– Нет, думаю, что свою жизнь надо развернуть так, чтобы дух захватывал, чтобы она была наполнена страстью даже в мелочах. Чтобы нестись вперёд и ни о чём не жалеть , – густой аромат кофе да ещё и выпитое шампанское произвели взрыв в моих извилинах.

– Послушай, а что у тебя с мужем? – Марина коснулась запретной темы, по -моему у неё в мозгу пузырьки связали между собой не те нейроны.

– Ты знаешь, шампанское это напиток наслаждения, праздника, интимности. Так вот с мужем я никогда не хотела пить шампанское. Я ответила на твой вопрос?

– А кофе будешь? Аромат просто сшибает.

– Не, кофе не люблю.

Я продолжила пить шампанское.

Что-то моя подруга всё время поворачивается в другую сторону от меня и закидывает ножку на ножку. Так, там сидит «тот самый загорелый», кажется о нём Марина мечтала в номере.

– Мариша, я схожу к морю, подышу воздухом. Встретимся в номере. Не забудь, мы идём сегодня в кабаре.

Я прошла по волнорезу. После двух бокалов лицо у меня горело, и ветерок приятно охлаждал. Солёные брызги от разбивающихся волн попадали в глаза, в рот. Вокруг было полно народу, люди плавали, ныряли, качались на матрацах. И удивительно, что весь этот человеческий гомон не мешал мне наслаждаться морем, которого было много, и у каждого человека море своё.

Море живое, понимающее. Вот так отдать ему слова, чтобы оно их поглотило. Волны превратят слова в брызги, и они разлетятся в бесконечном просторе.

Сейчас море безмятежно, оно дарит наслаждение. Вот если бы оно ревело, бесновалось, то оно бы забрало твою боль.

Выплеснуть в море печаль, сожаление о несбывшемся. Кинуть в открытые пасти волн свой крик, тот который вырывается из горла, когда начинаются схватки. Но не родовые, а те которые выносят из твоего тела бордовые сгустки крови. И больше нет зародыша. И уже в который раз чудо не свершилось. И снова я свободна. И от этой свободы ещё долго колотит дрожь.

«ОТКУДА ТЫ, КРУТОЙ ПОДВОДНИК?»

То был другой мир. Кофе из шипящей кофемашины, окутанной облаком горячего пара, из которого выныривает бармен. Он без кислого выражения на лице: «Вас много, а я один», он приветливо улыбается.

Музыка из магнитофона, слышится знакомое – Исаак Шварц. Да, под эту музыку вот именно здесь задержали вальяжного Олега Даля, ах как он был элегантен в красной рубахе и небрежно накинутой джинсовой куртке.

Головокружительный аромат свежего эспрессо. Маленькие кофейные чашечки, и шампанское в удлиненных бокалах. Такого вкусного кофе я нигде и никогда не пил.

По пляжу ходят девушки в хрустальных босоножках и в купальниках в достаточно крупную сеточку. Забавные волосики выглядывают из самой сетки трусиков.

Я понял, что я хочу жить в этой гостинице, ходить среди её обитателей и пользоваться благами цивилизации, которая ещё не доехала до нас советских граждан.

Я отправился разведать обстановку. Подойдя к стойке регистрации, я увидел, что вместо очаровательных администраторш, которым можно подмигнуть, улыбнуться, использовать обаяние морского офицера, за ней на меня смотрели непроницаемые лица молодых людей с явным отпечатком работников спецслужб. Один из них показался мне более доброжелательным, скорее родным и я обратился к нему с простым вопросом: не может ли он разместить в своей гостинице офицера подводника.

– Откуда ты такой крутой подводник?

– Начальник медслужбы Б-50 подводной лодки 641 проекта.

– И кто у тебя там командует? В.И. Бец?

– Да нет. Бец В.И. Адмирал любит когда инициалы ставят после фамилии.

– Да ты в теме! Вижу, что ты из 182 бригады подводных лодок. Ладно, я сам бывший начальник БЧ -4 РТС с такой же лодки. Могу разместить тебя на три дня.

– Для подводника три дня могут быть одним мигом или всей жизнью.

– Но за эти три дня к следующей моей смене ты должен принести разрешение из комендатуры Ялты на поселение в гостинице интурист. Таков порядок на время олимпиады.

