Мне такой поворот событий, естественно, не понравился. Я занервничала, чувствуя, как закипает кровь – еще только драки мне не хватает на собственных лекциях! Да меня потом в учебном отделе изничтожат!

– Что происходит?! – выкрикнула я в микрофон, готовая бежать на место происшествия и поставить на место обоих мальчишек.

Спокойно, Настя, спокойно, ты же преподаватель…

Студенты зашумели, как улей. Ну все, теперь до самого конца пары не смогут сосредоточиться на предмете… А я так старалась.

– Немедленно прекратите или я вызову охрану! И поставлю в известность декана факультета!

Ярослав что-то очень тихо сказал парню, тот ответил, попытался схватить обидчика, но другие парни просто не дали им воссоединиться – смогли уладить конфликт. Все-таки юристы, как-никак, может быть, в этом дело?

– Надеюсь, более подобных инцидентов не произойдет, – сухо сказала я, понимая, что забыла, на чем остановилась, и отчаянно ища подсказки в листах, разложенных на кафедре.

Настрой – и мой, и студентов – был потерян, и чувствовала я себя не в своей тарелке. И все благодаря Зарецкому! Который больше даже головы не поднял – что-то писал и писал.

…Однако один раз мы с Зарецким все же встретились взглядами – в самом конце пары, когда он, обеими руками держась за лямки рюкзака, шагал по проходу вниз. Мигнули разом все лампочки в аудитории, и Ярослав на пару ударов сердца остановился, смотря на меня. А я, словно почувствовав это, обернулась, не слыша удивленных голосов студентов.

Казалось, в тот момент он заглянул не в глаза – он смотрел куда-то точно в душу. И улыбнулся. А после стремительно ушел.

***

Мире было не по себе. Не то чтобы она не любила искусство в целом и литературу в частности – книги как раз таки девушка обожала, но вот на первой лекции по мировой литературе она чувствовала себя весьма некомфортно. И дело было не в сокурсниках, и не в молоденькой преподавательнице, судя по всему, аспирантке, однако уверенной и с целеустремленным взглядом. Дело было в единственном друге Миры. Сегодня этот друг, вернее, подруга, сопровождала ее на учебу. Конечно, далеко не новостью было, что изредка студенты ходили на лекции вместе со своими друзьями или даже со второй половинкой – в потоковых аудиториях народу много, сразу из нескольких групп, преподаватели и не помнят всех в лицо. Однако не у всех друзья, пришедшие в гости в университет, висели в воздухе.

Да-да, именно в воздухе!

Дело в том, что единственным другом восемнадцатилетней Миры была четырнадцатилетняя девочка-призрак. И она сидела, закинув ногу на ногу, прямо в воздухе в полуметре над Мирой, как всегда одетая в летний топик и джинсы, и беспечно болтала. Она находилась рядом с девушкой с самого утра и покидать ее не желала. А еще она желала поговорить, и Мире приходилось ей отвечать – Дарёна могла и обидеться на молчание! Она вообще была странным призраком – выглядела совершенно как живая, часто улыбалась, смеялась и ворчливо бранилась. Вместе с Мирой Дарёна, казалось бы, жительница потустороннего мира, фанатела от популярной группы «Дисгармония», особенно от ее солиста Дэйва, обожала экстремальные виды спорта и, кажется, больше всего на свете сожалела, что не может попробовать сладости. Видите ли, она соскучилась по мороженому, тому самому, в виде шариков!

На перемене Дарёна привязалась к Мире с разговорами, взбудораженная отчего-то еще более, чем обычно, и девушке приходилось прижимать к уху телефон, делая вид, что она с кем-то разговаривает, а на деле отвечая витающей рядом Дарёне. Правда, когда рядом с Мирой сел один из одногруппников – староста по имени Ярослав, с которым Мира, кажется, от силы за весь первый курс перекинулась парой слов, произошел конфуз.

