Или уже после – дверь гермозатвора была слегка приоткрыта, а наверху остался сидеть покойный капитан, защищавший проход сюда до последнего патрона. Не знаю, как уцелевшие участники экспедиции отыскали этот бункер, но окажись я на их месте – непременно оборудовал бы здесь убежище.

Ну, или хотя бы попытался.

– Посмотрим, что там внутри. – Я протянул цесаревичу свечку. – Но для начала туда еще нужно протиснуться.

Обычный человек вряд ли смог бы сдвинуть огромную дверь хотя бы на сантиметр. И даже моих сил оказалось маловато, но его высочество схватился за край свободной рукой, уперся ногой в стену – и металлическая громадина, противно визгнув заржавевшими петлями, поддалась.

Внутри бункер оказался не слишком просторным, но уж точно и не маленьким – коридоры расходились от шлюза сразу в три стороны. Один обвалился, второй, похоже, так и не смогли вскрыть, зато третий даже как-то обжили. Огонек свечи выхватил из темноты сначала какие-то ящики, а потом покрытый пылью фонарь с ручкой. То ли немецкий «Летучая мышь», то ли его близкий родственник.

Конечно, внутри все уже давным-давно высохло, но кто-то из вояк предусмотрительно оставил по соседству жестяную банку с остатками керосина. Вряд ли через два с лишним года он сгодился бы для техники, однако гореть наверняка еще мог.

– Это сделали не солдаты… – пробормотал цесаревич, разглядывая тоннель впереди. – Точно не они.

Не то чтобы бункер заполняли образцы высоких технологий, однако его содержимое вполне тянуло на сороковые годы двадцатого века. А может, и попозже – во всех известных мне мирах военные не спешили чинить то, что и так работает. При желании я наверняка смог бы отыскать здесь и оружие, и дизельный генератор, и радиостанцию, и какие-нибудь препараты, и чуть ли не проход в метрополитен – конечно же, если его вообще успели построить в этом Петербурге. Впрочем, пока нас с цесаревичем куда больше интересовало насущное: еда, вода, припасы и хоть какие-то следы экспедиции.

Которые мы отыскали за первым же поворотом тоннеля.

– Эти… эти люди умерли здесь? – Цесаревич осторожно поставил фонарь на очередной ящик. – Храни Господь их души.

– Ну… вряд ли их принесли сюда уже такими. – Я подошел чуть ближе. – Неудивительно, что они не смогли помочь тому, снаружи.

Три из восьми узких металлических коек до сих пор были заняты. У одной из высохших мумий отсутствовала левая рука, у второй из-под куцего шерстяного одеяла торчали обрубки ног, и только третий бедняга отправился на тот свет с полным набором конечностей.

Уцелевшие после «высадки» вояки обустроили в расширении тоннеля то ли лазарет, то ли казарму. Я почему-то сразу представил себе, как эти трое доживали свои дни здесь. Как слышали выстрелы и крики снаружи, за гермозатвором, но были не в силах помочь и просто ждали, когда героический штабс-капитан вернется… и не дождались. Раны, голод и жажда довершили то, что начали когти и зубы местной нечисти.

– Владимир Петрович! – позвал цесаревич. – Идите сюда. Кажется, я что-то нашел.

Чуть дальше у стены стояли несколько вытянутых деревянных ящиков. Три из четырех уже опустели, но на последнем висел ржавый замок. Я не стал тратить время на поиски ключа и просто оторвал дужку, чтобы поскорее добраться до содержимого.

– Винтовки! – Цесаревич легонько толкнул меня плечом. – Надеюсь, патроны еще остались.

Кем бы ни был командир вояк, свое дело он явно знал. И оружие, и боеприпасы хранили так, что они запросто пролежали бы не два года, а все пятьдесят. Я осторожно развернул промасленную тряпицу и достал «трехлинейку» – новенькую, будто только что с завода. Под ней нашлись наган, два «Смит-Вессона» и пара свертков с патронами. Не густо, но на коротенькую стычку с нечистью, пожалуй, все-таки хватит.

