Когда небо за окнами начало темнеть, я взял в руки гитару и стал вспоминать Морган. Она нравилась мне не только своей красотой. Ее уверенность в себе – удивительная для такой молодой девушки – интриговала и завораживала. За время нашего короткого знакомства я успел подпасть под ее обаяние, почувствовать свойственные ей любопытство и жизненную энергию. Казалось, она понимала и принимала себя. Я не удивился бы, узнав, что и свое будущее она до мелочей распланировала. Наверное, я в жизни не встречал никого похожего на нее.

Чтобы отвлечься, я решил поработать над песней, над которой корпел последние пару месяцев. Вроде бы я поймал мелодию, но с текстом вышла загвоздка. Мысли все время возвращались к нашей с Морган встрече. Я начал пробовать новые фразы и рифмы, а когда подправил вступительные слова, то почувствовал, как что-то щелкнуло – будто полностью совпала комбинация всех цифр в кодовом замке.

Я не знаю, как у других, но для меня написание песен – процесс немного мистический. Иногда песня рождается так быстро, что это даже пугает; а порой, как в случае с этой, – ничего не выходит в течение нескольких недель, а то и месяцев. Иногда песня вообще не получается, тогда я пытаюсь использовать ее фрагменты при создании новой. Однако в основе любой песни всегда лежит вдохновение – та самая первая идея. Это может быть фраза или обрывок мелодии, от которой не можешь отделаться. Опираясь на них, начинаешь строить. Словно ты пробираешься по темному, захламленному чердаку, где цель – выключатель в дальней его части. Когда я создаю что-то новое, то постоянно натыкаюсь на невидимые препятствия и вынужден возвращаться обратно, а бывает – такое везение – я двигаюсь вперед, ведомый ощущением, что я на правильном пути. Почему он правильный – мне внутренний голос подсказывает. Так я и двигаюсь, шаг за шагом, пока наконец не добираюсь до заветного выключателя – и песня готова. Согласен, я объясняю невнятно, но не все можно выразить словами. Единственное, что я знаю наверняка, – в процессе творчества я теряю счет времени. Так случилось и на этот раз. Я отключился от реальности, как только почувствовал, что песня – вот она, рождается. И хотя я ни в коем случае не считал текст законченным, это был вполне приемлемый первый вариант.

Внезапно я очнулся. Была уже половина десятого – я даже не заметил, как время пролетело. Вспомнив о приглашении Морган, я оделся в одну из двух приличных рубашек, которые привез с собой во Флориду, сбросил вьетнамки и выскочил из дома, по привычке прихватив с собой гитару.

Поездка до Сент-Питерсберга заняла около двадцати минут, и с помощью навигатора я без труда нашел паб «Макдинтон». С парковкой было совсем плохо, но мне повезло: дважды объехав квартал, я нашел место в нескольких минутах ходьбы. Даже издали было видно, что заведение популярное. Снаружи курили группки людей, из дверей доносилась громкая музыка.

Внутри посетители стояли вплотную друг к другу, держа кто бутылку «Гиннеса», кто стакан ирландского виски или бокал с коктейлем. Паб был переполнен, и мне стоило большого труда не задеть никого, пока я протискивался. Несмотря на тесноту, людям приходилось кричать, чтобы услышать друг друга на фоне грохочущей музыки.

В конце концов я заметил Морган и ее подружек за столиком у дальней стенки. Вокруг них теснились несколько парней, лет этак двадцати или чуть постарше. Выглядели они как успешные профи, да и одеты были соответственно – в дизайнерские рубашки и джинсы известных брендов, на руке дорогие часы. Когда я подошел, то увидел, что они прикидывают, какая из девушек с кем уйдет. Я понимал, что они будут не в восторге от моего появления. Заметив меня еще издали, двое из них надулись, как петухи у нас на ферме.