Мира делала вид, что разговаривает по телефону, и тот внезапно зазвонил – ее совершенно не вовремя набрала мама. Ярослав удивленно покосился на девушку, у которой и без того была слава белой вороны и синего чулка, но ничего не сказал, а молча достал из рюкзака тетрадь и пенал. Пенал – подумать только! Почти никто не ходил с пеналами, а Ярослав Зарецкий невозмутимо таскал его с собой, ничуть не стесняясь, что там куча карандашей. Мира давно заметила, что он очень хорошо рисовал, правда, делал это украдкой. Зато Мира была наблюдательной. Она именно поэтому и пошла на юриста – хотела быть ни много ни мало настоящим следователем. Ну, или полицейским. Как в кино. Правда, это романтическое желание пропало у нее после пары недель обучения в университете, а после ужасной летней практики и вовсе поменялось мировоззрение. Теперь после учебы Мира хотела стать просто нотариусом или работать в какой-либо юридической фирме. Впрочем, до завершения учебы было еще далеко…

Когда началась лекция, Дарёна не умолкала. От темы своего любимого музыканта она перешла на другую.

– Сегодня тот самый день икс! – вещала она, видимо, найдя в Мире своего личного психолога. – Эти два идиота именно сегодня должны были бы встретиться, ну, если бы я не вмешалась…. А поскольку я вмешалась, Вольга говорит, что все изменилось. Пошли «волны»

«Какие волны!» – написала на листочке Мира, потому что вслух отвечать, естественно, не могла.

– Какие-какие, – проворчала Дарёна. – Волны искаженной реальности! Поскольку я эм-м-м… вмешалась в ход естественных событий, отголоски этого волнами доплыли до настоящего времени. Скажем, если бы я тогда не решила по дурости своей соединить их нити судеб раньше времени, то сейчас бы они встретились впервые и не ненавидели бы друг друга, – с горечью добавила она.

Сколько Мира помнила, Дарёна очень хотела воссоединить судьбы своего младшего брата и подруги. Правда, никогда их не видела.

– Как тебе этот парень? – насмешливо спросила посредине урока Миру Дарёна, нагло усевшись прямо на парту – вернее, делая вид.

«Нормальный парень», – написала спешно Мира, которую как раз только что увлекла лекция преподавательницы про античный хор.

– Красивый?

«Симпатичный», – черканула Мира и покосилась на русоволосого соседа. Тот, сосредоточено сопя, водил ручкой по листу тетради. Он не записывал лекцию, а рисовал. Какое-то фэнтезийное существо.

«Рисует здорово», – поделилась Мира.

– Он тебе нравится? – склонилась к самому уху девушки призрак. От нее чуть-чуть повеяло холодом, впрочем, не жутким, а скорее приятным, как от мятного мороженого.

«Нет!»

– А ты когда-нибудь влюблялась? – допытывалась Дарёна.

«Отстань!» – написала Мира. Разговор ей порядком надоел.

– Я своего одного брата уже просватала, так сказать, – между тем мечтательно протянула Дарёна, – но старший…

Чего там было со старшим, Мира так и не узнала. Один из парней, сидевших сзади, которых, откровенно говоря, девушка терпеть не могла, вдруг перегнулся через свою парту и забрал тетрадный лист с ответами для Дарёны.

– Я же говорил, Бортникова странная! Сидит, какую-то чушь пишет, смотрит в сторону и вновь пишет, – весело зашептались они, рассматривая листок с ответами. Он действительно мог показаться кому угодно странным. Мира покраснела.

– «Симпатичный, рисует здорово», – это про Яра, что ли? – продолжали изучать листок парни. Им на лекции было скучновато, а позадирать странную нелюдимую Миру, видимо, было в удовольствие. Особенно это любил делать Илья, неприятный юноша с коротким жестоким ежиком темных волос. Правда, отчего-то Дарёна была уверена, что Илье как раз таки Мира нравится, но ввиду исключительной глупости обратить ее внимание на себя иначе он не умеет. Впрочем, Мира не была с ней согласна.