А на длинную не хватит уже нас.

С припасами дела обстояли несколько хуже. Судя по обилию пустых консервных банок в одном из ящиков, голодать раненым не приходилось… первое время. Может, в одном из соседних тоннелей остался еще целый склад провизии, однако в лазарете было шаром покати. Весь мой улов составила только пузатая стеклянная бутыль, запечатанная то ли сургучом, то ли воском.

– Лучше, чем ничего, – усмехнулся я, ковыряя пробку ножом. – По крайней мере, смерть от жажды нам в ближайшие сутки явно не грозит.

– Что там? – Цесаревич впился взглядом в драгоценный сосуд. – Вода?

– Лучше. – Я еще раз понюхал горлышко. – Воду через два года я бы пить не стал. А это, пожалуй, можно.

Сухое вино. Кисловатое, с легкой горчинкой и явно достаточно крепкое, чтобы не превратиться в яд и через пять лет. Даже удивительно, как до него не добрались наши молчаливые «соседи».

– За упокой. – Я отсалютовал бутылкой мертвецам на койках и отхлебнул. – Как положено – не чокаясь. Ваше высочество…

– Благодарю, Владимир Пе… Слушай, – Цесаревич осторожно перехватил скользкое стекло, – а может, перейдем на «ты»? Я даже представить не могу, что ждет нас завтра, а умирать со всеми этими титулами как-то не хочется.

Ничего себе. От поручика до личного друга самого наследника престола – и всего за какие-то полдня. Я определенно делал головокружительную карьеру. Так недалеко и до ордена… Жаль только, показать его тут будет некому.

Разве что упырям с лешими.

– Как пожелаете, ваше высо… Иван, – тут же поправился я. – И если уж мы теперь запанибрата – может, расскажешь, чего от тебя хотел Меншиков?

Глава 6

– Не имею не малейшего понятия. – Иван сердито поморщился и снова приложился к горлышку. – Как ты мог заметить, мы с его светлостью не были большими друзьями.

– Мог. И заметил, – усмехнулся я. – Разумеется, для него важен не столько ты сам, сколько твой титул. И Меншикову что-то нужно… Нужно настолько сильно, что он готов не только выпустить нечисть а самый центр города, но еще и рискнуть головой и попытаться похитить наследника престола.

– Так это он устроил на Лазаревском кладбище?! – Глаза Ивана полыхнули в темноте колючими огоньками. – Черт бы побрал это сборище старых… Так и знал, что все это дело в конечном итоге окажется политическим!

– А что, кто-нибудь думал иначе?

– Многие. За последние годы в Петербурге погибло слишком много людей. Всех подряд, от простых работяг до сиятельных князей. В газетах такое не напишут, но счет тех, кого сожрала нечисть, уже давно перевалил… за тысячу. – Иван закончил фразу чуть тише, будто вдруг засомневался, не сболтнул ли лишнего. – Во всех этих делах не то, что полиция с жандармами, а сам черт ногу сломит.

– Не поминай, – поморщился я. – Только его нам тут не хватало.

Конечно, Рогатому сюда не пролезть. А вот какая-нибудь его уменьшенная версия может запросто. Да и от обычных упырей с лешими будет немало хлопот. И если кто-то из местной фауны услышит голоса из-под земли, наверняка тут же наведается в гости…

Я запоздало подумал, что так и не удосужился пройти тоннель до конца и проверить, не заканчивается ли он еще одним открытым гермозатвором. Или какой-нибудь вентиляционной шахтой… Или вообще выходом прямо в местный метрополитен, если его здесь уже успели построить.

Однако беседа выходила слишком уж занятной, чтобы бросать ее на полуслове.

– Так нам разбираться и не надо. – Я отобрал у Ивана бутылку с вином. – Кого там просто так лешие пожрали, а кого с чужого умысла – это дело десятое. Но если уж Меншикову сотоварищи зачем-то надо было протащить отсюда в твой… в наш мир целое полчище нечисти – это неспроста.