Одна из подруг Морган проследила за их взглядами и увидела меня. Глаза ее расширились от удивления. Она наклонилась и стала что-то говорить Морган. Та сразу же обернулась и радостно заулыбалась. Затем вскочила и, резко работая локтями, устремилась ко мне. Этого было достаточно, чтобы вся группа смешалась и замолчала. Впрочем, мне было все равно – я видел только Морган. Куда делась растрепанная девчонка, с которой я общался на пляже; ее длинные волнистые волосы были модно уложены, аккуратный макияж подчеркивал красоту лица. Глаза были подведены, длинные ресницы накрашены; темно-красная помада делала губы еще более выразительными. Белый топ без рукавов сочетался с короткой черной юбкой и такими же черными замшевыми сапогами, поднимавшимися выше колен. Ее подруги выглядели не менее элегантными и ухоженными.

– Привет! – сказала мне Морган. Она почти кричала, но я все равно едва ее слышал. – Я не была уверена, что ты придешь. Ты давно здесь?

– Только приехал. А ты?

– Уже почти час. – Она положила руку мне на плечо, отчего по телу пробежала теплая волна. – Пойдем, я познакомлю тебя с подругами.

Вернувшись за столик, она представила меня Стейси, Холли и Марии. В ответ на мое приветствие я получил любопытные и изучающие взгляды, заставившие задуматься о том, что Морган обо мне рассказывала. Она же усадила меня рядом с собой, велев двум парням освободить место. Один из них стал очень громко – чтобы его все слышали – рассказывать, как в последнее его посещение «Макдинтона» возле бара случилась потасовка, и он был одним из тех, кто всех разнимал.

Я улыбнулся, подумав, что с таким же успехом он мог бы сказать: «Я же говорил, что я сильный и вообще герой». Но решил не комментировать. Девушек рассказ, похоже, тоже не впечатлил: они о чем-то переговаривались, наклонившись друг к другу и игнорируя рассказчика. В это время Морган поманила меня пальцем.

– Что ты делал после того, как ушел с пляжа? – крикнула она мне в ухо.

– Поужинал, принял душ. Написал песню. А потом приехал сюда.

Ее глаза загорелись.

– Ты написал песню?

– Скорее поработал над песней, которая давно засела у меня в голове. Вроде бы закончил, но надо будет чуть отшлифовать.

– Это нормально для тебя? Так быстро что-то сочинить?

– Иногда случается.

– Ты будешь играть ее на завтрашнем концерте?

– Она еще не совсем готова.

– Что вдохновило тебя? – спросила Морган.

Я улыбнулся.

– Трудно сказать. Разное неожиданное в жизни… Например, встреча с тобой.

– Встреча со мной? – удивилась она.

– Я сам не знаю, как рождается песня.

Она посмотрела мне в лицо.

– Я хочу ее услышать.

– Конечно. Просто дай мне знать когда.

– А если сейчас?

Настал мой черед удивляться.

– Сейчас? Ты хочешь уйти? А как же твои подруги?

Она повернулась и посмотрела в их сторону; девчонки были увлечены разговором, игнорируя парней, которые все еще боролись за их внимание. Повернувшись ко мне, Морган махнула рукой.

– С ними все будет в порядке. Как ты сюда добрался? На такси?

– На своем грузовике, – сказал я, отметив, как быстро Морган взяла ситуацию в свои руки.

– Тогда поехали. – Она встала, взяла свою сумочку и, наклонившись к подружкам, сказала: – Увидимся в отеле, хорошо? Мы собираемся исчезнуть.

Я наблюдал за реакцией: взгляды девушек удивленно заметались с Морган на меня и обратно. Один из парней недовольно скрестил руки.

– Вы уезжаете? – воскликнула Мария.

– Не уходи! – взмолилась Холли.

– Нет, так нельзя! – заявила Стейси.

По тому, какими взглядами они на меня смотрели, я догадался, что они обеспокоены тем, что Морган уходит с незнакомцем.

Морган это мало волновало – она уже обходила стол и с каждой по очереди прощалась.

– Я напишу вам, девочки, – сказала она. – Со мной все будет в порядке. А потом бросила мне: – Готов?

Вслед за девушкой я кое-как выбрался из бара. Как только мы вышли на улицу, шум стих, но у меня в ушах продолжало звенеть.

– Где твой грузовичок?

– Сразу за углом.

Пройдя несколько шагов, она бросила на меня косой взгляд.

– Мои друзья думают, что я сумасшедшая, раз так поступаю.

– Да, я заметил.

