– У Тыковки в углу будет только пятачок, – говорит она, глядя на меня в зеркало заднего вида.

Поспешно приваливаюсь спиной к сиденью и закрываю руками меняющееся лицо. Вот дрянь! Она уже много лет не использовала на мне это заклинание, с тех пор как мама запретила использовать магию на сестрах.

– Немедленно сними заклинание! – рычу в ярости.

– Так тебе и надо!

Мероэ хихикает, не боясь гнева старшей сестры. Цирцея поворачивается, чтобы снять заклинание.

– У Тыковки в углу больше не будет пятачка.

Чувствуя облегчение за вновь обретенный нос, бросаю мрачные взгляды на сестер. Мне хватило всех этих «а у нас в семье есть магл», когда мы были маленькими! Им ведь даже не нужно формулировать заклинание, чтобы оно сработало, это всего лишь ребячество. Которое отлично на мне сработало. Помню, как не раз уединялась, с надеждой читая заклинания. Но ничего не происходило.

– Все боги – извращенцы. Это давно всем известно, – продолжает Цирцея. – Они эгоистичны, жестоки и мстительны. Сегодня мы будем принимать худшего из них, давайте не забывать об этом.

Мероэ кивает, но я все еще остаюсь в полном неведении.

– О ком ты?

«Жука» трясет, пока едем по ухабистой дороге через лес.

– О Зевсе, деспоте, превосходящем всех деспотов.

Распахиваю глаза. Не подводит ли меня слух? Я живу оторванной от дел общины, так как не могу вносить в нее вклад. Но знаю, что произносить это имя и связывать с предстоящим визитом – совсем не пустяковое дело.

– Зевс? Здесь? В Спрингфолле?

Сестры кивают.

– Сегодня вечером мы будем устанавливать условия союза, – говорит Цирцея так, будто я должна знать, о чем идет речь.

– Союза? Какого союза?

Мероэ настойчиво кладет руку на плечо Цирцеи. Похоже, она больше не в настроении шутить.

– Цици.

Старшая сестра вздыхает.

– Она рано или поздно все узнает.

– Узнаю что?

Начинаю волноваться. Чувствую, как вдруг что-то пошло не так. Цирцея стала слишком серьезной, а Мероэ – слишком встревоженной.

– Тыковка, не волнуйся, – успокаивает меня последняя. – Благодаря союзу наконец настанет мир между ведьмами и богами. За тем, что случится сегодня вечером, может последовать только что-то хорошее.

Киваю скорее машинально, чем убежденно. Мероэ никогда не давала повода сомневаться в ее словах, но недосказанность, особый визит, напряжение в машине… все наводит на мысль, что что-то произойдет и я окажусь потрясена. Я верю в добрые намерения сестер, они хотят предупредить как раз чтобы этого избежать.

Когда между нами устанавливается тяжелое молчание, впереди предстает Поляна. Она выглядит так, как я и представляла: в красных и золотых цветах. Деревья словно раздвинулись прямо посреди леса и образовали залитый светом круг, где растут кусты желтых хризантем и розовых камелий. Немного в стороне от центра расположен дом Цирцеи Великой и Медеи Юной, чья облицовка когда-то была малинового цвета, а теперь покрыта плющом, сиреневыми и белыми глициниями. Это райский природный уголок. Единственная часть, которую изменили ведьмы, – сад ароматических и лекарственных растений. Но все, кажется, растет не на своих местах, беспорядочным нагромождением запахов и цветов, которое каждый раз переносит меня в другое место.

Когда Цирцея заглушает двигатель, мама выходит из дома с широкой улыбкой. Едва успеваю поставить ногу на землю, как она обнимает меня.

– Моя Тыковка!

О, Геката, сестры и ее заразили! Тесса, моя мама, как обычно, устраивает привычный допрос, не дожидаясь ответов:

– Как дела? Хорошо питаешься? Как жизнь в кампосе?

– «Кампус», мама. Он называется «кампус».

Она звонко целует меня в щеку, отпускает и наколдовывает две бутылки имбирного пива. Внешне больше всего на нее похожа, пожалуй, Мероэ: у матери такие же каштановые волосы средней длины. Но у всех четверых одинаковый цвет глаз: голубовато-зеленый.