– Есть! Разрешите исполнять?

Так я получил номер и право пользоваться всей инфраструктурой гостиницы. Из Массандры вещи забирать не стал, я подумал, что вряд ли мне дадут разрешение в комендатуре, поэтому туда надо будет возвращаться.

В холле я увидел афишу гостиничного варьете: «Цыганские романсы. Рада и Николай Волшаниновы». Помню, их часто показывают по телевизору. Я особенно не был любителем цыганских песен, но зная, что в далёкие дни цыгане были любимым развлечением аристократической знати, а я тоже вроде как теперь нобилитет на целых три дня, я решил послушать и романсы и гитару. Да и поужинаю заодно.

В зале варьете амфитеатром располагались столики на двоих. Почти все они были заняты, но пресловутый барашек в бумажке в виде трёшки проходящему официанту обеспечил мне козырное место. Справа слышу немецкую речь, а слева вижу симпатичную деваху, явную столичную штучку. Впрочем вид её говорил «не подходи близко, я ленинградский экземпляр».

Ждём начала представления. В предвкушении романсов, которые мне нафиг были не нужны, организм требовал закусить и выпить. Официант скользил между столиками, являя собой полное превосходство над посетителями.

–Товарищ официант, хотелось бы поужинать, – привлёк я его внимание.

–У нас не ужинают, – с достоинством ответил «товарищ официант». – У меня по расписанию вечерний чай, организм требует еды, – мой тон возражений не терпел.

– У нас только закусывают, – официант явно отдавал предпочтение иностранным гостям справа.

– Что на закусь, предложишь? – я настаивал, включив свой командный голос.

Подействовало. Он задержался около моего столика.

– Из холодных закусок – канапе с икрой, из горячих – жюльены с курицей и грибами.

– Условие задачи понятно! Приступаем к исполнению: бутылочку водочки, восемь жульенов и восемь канапе.

– Вы это серьёзно? Вы по количеству не ошиблись?

– Да, вы правы, неправильно посчитал, надо пару канапе на рюмку, поэтому неси шестнадцать.

Я заметил, что явно произвёл впечатление своим диким заказом на ленинградскую фифочку. Она наблюдала за мной с интересом, делилась впечатлениями с подругой, то есть отворачивалась и припадала к её уху. Та ей поддакивала, и они вместе посмеивались с этакой иронией.

Моим соседям слева уже начали подавать: у немцев на четверых на столе стояла бутылочка шампанского. Соседкам справа принесли два коктейля и пару канапе с воткнутыми в них пластмассовыми шпажками. Слышу: «Ой какая прелесть, к сожалению их нигде не купишь, а я хочу такие домой, я заберу с собой хотя бы вот эти две». Официант принес и мой заказ.

Я решил произвести впечатление на соседок и попросил у официанта ещё десять канапе, и когда он их принес повытаскивал из всех шпажки, облизнул и прополоскал их в водке, и протянул соседке справа как самый дорогой букет, добавив, что я хирург и стерильность этих палочек после обработки 40% раствором спирта гарантирую. Ленинградка сомневалась, стоит ли брать такой подарок. Но, по видимому, она очень хотела отвезти их домой.

– Ну что ж, довольно необычный букет, не хуже чем букет настоящих цветов, – сказала она, и забрала шпажки.

Контакт был установлен.

Немцы слева охреневшими глазами смотрели на мою бутылку водки, которая довольно быстро уменьшалась и на количество жюльенов, которыми я бодренько закусывал. Глядя на их скудный стол я от души предложил: присоединяйтесь. Я не знал немецкий, а они русский, но вторая бутылка убрала языковый барьер полностью.

Но немцы интересовали меня значительно меньше, чем эта красивая девочка. Обалденная чувственность таилась в её глазах и девичья сдержанность.

–Мне кажется, что вы из Ленинграда, – после шпажек она должна ко мне быть милостивее.

– А как вы угадали? – она смутилась.

– Мало того что я сразу почувствовал в вас землячку, но еще и глубоко уверен , что мы вместе жевали пирожки в «Колобке» на углу Чернышевского и Чайковского. Неужели вы там не обращали внимание на морских офицеров, – так невзначай, я кинул ей, что я тоже оттуда.

– Опять угадали. Это моя любимая пирожковая. Но с морскими офицерами я там никогда не знакомилась, – фыркнула ленинградка.