– Но я уже устала от этого места. Там было слишком шумно, а те парни за столиком чересчур навязчивые.

– Даже если так, ты думаешь, уйти со мной было нормально?

– А почему бы и нет?

– Ты же меня совсем не знаешь.

Не сбавляя шага, она перекинула прядь волос через плечо.

– Ты фермер из Северной Каролины. Выращиваешь табак, помидоры, разводишь экологически чистые яйца от кур, живущих без клеток, а в свободное время пишешь музыку. Ты здесь пробудешь еще полторы недели и завтра будешь выступать у «Бобби Ти», так что почти все знают, где тебя найти, если ты сделаешь что-нибудь неподобающее. И, кроме того, у меня в сумке лежит газовый баллончик.

И затем продолжила:

– Ты прав, девушке нужно быть осторожной. Но я выросла в Чикаго, помнишь? Мои родители заставили меня пообещать быть начеку, когда я выхожу на улицу ночью.

– Твои родители, похоже, очень умные люди.

– Так и есть, – согласилась она.

К тому времени мы уже добрались до машины, и про себя я порадовался, что перед поездкой протер пыльные сиденья. Содержать грузовик в чистоте, работая на ферме, просто невозможно.

Морган осмотрела салон.

– Ты взял с собой гитару? Как будто знал, что я попрошу?

– Возможно, и так, – сказал я. – Куда поедем?

– Давай вернемся к «Дон Сезару». Мы сможем устроиться на пляже за отелем – там, где мы с тобой недавно сидели.

– Отлично.

Когда я выехал на дорогу, то заметил, что она набирает эсэмэс.

– Сообщаешь своим друзьям, куда мы едем?

– Конечно. Еще и номер твоей машины отправила, – парировала она. – Я сфотографировала его перед тем, как сесть в кабину. – Она убрала телефон в сумочку. – Кстати, после сегодняшнего разговора я набрала в «Гугле» «сортовые помидоры». Я и не знала, что их столько разных. Как ты решаешь, какие из них нужно выращивать?

– Изучаю, как и все остальное. В Роли есть человек, который является экспертом мирового уровня по сортовым помидорам, мы ездили к нему, чтобы выяснить, какие сорта лучше всего растут в нашей местности и какие они на вкус. Потом пообщались с другими фермерами, которые выращивают помидоры, чтобы узнать все тонкости, а затем провели встречи с потенциальными покупателями из супермаркетов и отелей, с шеф-поварами. Начали мы с трех сортов, а потом добавили еще два.

– Говоря «мы», ты подразумеваешь себя и своих родителей или своего брата?

– Мою тетю, – ответил я. Даже не знаю почему, но я решил ей все рассказать. – Она мне заменила мать. Моя мама умерла, когда я был маленький, и я никогда не знал своего отца, поэтому тетя и дядя воспитывали нас с сестрой. Потом мой дядя тоже умер.

– Боже мой! – воскликнула потрясенная Морган – Это ужасно!

– Да, было тяжело, – признался я. – Теперь мы вместе с тетей занимаемся фермой. У нас, правда, есть управляющий и много работников.

– А где живет твоя сестра?

– С нами на ферме. Мы сейчас оба живем в доме, где выросли. Она художница.

Я рассказал Морган о копиях ламп «Тиффани» и достал из-под солнцезащитного козырька машины фотографию Пейдж с одной из ее ламп в руках. Когда я передавал снимок Морган, наши пальцы соприкоснулись.

– Ух ты! Какая прелесть! – Она внимательно изучила фотографию. – У тебя и сестра красивая.

– Ее лампы так просто не купишь, – продолжил я с оттенком гордости. – Ведь на изготовление каждой уходит много времени.

– Она старше тебя или моложе?

– На шесть лет старше. Ей тридцать один год.

– Она выглядит моложе.

– Мне тоже так кажется. Но теперь твой черед. Расскажи про себя.

– А что бы ты хотел узнать?

Я пожал плечами.

– Да все. Про твое детство, твоих родителей. Есть ли у тебя братья или сестры. Каково это – вырасти в Чикаго, учитывая то, что у тебя в сумке лежит газовый баллончик.

Морган расхохоталась.