Из рассеивающегося дыма медленно возникает его лицо, он по-прежнему не сводит с меня глаз. Его взгляд вспыхивает, и у меня по коже бегут мурашки. Неужели я допустила какую-то оплошность и обидела старейшин деревни? Никто больше не выделяет меня из толпы, и я стараюсь сосредоточиться на музыке. Но всякий раз, когда смотрю на этого человека, выражение его лица не меняется. Что же я сделала не так? Я не нахожу себе места от неловкости, даже стыда непонятно за что. Неизвестность совершенно сбивает меня с толку и выводит из себя, я на грани паники.

Под гром аплодисментов музыка наконец стихает, салфетки сметают в кучу рядом с таверной. Я, чуть повернувшись, отваживаюсь посмотреть на толпу, на улицу за спиной, ведущую к гавани. Но мужчины не вижу. Ушел.

Я бросаюсь к столику спросить Кристину, кто это был, но ее тоже нет. Нигде. На дороге стоят люди и громко болтают на незнакомом мне языке. Я будто потерялась, а ведь приехала кое-что найти.

Лицо того человека, его взгляд меня пугают. Кто это? Впервые с тех пор, как сюда прилетела, я чувствую одиночество и страх. Может, не стоило ехать в Метони?

– Софи!

Слышу, что меня зовут, но в расстроенных чувствах не пойму, откуда доносится голос.

– Я здесь!

Рядом с таверной замечаю Кристину с племянником, Кристофом. Она отчаянно машет мне, пытаясь перекричать толпу. Я облегченно вздыхаю, одновременно думая: ну что за дура! Разве можно волноваться по пустякам и доводить себя до такого состояния?

Я бросаюсь к ней, благодарная за то, что у меня есть хоть какая-то защита, если глядевший на меня человек вернется. По крайней мере, нас будет двое. Наверное, я так остро реагирую, потому что совершенно вымоталась и от усталости валюсь с ног. Местные и не думают расходиться, но мне бы добраться до постели.

Кристина берет меня за руку.

– Как ты, Софи?

Она смотрит мне в глаза, явно подозревая, что мне не по себе.

– Все хорошо, только до чертиков устала.

Она, похоже, довольна ответом, а я продолжаю:

– Пойду я, спасибо за чудный вечер. Можно расплатиться?

– Нет, нет, – вмешивается Кристоф. – Это наш подарок от семьи. Ты нам нравишься, и мы настаиваем!

– Вы слишком добры, но я не могу согласиться, – отвечаю я, тронутая такой щедростью.

– Даже не думай! Но при одном условии… В следующий раз выпивка за тобой. Договорились? – ловко улаживает дело Кристоф.

Я неохотно принимаю их гостеприимство, но, похоже, у меня нет выбора.

– Ну, как скажете, но в следующий раз плачу я.

* * *

Еле живая от усталости я медленно взбираюсь на холм, домой.

Даже не верится, что продержалась так долго, ведь, не считая короткого отдыха, я не спала двадцать часов. Только не могу избавиться от тревоги, охватившей меня после танцев, хотя первая часть вечера прошла на ура. Я тяжело поднимаюсь по крутому склону. Вокруг стрекочут цикады, шелестят оливковые деревья. В темноте обостряются все чувства. Остановившись передохнуть, я смотрю на море. Все это так романтично и пробуждает воспоминания, но волшебство немного потускнело. Почему тот мужчина так на меня смотрел?

Я жаждала уединения и покоя, цели, которая вытащила бы меня из депрессии – и получила то, что просила, но теперь сомневаюсь, а нужно ли мне это. Глубоко вздохнув и отбросив тревожные мысли, я решаю, что просто встретила деревенского чудака.

Высоко в горах раздаются отдаленные раскаты грома, они отскакивают от скал и эхом отдаются в море. Луна целует края пышных облаков, сгущающихся вокруг вершин Пелопоннеса. Слышится еще один громкий раскат, похожий на барабанную дробь, предвещающую беду. Набегают грозовые тучи, природа будто подслушивает мои мысли.

В квартире телефон ловит wi-fi и подает сигналы о поступающих письмах. Вздохнув, я плюхаюсь на матрац. Сообщения загружаются целую вечность. Пока они скачиваются, я готовлюсь ко сну.