– А зря! Мы могли бы быть здесь уже вместе, но я чувствую, что всё поправимо. Предлагаю завтра позавтракать на пляже, – чувствую, что речь моя поплыла, язык переставал слушаться.

– О, я сомневаюсь, что после такого количества выпитого вы утром что-либо вспомните, – как-то до обидного брезгливо сказала она.

После обильной еды и выпивки, и под цыганскую скрипку глаза мои в темноте непроизвольно закрылись, а когда я их открыл, соседок справа не было, а немцы с удовольствием поглощали остатки жульена, утверждая что всё das ist gut.

«ЗА ЭТИМ СТОЛОМ НЕВЕСТ НЕТ, МЫ ОБЕ ЗАМУЖЕМ»

Ленинградка была права, на пляж я так и не выбрался, в комендатуру тоже не пошёл, понимая что никто мне разрешения на проживание в интуристе не даст. Но к ужину я окреп, и направился в ресторан.

В ресторане, как обычно все столы заняты, но я увидел своих вчерашних соседок. Столик на четверых, а их двое. В наши советские времена подсаживаться на свободные места было принято, чем я и воспользовался, и с их разрешения экспроприировал один свободный стул.

–Привет! Вчера мы так и не познакомились, – уверенно уселся я за стол, – Разрешите представится Илья Лоевский, флотский доктор, отслужил на Камчатке шесть лет и теперь я слушатель факультета руководящих кадров медицинской службы СССР по хирургии. Ой да, и его я тоже только что закончил.

– Вы так представились, что складывается впечатление о серьёзности ваших намерений, – среагировала подруга ленинградки.

– Намерения холостого тридцатилетнего офицера всегда серьёзны И вы точно разгадали: я решил из этого отпуска вернутся с невестой, – я почувствовал, что несу хрень.

– За эти столом невест нет, мы обе замужем, – сказала ленинградка, как отрезала. Да и смотрела она как-то сквозь меня.

– Временно оставим этот вопрос открытым. Давайте просто проведем приятный вечер.

Как вас зовут? – моя ленинградка оказалась Ингой, а подруга Мариной. И как я понял из разговора, Инга больше всего любит танцевать.

Я счёл необходимым притвориться, что танцы это моя мечта. Жара, офицерские чесучовые белые брюки не способствовали любви к танцам, натирая самые интимные места, но надо было соответствовать моменту.

Инга оказалась неутомимой танцоршей. После третьего танца дискомфорт в промежности потребовал обезболивания. Я больше не мог предстать в глазах Инги законченным пьяницей, поэтому, подойдя к бару и увидев, что все пьют популярный напиток «Флип», это легкое вино с соком, и стоил он целых три рубля.

Я спросил, а нет ли водки. Ну, конечно, её было полно. И всего восемьдесят копеек сто грамм. Отлично, и я взял триста грамм и попросил налить в коктейльный фужер, да ещё и закрасил всё вишневым сиропом.

Вернувшись к столу со своим напитком, я сказал, девушкам, что лёгкий Флип прекрасный напиток для данной погоды. Содержимое моего коктейля боль сняло как рукой, и я смог продолжить танцы.

Как мне показалось, вечер удался, но мои попытки намекнуть Инге на то, чтобы продлить наше славное общение, но уже вдвоём, были отвергнуты, а Марине продолжения вечера я не предложил.

Инга как-то быстро засобиралась уходить, и потянула за собой Марину. Внезапно покинутый смотрю им вслед. Отмечаю, что Инга хорошенькая, невысокая брюнетка. Тёмные слегка вьющиеся волосы раскинуты по плечам. Такая вся хрупкая, и ножки тонкие. А какие глаза? Кажется, карие. Но уж очень она закрытая, сдержанная. Хотя нет в танце немного раскрылась, особенно в кубинской сальсе, я даже заметил, что она цепляла внимание окружающих.

Легко и с блеском моя партнёрша на танцполе задала общий настрой, а я скакал вокруг, размахивал руками, изображая латиноамериканскую страсть. И сальса ли у меня получалась или гопак, мне было по барабану.

А, ВЫ КОРРЕСПОНДЕНТ ИЗ «КОМСОМОЛЬСКОЙ ПРАВДЫ»?