– Да, – отвечает сам Виктор, который вошел в кабинет. – Когда я пробивал связи с румынами, один из них сказал, что не ожидал от нас торговли девушками. Ну и типа все побережье радо такой новости. Особенно турки.

– Чего бля?

– Вот и я слегка охуел. Они по морю отправляют им и туркам шлюх и не только. Я так понял, там разный «товар».

– Сука, – стучу кулаком по столу, а ощущение что мне по голове кто-то ебанул.

Тру виски, пытаюсь соображать. Так еще перед глазами внезапно всплывает эта малолетка с какого-то фига.

Температура не иначе. Явно под сорок.

– Ян?

– Что?

– Ты как?

– Я думаю.

– А какая нам разница? – спрашивает Юрий. – Не мы же торгуем и ладно.

– Нет, Юра. Если те, кто сидит у власти, и я говорю не о гребаном губернаторе или сошке депутате, а те, кто выше. Так вот, если они возьмутся за это дерьмо, полетят головы. Пока мы держим своего рода равновесие, мы просто плохие парни, но вполне безвредные для государства. В противном случае, суши свои яйца.

– Обычно сушат сухари.

– А тебе лучше просушить яйца.

– Так, короче я твою задачу выполню, – встает Юрий, не умеющий и пары минут высидеть на месте. – В субботу бой будет, приходите.

– Иди.

Мы с Виктором остаемся вдвоем и молчим.

– У меня был разговор с Бруно.

– И?

– Он приглашает нас с Карой и тебя, разумеется, на свадьбу сына Фабиано в начале июня. А в августе на свадьбу дочери.

– Ей же семнадцать.

– В июле будет восемнадцать. Твой любимый возраст, – поднимаю на него глаза.

– С хуя ли?

– Очевидно, что ты имеешь слабость к девушкам с этими двумя заветными цифрами.

– Не еби мне мозг, Виктор.

– Оставлю это для нее.

– О, началось. Думаешь, что я прищемил свои яйца в вагине этой девчонки, как ты у Кары? Ни хуя подобного. Не сравнивай. Мне малолетки не нужны.

– Ну, ты сам говорил, что можно просто трахать…

– Блядь, тебе заняться нечем?

– Я просто рад, что ты следуешь своим советам. Похвально.

– А давай, ты не будешь лезть в мои трусы.

– Трусы? Мне казалось, ты говорил о том, что тебя это не волнует.

– Я не собираюсь трахать эту… – хотел выразиться пожестче, но почему-то язык не повернулся, и я не знаю почему.

Виктор, явно насладившийся ситуацией, наконец решил отвалить.

– Ладно. Если мы закончили, я тоже поеду в офис. Дел накопилось много.

– Как наши дела?

– В порядке.

– Ясно. Можешь идти.

Как только за ним закрывается дверь, я откидываюсь на спинку своего кресла и закрываю глаза.

Почти проваливаюсь в сон, как перед глазами эти недосиськи.

– Этого мне еще не хватало, блядь.

Высиживаю еще несколько часов. И поняв, что от меня тут мало толку еду домой.

По пути наверх не встречаю никого. Поэтому быстро раздеваюсь и падаю в кровать.

Во сне будто в бреду снится такое дерьмо, что хочется проснуться. Но когда я просыпаюсь, передо мной каждый раз лицо из проклятого сна. И она смотрит на меня… Смотрит и раздражает, облегчая состояние, снимая его каким-то образом.

Глава 11

Аня

Когда я услышала тяжелые шаги из коридора, в котором вытирала пыль и выглянула из тени, было ясно, что он либо не в настроении, либо… ему плохо.

Схватила свою тряпку и тихонько побрела за Яном. Выждав пару минут за дверью, которой он довольно громко стукнул, закрывая я вошла и увидела, что он в кровати, накрылся одеялом. Спит.

– Неужели было так сложно оставаться в кровати? Герой, – бормочу, подходя ближе.

Стоит коснуться лба, я цокаю.

Быстренько оповестив. Глашу о том, что я буду наверху, она лишь отмахнулась от меня, чтобы не мешала.

Доктор дал еще пару таблеток для мужчины, и я пошла в бой.

Конечно же, этим могли заниматься другие. Тут целая больница внизу. Но мне хотелось взять все дело на себя. Почему я вообще обязана быть здравомыслящей. Тем более, помогу Яну, он поймет, что я свой человек и с бизнесом Стаса будет проще. Хотя подспудно я, разумеется, была согласна с Глашей, все это бред. Однако я тут. Меня не выгнали. У меня есть надежда.