Гроза прокатывается по горам, и от удара грома над головой я вздрагиваю. В ванной, глядя в зеркало, я прогоняю детские страхи. Как я боялась грозу, когда была маленькая! И всегда находила убежище в маминой постели. Она объясняла, что бояться нечего, просто люди на небесах переставляют мебель. Я вспоминаю по-детски наивную картину рая, где ангелы с крылышками передвигают по облакам столы и стулья, и невольно улыбаюсь.

Взяв бутылку воды из почти пустого холодильника, я решаю завтра же отправиться за продуктами. Я почувствую себя как дома, восстановлю душевное равновесие, избавлюсь от неуверенности, если запасусь едой. Так и будет, я знаю. Я, сильная и решительная, научусь полагаться на себя, и нервы меня не подведут.

Звук телефона возвращает меня в спальню. При взгляде на экран пересыхает во рту, по спине пробегает дрожь, но я не могу удержаться и выбираю первое из нескольких писем. Отправитель один и тот же. Я втайне подозревала, что так произойдет и он найдет меня в тот момент, когда я особенно уязвима. Тоска по привычному побуждает меня читать, вопреки здравому смыслу.

От: Роберт Лорд.

Отправлено: 1 апреля 21:14

Кому: Софи Кинлок.

Тема: пожалуйста, открой!

Дорогая Соф, не представляю, как ты переживаешь эту боль, но прошу: доверься мне. Понимаю, ты заблокировала мой номер телефона и сообщения, но я хочу тебя поддержать и помочь пережить трудное время. Я очень уважал твою маму, дорогую Линс, мне ее тоже не хватает. Бог знает, как ты горюешь. Помню, как мы смешили ее в кухне. Готовили воскресное жаркое, и я все испортил, а ты, к счастью, спасла обед своим талантом. Мы так замечательно жили одной семьей, втроем, я часто вспоминаю эти дни. Как самое дорогое. Я думаю о нас, сожалея, как нелепо все закончилось, как дурно я себя вел. Сейчас все было бы по-другому. Ты не заслуживаешь, чтобы с тобой так обращались, но скажи честно, разве у нас не было счастливых минут? Каждый раз слыша чириканье птиц, я вспоминаю то прекрасное время в Риме, а та ария неизменно возвращает к радости жизни. Я часто ее слушаю. Просто дай мне знать, что у тебя все в порядке. Я слышал, что ты уехала, и могу понять желание исчезнуть на какое-то время. Если я тебе нужен, скажи только слово, и я мгновенно окажусь рядом, просто по-дружески, не касаясь заветных струн. А захочешь поговорить, звони, я не выключаю телефон ни днем, ни ночью. Пожалуйста, сообщи, где ты. Я о тебе тревожусь. От меня не спрячешься, я все еще тебя люблю.

Всегда твой, Роберт.

Отключив телефон, я переворачиваю его экраном вниз, чтобы не перечитывать, не анализировать сообщение и не отвечать на него. Роберт застал меня в сомнениях по поводу поездки, и теперь все мои мысли только о нем. Сердце глухо колотится от скрытых угроз между строк. Мне ли его не знать? Великий манипулятор держит руки на пульсе и своего не упустит.

Я обхватываю голову руками. Так нельзя. Нужно как-то остановить боль, прекратить. Я беру телефон и удаляю все письма Роберта, блокирую его новый адрес и яростно швыряю телефон на кровать. Никто не отвлечет меня от цели, ради которой я сюда приехала. Мне нужно найти картину, очень нужно. Глупо, наверное, придавать огромное значение произведению искусства, которое никогда не видела, но кажется, найду его – и жизнь снова обретет смысл. Мама, мне так тебя не хватает.

Я, не сдерживаясь, плачу в голос об утратах: маме, Роберте, обо всем. Захожусь от рыданий. Маленькое убежище, куда так хотелось сбежать, стало символом оставленного за спиной. Свернувшись калачиком, я, как в кокон, закутываюсь в одеяло, щедро пропитывая его слезами. Хочу домой.

Слезы постепенно переходят в сон, и рыдания – последнее, что я слышу до рассвета.

Глава 7

Когда я, замотанная в одеяло и распластанная поперек кровати, открываю глаза, кажется, что еще середина ночи, но я выспалась. В комнате полумрак. Нащупав телефон, вижу, что уже 8:30 утра. Я вскакиваю и распахиваю ставни, чтобы впустить свет.

Из окон открывается прекрасный вид, который заманил меня сюда, и от яркого солнечного света болят глаза. Я жадно впитываю начало второго дня в Метони. На небе ни облачка, вечерняя гроза исчезла, будто ее и не было. Безмятежное спокойствие заключает меня в ласковые объятия.