– Положи их в багажник вместе с вещами. Отложила для тебя, пока не закончились.

Еще до того, как соберусь это сделать, Цирцея их выхватывает и убирает. Мама ведет в дом. Они все еще слишком склонны к инфантилизации, считая меня маленькой. Поначалу это успокаивало, а затем начало надоедать. Считаю, что самостоятельная жизнь среди людей, чей образ жизни разделяю, заставила сильно повзрослеть. Сейчас я особенно дорожу независимостью.

Как только переступаем порог, нас захлестывает шум разрозненных разговоров. Вся община собралась в огромном вестибюле. Его стены заставлены терракотовыми статуэтками на подставках, изображающих прошлых проводниц Спрингфолла. С потолка свисают большие лампочки, а в двух боковых каминах зажжен огонь. Деревянные ступени ведут на верхние этажи и галерею, расположенную по периметру комнаты. Некоторые ведьмы уединились в ней для конфиденциальных разговоров. Остальные наслаждаются едой, разложенной на столах и тумбах. У всех в руках бокалы имбирного пива, но не сомневаюсь, что мы закончим вечер знаменитым домашним джином тети Зельды.

Центральным элементом зала является позолоченная бронзовая статуя богини-покровительницы Гекаты, стоящая на пьедестале у задней стены, окруженная подношениями из растений, вазами и пирогами. Бронзовый треножник, на котором ведьмы сжигают засушенные цветы, установлен у ее ног и выпускает струйку дыма. С высокой цилиндрической тиарой, украшающей голову, пеплумом^[2] в плотную складку, подпоясанным под грудью, и факелом в руке, Геката внушает непреклонную строгость.

– Тесса, Цирцея, Мероэ, вот вы где!

Проводницы направляются к нам. Кажется, они удивлены, увидев меня. Изумление на лице Цирцеи Великой быстро сменяется дружелюбной улыбкой. Ей, должно быть, за шестьдесят, и она является воплощением мудрости и защиты. Как и наша предшественница, которая превратила людей Одиссея в свиней, Цирцея Великая особенно сильна в трансмутации: искусстве превращения вещей и живых существ.

– Элла, ты тоже с нами, как чудесно, – говорит она ровным, но сочувственным тоном.

Она заправляет за ухо выбившуюся из пучка седую прядь, побрякивая золотыми элементами сережки. В ней доброжелательно все – от отношения до решений. Но она всегда казалась немного отрешенной. Тем более в черной водолазке c длинными рукавами, которая совсем не оставляет простора для фантазии. Успокаиваю себя тем, что по крайней мере не выгляжу неуместно в изумрудном джемпере и джинсах. Да и сестры, если на то пошло, тоже. Хотя у общины много традиций, восходящих к античности, с годами она адаптировалась к современной одежде.

Медея Юная, ее племянница, лет тридцати, улыбается более открыто. Длинные, волнистые черные волосы каскадом ниспадают на плечи и белую блузу с отложным воротничком. Как и наша вторая предшественница, Медея специализируется на искусстве зелий и знании растений. Она может сделать оружие неразрушимым, покрыв приготовленным раствором, или усыпить чудовище, окропив святой водой с ветки можжевельника.

Это еще круче, но все равно сложно!

– Элла, как проходит жизнь в кампосе?

– Правильно говорить «кампус», – тут же поправляет мать, выбивая почву у меня из-под ног.

– Думаю, Зельда будет рада помощи на кухне, – вставляет Цирцея Великая. – Элла, мы на тебя рассчитываем.

Она не могла придумать лучшей фразы, чтобы избавиться от меня. Киваю с улыбкой и ухожу. Они наверняка хотят поговорить об этом пресловутом «союзе». Не собираюсь жаловаться по этому поводу, мне всегда было комфортней с Зельдой в задней комнате, откуда доносятся аппетитные запахи ежевичного варенья, тыквенного и яблочного пирогов. Кухня загромождена банками, кастрюлями, сковородками и виноградными лозами. Маленькая дверь выходит прямо в садик и лес. Зельда стоит там, прислонившись к дверному косяку, с бокалом в руке.