Час примочек, скрытых разглядываний его «поближе». Несколько нелицеприятных слов, произнесенных мужчиной со стоном в окончательном бреду, и я ощутила, что ему вроде бы становилось легче.

На часах было уже половина девятого. У меня не так много времени, и я поеду домой.

– Ян, – трясу его за плечо.

Он снова полураздетый. И такой огромный. Я даже не могу обхватить часть его предплечья.

– Ян, – толкаю на этот раз ближе к грудной мышце.

«Ух, твердая».

– М? – откликается неожиданно.

– Надо принять таблетку.

– Давай, – спокойно отвечает, не открывая глаз.

Я готовилась к битве, а тут… Отлично.

Кладу таблетку между его мягких, горячих губ, невольно проведя по ним пальцами и мы сталкиваемся взглядами.

Он молчит, зубами захватывая пилюлю, которая исчезает в глубине рта, и я подношу стакан с водой к его губам. Даже приподнимаю его голову одной рукой, пока он запивает лекарство.

Громкий. Очень громкий глоток воды. И при этом глаза в глаза. Не моргая ни разу. Гипнотически, властно и страстно.

Но как только я отнимаю стакан и ставлю обратно, снова посмотрев на мужчину, обнаруживаю его спящим.

Подушечки пальцев испытывают то самое ощущение от щетины и мягкости кожи, когда я коснулась его ненароком. Это было приятно… очень!

Мои глаза блуждают по открытой на обозрение груди. Мощной и широкой. Он безусловно красивый. И я узнала от жены Виктора – Кары, что Яну далеко не пятьдесят. Мне немного стыдно за такую ошибку в шестнадцать лет. Но все же тридцать шесть, это немало.

Хотя о чем это я, глупая? Он же просто мужчина. Пресыщенный, повидавший таких красоток, на которых я никогда не буду похожа. Даже вес набираю с трудом.

Посмотрев на часы, я вздыхаю и делаю попытку встать, но внезапно все переворачивается в моих глазах. На самом деле, переворачивают меня, и я оказываюсь прижатой к кровати мощным мужским телом.

Он запрокидывает на меня свою ногу, которую помещает между моих ног, а рукой, притягивает за талию ближе. Но вот что еще, его лицо зарывается в мои волосы, и я остаюсь совершенно неподвижной.

– Ян, – шепчу с долей шока и страха. – Проснитесь, вы меня случайно придавили.

Левая рука все еще может шевелиться, и потому я толкаю ею его плечо.

– Спи, блядь, – ворчит он мне прямо в ухо, голосом, который заставляет волосы встать дыбом и танцевать ламбаду на мурашках.

– Я не могу. Вы меня придавили. Мне домой надо.

Тишина.

– Ян… Ян…

Пять минут. Десять. Я уже даже не шепчу, а говорю в полный голос.

Чувствую, как вибрирует мой телефон, конечно же, в правом кармане.

– Черт возьми, – злюсь на себя и тянусь, чтобы вытащить его, но…

Прямо напротив. К моему бедру прикасается… э… о боже. Он прямо там в трусах. Вплотную, а мой телефон вибрирует уже по второму кругу.

– Какой ужас. Что мне делать?

Мне приходится вытянуть правую руку из-под его тела и все же касаясь тыльной стороной ладони, залезть в карман. Делая в трусах Мора омлет, я вытаскиваю телефон и вижу на нем два пропущенных от мамы.

Пишу ей сообщение, что родители «ребенка» попросили остаться и заплатят мне вдвойне за ночь.

Она отвечает, что переживает, но успокаивается. Я надеюсь.

Лежать с горячими волосами, в которые он мне дышит постоянно, неудобно, поэтому я убираю волосы над головой, откидывая на подушку, и отворачиваюсь.

И что в итоге? Он подвигается и опускает губа на шею.

«Бог ты мой…»

Это щекотно. Борода же. Но до чего же приятно.

Делать нечего стало, уже через пятнадцать минут, поэтому я уснула.

Ближе к половине седьмого мой плен был снят.

Я ощутила, как мои легкие развернулись и кислород ворвался в мои вены.

Я была до ужаса потной, и первое, что я сделала, проверив температуру у мужчины, пошла в душ.