Сходить бы в деревню за продуктами и выпить чашку крепкого кофе. Это первый полный день в Метони, и нужно продумать план, как найти мамину картину. Ответа от Тони Джовинацци пока нет. Подожду до завтра и потом напомню о себе.

Начинается отсчет трех недель, и я полна решимости осуществить план.

На пляже никого, кроме пары бродячих кошек, промышляющих в кустах. Море ритмично бьется о берег, едва вздымая волну или рябь.

Линия прилива ничем не отмечена: нет ни водорослей, ни пластиковых бутылок, которые найдутся на многих пляжах. Я иду по песку, мимо полосы таверн. Пустые стулья перевернуты и подняты на столы, ставни опущены. Тишина. И не поверишь, что вчера вечером тут играла музыка и было шумно.

Этим утром открыто лишь одно уютное кафе с фисташково-зелеными ставнями и цветочными ящиками на каждом окне. В тот же цвет окрашены столы и стулья. Судя по желтоватой обивке разных оттенков, мебель не раз чинили.

Я поднимаюсь по каменным ступеням.

– Kaliméra! – окликает меня с порога молодая женщина.

– Kaliméra!

Я выбираю место с видом на море и песчаный пляж.

– Ena kafe parakaló, – нерешительно прошу я.

Наверняка говорю с ошибками.

Девушка исчезает в дверях, и я надеюсь, что получу то, что заказала. У окна сидит пара мужчин постарше, мне кивают в знак приветствия, и я в ответ улыбаюсь. Они пьют кофе и играют в нарды.

Я любуюсь морем, настроение поднимается, вытесняя меланхолию вчерашнего вечера. Я забываю и про Роберта, и про не сводившего с меня глаз чудака, и подставляю лицо солнечным лучам.

Потом разворачиваю листок с копией маминой картины и сравниваю с пляжем.

Что-то нигде не видно скалы, выступающей из песка, – пейзаж явно не тот. При ярком свете я замечаю, как размыты штрихи: у таинственного мужчины на картине неясные черты, он – лишь расплывчатая тень. Я разочарованно кладу копию обратно в сумочку. Может, за эти годы море размыло тот камень и пейзаж изменился везде, кроме маминой картины. Бог знает, откуда мне начать поиски.

Официантка возвращается с чашкой кофе и небольшой креманкой с ложкой.

– Спасибо. Efharistó.

Ловлю себя на том, что машинально отвечаю по-английски, и повторяю по-гречески. Она кивает и возвращается к работе.

В креманке белый йогурт, сбрызнутый золотистым медом и сдобренный россыпью орехов. Божественно, хотя я вроде не заказывала – да я и слов таких не знаю… Сливочная масса со сладким медом чудесно сочетается с горечью кофе.

Как приятно сидеть весной на улице, не кутаясь в теплый свитер. Я фотографирую кофейную чашку на фоне морского пейзажа и загружаю снимок в социальные сети: @кухняСофи_ обслуживание мероприятий #вседлязавтрака #поварзаграницей.

Копирую для Таши и прошу позвонить, когда проснется, потом прячу телефон в карман.

Вдали, в самом конце деревни, к самодельному понтону под волнорезом причаливает рыбацкая лодка. Одинокая фигура на борту завершает путь в тихой гавани, и морские птицы бросаются в борьбу за объедки.

Вроде простая работа, известные с древнейших времен охота и собирательство, но какая опасная – один на один со стихией. Каких бы высот ни достиг прогресс, человек, лодка и сети будут жить вечно. Я наблюдаю за одиноким рыбаком, привязывающим к понтону лодку. Он выгружает на берег тяжелые ящики с рыбой и ловко взбирается по ступенькам.

Море манит, и устоять невозможно. Проглотив остатки йогурта, я кладу на стол горсть монет, закатываю штанины льняных брюк и сбрасываю шлепанцы. Повесив на плечо сумку, я спрыгиваю на песок, осторожно ступая по мелководью. Вода прохладная, но не обжигает холодом. Я бреду по мелководью, и с каждым шагом ноги слегка проваливаются в песок.

Кто-то катается на байдарке посреди бухты, скользя по зеркально-гладкому морю. Передо мной возникают скалы, вокруг торчащих из воды вершин бурлит водоворот, и я отхожу подальше.