– Эй, Ярый, – потыкал Илья в спину Зарецкого, который тоже все прекрасно слышал. – По ходу Бортникова по тебе сохнет. Усыхается, – добавил он с противным смешком.

Того, что произошло дальше, Мира не ожидала. Ярослав Зарецкий, староста и добросовестный ученик, один из самых заметных парней на всем потоке, человек с репутацией прекрасного современного образованного и вежливого принца, вдруг вскочил, развернулся и схватил не ожидающего такого поворота событий Илью за грудки, едва не уронив того на парту.

Все тотчас уставились на них.

– Ты меня достал, – прошипел Ярослав.

– Эй, придурок, отпусти! – заорал Илья.

– Мочи его! – завопила совсем не по-девичьи Дарёна и захлопала в ладоши.

– Хватит унижать других, – проговорил Ярослав, но – наверняка препод не слышала. Зато слышали многие из тех, кто сидел рядом.

– Я тебя сейчас унижу, Зарецкий, – оттолкнул все же его разозлившийся Илья.

– Попытайся. Унижать – это все, что у тебя получается, – проговорил Ярослав с таким отвращением, будто разговаривал с огромным тараканом с шевелящимися усами. Илья в долгу не остался и обозвал нежданного противника парой нехороших слов, а после попытался схватить Зарецкого, дабы приложить лбом о стол.

Наверняка они подрались бы, но сидящие рядом парни вовремя умудрились их разнять. Все произошло очень быстро. К тому же слова преподавательницы подействовали. Деканом факультета был мужчина суровых нравов и за драку в аудитории мог наказать вплоть до отчисления.

– Эх, разня-а-али, – расстроилась Дарёна. – Ладно, Мирок, не расстраивайся. Я на этого Илью дибука-крошку натравлю. О, в рифму, – обрадовалась она.

Далее лекция пошла спокойно, однако чувствовала себя Мира некомфортно…

Да, она имела в своих руках сомнительный дар видеть призраков и, более того, разговаривать с ними. С самого детства у девушки была ужасно обострена интуиция. Она была одним из тех детей, которые боятся монстров из шкафа и свято верят, что под их кроватью кто-то живет. Но дело в том, что Мира не верила в это все – она знала. Она слышала чьи-то шаги, вздохи, даже голоса – и это в пустой комнате. Видела странные тени и летающие силуэты за окном ночами. Чувствовала во сне, как ее касаются ледяные ладони или кто-то перебирает пряди волос…

Можно было бы сказать, что у Миры слишком развитое воображение, и, честно говоря, взрослые списывали страхи маленькой девочки на него, однако им невдомек было, что все это происходит на самом деле. И самое страшное заключалось не в том, что Мира видела и слышала то, что не должна была, а в том, что ей не с кем было поделиться, некому было рассказать, не у кого было попросить защиты. Мать и отчим, мужчина хороший, но строгий, военной закалки, не верили в ее рассказы, считая, что ребенок слишком эмоционален и впечатлителен. Отчим, желая помочь девочке справиться, как он считал, с ее страхами, пошел на радикальные меры – поняв, что та боится оставаться в темной комнате одна, он просто-напросто стал запирать ее, в надежде, что так избавит ее от страхов, ведь «клин клином вышибают» Нет, он не был жестоким или нехорошим человеком, напротив, желал падчерице добра, однако такие методы воспитания не дали успехов. Напротив, результаты были ужасными, и Мира даже стала состоять на учете у детского психиатра.

Нет, она не была сумасшедшей. Просто она знала о том, что существует некий… другой мир. И этот другой мир постепенно стал понимать, что Мира знает о нем… Другой мир интересовался Мирой. Он хотел заполучить ее. Хотел забрать, сделать своей, раствориться в ней или дать ей раствориться в нем. Однако окружающие и даже, кажется, собственная мать, стали думать, что с Мирой не все в порядке.