Закрыв изнутри дверь, я посмотрела на халат, висящий на вешалке еще со вчерашнего дня, и улыбнулась, голой не останусь, потому что моя одежда была просто насквозь мокрой.

Включив воду, я с блаженным стоном вошла под ее струи.

Это совершенное и ни с чем не сравнимое ощущение.

– Как же хорошо, – почти визжу от радости.

Высматриваю флакон геля для душа. Какой-то странный. На английском расписана этикетка. Явно дорогой. А по запаху парфюмированный.

Мочалкой я не решаю воспользоваться, поэтому намыливаю его по телу, восхищаясь мягкостью, образовавшейся пены.

– Класс, – улыбаюсь и тянусь снова включить воду.

– Ты че тут, блядь, делаешь? – басит позади меня мужской голос, и я в шоке поворачиваюсь медленно. Смотрю на Яна. А потом… громко кричу.

Мои руки прикрываюсь грудь и промежность. Затем я понимаю, что это все равно слишком откровенно, поэтому разворачиваюсь спиной и прикрываю обеими ладошками попу.

Бегло оборачиваюсь и вижу, как он сложа руки на груди глазеет.

Он глазеет.

– Вы еще тут? Я же сказала: «А-а-а-а», – даю ему понять, что мне не нравится, когда на меня пялятся, тем более мужчина.

Любой другой человек уже хотя бы отвернулся.

– А я сказал: «Хули ты тут забыла?».

– Я голая.

– Меня не впечатлили недосиськи, недожопа тоже. На вопрос отвечай.

– Да вы… Вы вообще? – мои бедные ладони пытаюсь прикрыть попу, но я просто не представляю, как это выглядит со стороны. Да и у меня шрам на спине.  Поэтому хватаю мочалку и притягиваю ее к лобку, а другой рукой прикрываю грудь. – Что значит… что значит «недосиськи» и «недожопа»?

– Это то, что у тебя спереди и сзади, – кивает на мое тело. – То, что ты пытаешься прикрыть… моей мочалкой.

– Выйдите отсюда. Мне нужно одеться.

– На вопрос ответь, – настаивает он.

– А, я поняла, – ехидно улыбаюсь ему.

– Конкретней выражайся. В твоей голове черная дыра, поэтому страшно подумать, что ты там решила.

– Вам нравится то, что вы видите. Вот и пялитесь на меня уже пять минут.

– Я стоял тут все время с момента, как ты открыла кран.

– Я же говорю. Я вам нравлюсь, Ян.

Он смотрит еще ровно секунду, а потом начинает громко смеяться.

Не очень приятно, но я уверена, что права.

– Не стесняйтесь. Я уже давно признала, что вы красивый. Это нормально.

– То что ты говоришь ненормально. А теперь одевайся и уходи, я ссать хочу.

И что? Он проходит к унитазу, а не выходит. Я за стеклянной перегородкой и просто поворачиваюсь по мере его передвижения.

– Хватит изображать статую. Ты не та, на которую хочется смотреть, поверь. Лупу с собой не захватил.

– Вы ведь в курсе, что придаете мне массу уверенности в себе своими словами?

– Ну, тут у кого и что болит. Есть люди, которые реагируют на правду именно так. Уверен, это лечится. Ты не затягивай. И выметайся уже отсюда.

– Дайте халат.

– Мой халат?

– Я не могу надеть одежду, в которой была вчера. Она вся мокрая.

– На хрена ты полезла купаться в одежде?

– Это душ из вашего пота на мне был всю ночь.

– Чего?

– Вы меня… Боже…

Я психую и бросаю мочалку. И тут понимаю, что на мне пена плотным слоем.

– Мне надо смыть пену. Иначе буду чесаться.

– Уверен, это не моя проблема.

И он отворачивается, и я слышу, как мочится в унитаз.

– Ладно.

Включаю воду и быстро смываю с себя пену, но он смывает в унитазе воду и на меня льется поток кипятка. Я снова кричу и отскакиваю назад. Пяткой задеваю порог душевой и падаю… в руки Яна.

– Валила бы ты из моего дома, Аня, – смотрит на мое лицо, держа в руках. Затем ставит на ноги, осматривает меня снова и выходит.

Оставив одну с колотящимся сердцем.

«Божечки…»

Глава 12

Выходила из своего убежища как партизан, но перед этим вытерлась насухо и надела его халат, туго завязав пояс вокруг талии аж два раза.