– Элла! Наконец-то ты пришла!

– Привет, тетя Зельда.

Снимаю пальто, шарф и шапку, кладу на свободный стул и подхожу к ней. Я очень на нее похожа. У нее такие же длинные рыжие волосы и нотка оригинальности в поведении.

– Держи, тебе это точно понадобится. Моя последняя партия джина, – говорит она, наливая мне бокал.

Мы чокаемся, и я отпиваю напиток из двадцати пяти трав, который обжигает изнутри. Выражение моего лица вызывает у Зельды смех, но все равно продолжаю пить. Чувствую, что проведу вечер здесь. Тут намного спокойней и душевней, чем в огромном холле.

– Ну что, готова увидеть великого Зевса?

Почему бы не взглянуть на могущественного повелителя богов? Из чистого любопытства!

Глава 2

Уже час как стемнело. Я следую за тетей Зельдой с подносом в руках, лавируя среди ведьм общины, которые наконец-то собрались вместе. Зельда предлагает хрустящие розмариновые палочки, а я – различные травяные соусы, в которые их можно макать. Сколько себя помню, всегда прислуживала в этом доме. В детстве меня хвалили, а сейчас совершенно не замечают. Мечтаю найти работу в мире людей, только чтобы сказать матери: «К сожалению, я не смогу приехать в этом году на встречу, на носу суперважное мероприятие, к которому нужно готовиться. К тому же завтра рано утром вылетаю в Сан-Франциско. Может, получится в следующем году?»

– Правильно говорить «кампус»? Я думала, наша Элла учится на кампосе.

Звук моего имени отвлекает от мыслей. Должно быть, Зельда второй или третий раз поправляет одну из ведьм. Община живет в одном мире с людьми, но остается совершенно оторванной от человеческой реальности. Иногда кажется, что им не хватает интереса к окружающему миру. Они ведут так себя не из-за злого умысла или презрения, просто такое у них состояние души.

Зельда ведет меня обратно на кухню, чтобы пополнить подносы.

– «Кампос», – бормочет она, поджимая губы и качая головой. – Хорошо, что ты дала свой пароль от Lugh+, сериалы открыли для меня новые горизонты!

– Рада за тебя, – смеюсь вместе с ней и мысленно благодарю Мадлен с Рэйчел.

Зельда забирает поднос, чтобы разгрузить меня, и, напевая, наполняет его. Пользуюсь возможностью и выглядываю на улицу в поисках первых светлячков. Но вместо них замечаю мать, Мероэ и Цирцею Великую. Напряжение, витающее в воздухе, не ускользает от меня. То тут, то там я слышала обрывки разговоров о пресловутом союзе. Бросаю взгляд на Зельду, которая стоит ко мне спиной, все еще занятая едой, и незаметно выхожу из кухни. На цыпочках, изо всех сил стараясь избежать хруста сухих листьев под ногами, подкрадываюсь к трем фигурам, уединившимся под деревьями. Когда вижу очертания матери в сиянии луны, останавливаюсь и прислушиваюсь.

– Тесса, все будет хорошо, – говорит Цирцея Великая.

– Конечно, у нас все будет хорошо, но речь ведь идет о Мероэ!

– Мама, пожалуйста, – настаивает Мероэ, успокаивающе поглаживая по руке. – Я готова!

– Дорогая, мы ведь говорим о твоей жизни.

– Да, о «моей» жизни. И мой выбор – помочь общине.

Обеспокоенный и умоляющий тон матери поражает до глубины души. Меня охватывает дрожь, а пульс учащается. Что произойдет сегодня вечером? Из-за чего сестра вынуждена утешать маму? С момента разговора в машине у меня были основания для опасений, но теперь живот завязался узлом. О чем они говорят? Похоже, они собрались принести Мероэ в жертву.

– Тесса, мы рассчитываем на тебя, – напоминает Цирцея Великая.

Не успевает мама ответить, как раздается громовой раскат. Поднимаю глаза к небу, удивляясь неожиданности грозы, прежде чем слышу, как мама говорит:

– Зевс скоро прибудет, нам пора.