечаю маме. Слышать имя друга по-прежнему не могу, по-прежнему больно.
– Ну что да? Что да? Ты всё время говоришь да, а сама ничего не делаешь, – раздражается, как и всегда. Все эти годы она живёт одна, без папы, и совершенно не хочет налаживать свою жизнь. – Послушай, доченька, – говорит мягче, – я скопила немного денег, на первое время должно хватить. Ну, там жилье снять… А потом и работать начнёшь…
– А где работать, мам?
– Позвони Павлу, может, он поможет?!
Как у неё всё просто…
Два года не говорить с когда-то лучшим другом, обмануть его, не приехать, когда он так ждал, а сейчас с просьбой к нему обращаться. Глупо, очень-очень глупо и абсолютно неправильно.
Но я попробую…
Глава 9. Лучше так, чем никак.
Паша
С вокзала я приехал поздно вечером. Не стал заезжать в больницу, потому что не хотел видеть Влада. А ещё там была мама Миллы, и я не хотел ей мешать.
Домой не поехал, сразу отправился в спортзал и до поздней ночи истязал себя на груше. Скоро у меня бой, до него осталось всего пара недель, а я совершенно не в форме. Мысли… Я не могу их упорядочить, привести в норму и заставить двигаться в нужном направлении. Они целиком и полностью скитаются в прошлом в воспоминания, а это мешает. И если физически я готов к любому бою и любому сопернику, то в голове полнейший хаос, а в душе нестерпимая боль. Но лучше так, чем никак. До того как вновь увидел Миллу на вечеринке, до того как вновь сам себе признался в том, что всё ещё люблю, все последние три года ничего не чувствовал. Как машина, как робот, запрограммированный на один лишь спорт. А теперь, несмотря на то, что Милла недосягаема, несмотря на то, что не знает о моих чувствах, которые ещё живы, я снова могу дышать.
Я расскажу ей…
Когда проснётся, заставлю выбирать между мной и Владиком, и как бы эгоистично это ни звучало, мне наплевать. Теперь я точно не отпущу свою Милк-Милк. Вся моя жизнь, всё, что делал и чего добивался, не имеет значения без неё. Теперь я могу сам себе в этом признаться, потому что ситуация, в которой находимся, из ряда вон паршивая. И когда всего на короткий миг представляю себе последствия этой ситуации, представляю, что Милла не придёт в себя, в груди такая боль, что хочется разрезать грудную клетку и вырвать сердце. Пусть очнется! Молю бога, в которого никогда не верил. Пусть даже Влада выберет. Я смогу жить с этим выбором, но в мире, где нет Миллы, мне не жить.
Чуть больше четырёх лет назад
…– ЭЙ, БЕСОВ! – орёт мой приятель Владик, пока отрабатываю удар на лапах с тренером.
– ЧТО? – на секунду отвлекаюсь, смотрю на друга и тут же пропускаю удар по лицу. Злобно рычу, вновь сосредотачиваясь на противнике.
– У тебя телефон трезвонит, – сообщает Влад, подходя к рингу, протягивая мне смартфон.
– Брось его где-нибудь. Потом посмотрю, – отмахиваюсь от приятеля, продолжая истязать лапы и тренера заодно. Влад тренируется со мной в паре, его я узнал, когда только приехал сюда, и мы как-то сдружились, но иногда он раздражает своей навязчивостью. Ещё и телефон мой зачем-то трогает.
– Я в раздевалку его отнесу, – говорит и уходит в заданном направлении. – Имя какое-то странное – Милк-Милк, – доносится его удаляющийся голос.
До меня не сразу доходит, что он имеет в виду, а когда понимаю, в лицо впечатывается кожаный снаряд. Я больше не защищаюсь, позволяю тренеру себя дубасить, потому что не чувствую боли.
– СТОЙ! – ору я Владу во всю глотку, чем пугаю окружающих меня спортсменов, которые так же, как и я, занимаются в этом клубе.
Владик, словно током ударенный, резко тормозит и смотрит в недоумении.
– Дай мне телефон, – наспех скидываю перчатки, слышу недовольный возглас тренера и впопыхах подныриваю под канаты.
Когда телефон в моей руке, не верю своим глазам. Это и вправду её номер, она и вправду мне позвонила… два года спустя.
Что она хочет?
Может, случилось чего?
Палец тянется к кнопке вызова, всей душой хочу нажать на неё, но почему-то себя сдерживаю, а потом и вовсе отдаю телефон другу, позволяя унести его в раздевалку. Это страх, такое объяснение я даю своему поступку. Непобедимый боксер – боится. Боюсь, что чувства, которые закапывал и хоронил, повылезают, как только услышу её голос. Боюсь, что она растопчет меня, как и тогда, два года назад.
Не спеша возвращаюсь к тренировке, хотя это уже невозможно. И как бы ни колотил по груше, как бы ни истязал себя в спаррингах с Владом, весь вечер мои мысли далеко за пределами ринга.
Она позвонила мне! Она, наконец-то, мне позвонила!
Тем же вечером в своей квартире, не выпуская телефон из рук, гипнотизирую его тяжёлым взглядом. Хочу перезвонить и молюсь, чтобы она это сделала сама. Когда часы показывают двадцать один ноль-ноль, телефон наконец-то оповещает о входящем вызове. Раньше мы всегда созванивались именно в это время. После суеты дня, после тренировок, когда я свободен и она свободна. Так значит, она помнит?!
– Алло, – говорю и не узнаю собственный голос. Он как будто дрожит.
– Паш… привет, – слышу её, и сердце пропускает удар. – Это я… Милла.
– Привет. Как ты? – спрашиваю на тяжёлом выдохе, желая, чтоб она говорила и говорила, потому что её голос переворачивает внутри меня всё, буквально ставит с ног на голову всю мою жизнь. Одним только голосом она способна меня подчинить.
– Я… нормально, – немного сконфуженно отвечает девушка. – То есть не очень.
– Что-то случилось?