– Неспроста – это точно, – вздохнул Иван. – Но чего именно можно добиваться подобными бесчинствами?

– Чего угодно. – Я пожал плечами. – Терроризм в чистом виде. Угроза, и следом за ней – требования. Которые его светлость, впрочем, так и не удосужился озвучить. А вместо этого устроил налет на дворец Юсупова.

– Я не был близко знаком с Меншиковым, однако у него репутация человека чести… была. – Иван нервно ухмыльнулся и протянул руку к бутылке. – Поэтому я до сих пор не могу поверить, что он оказался способен на такую немыслимую подлость.

– Мы все видели своими глазами, – вздохнул я. – На что это, по-твоему, похоже?

Его высочество ответил не сразу. Молчал почти минуту, и в бункере стало так тихо, что казалось, еще немного, и я услышу, как где-то в венценосной голове с тихими щелчками становятся на свое место кусочки мозаики. У Ивана, вероятно, еще не было своей полноценной теории, но мои подсказки упали на благодатную почву, и стремительно давали всходы.

– На измену, вот на что! Отец предупреждал, что старик может быть опасен, но, похоже, и сам не думал… Господи, это же сущая нелепица! – Иван зажмурился и тряхнул головой. – Их просто казнят или убьют, вот и все – никаких переговоров не будет. Никаких обсуждений, никаких уступок!

– Замечательно… никаких переговоров, – терпеливо повторил я. – Переговоров о чем? Каких уступок ждет Меншиков?

– Нет, я решительно отказываюсь в это верить! Но если он действительно… – Иван вытер рукавом выступивший на лбу пот и продолжил уже чуть тише: – Несколько лет назад – сразу после войны – у отца с его светлостью состоялась весьма неприятная беседа.

– О чем же?

– Не уверен, что мне следует это рассказывать. Даже такому человеку, как ты… Впрочем, какая разница? – Иван улыбнулся и в очередной раз приложился к бутылке и отдал мне. – Если мы здесь умрем, ты все равно заберешь тайну с собой в могилу.

– Я весь внимание, ваше высочество. И, пожалуй, хватит с нас на сегодня. – Я заткнул горлышко пробкой. – С нормальной водой здесь наверняка не густо, а больше пить нечего.

Судя по кислой физиономии, Иван с радостью сделал бы еще пару глотков, но спорить все-таки не стал. То ли уже утолил жажду, то ли запоздало сообразил, что после всех наших приключений хмель непременно развяжет язык сверх всякой меры.

А наследнику короны не положено болтать лишнего.

– Пять лет назад, в девятьсот четвертом, мы могли проиграть войну, – негромко продолжил он. – Об этом не принято говорить и уж тем более никогда не напишут в учебниках по истории, однако так оно и есть: когда армия генерала Куроки высадилась на побережье, расклад был не в нашу пользу. Переброска войск на Дальний Восток только началась, и японцы заняли почти всю Корею и сразу же двинулись в Маньчжурию.

– Помню! – буркнул я и тут же поправился: – То есть знаю. Начало войны сложилось для нас не лучшим образом.

– А продолжение могло стать и того хуже. – Цесаревич недовольно поморщился. – Наших солдат было чуть ли не втрое меньше, а перевозка людей из центральной части страны требовала времени, которого уже почти не осталось.

– И тогда твой… его величество император обратился за помощью к старым родам? – догадался я. – Чтобы Владеющие первыми отправились на фронт и выступили против японцев?

Если уж царь Александр потерял двух сыновей, столичной знати наверняка тоже пришлось не сладко, однако решение напрашивалось само собой. Не то чтобы Талант до сих пор оставался абсолютным оружием: гаубицы, броненосные корабли, дирижабли и прочие военные игрушки начала двадцатого века изрядно увеличивали шансы простых смертных в схватке против Владеющих, создавая что-то похожее на паритет сил. Однако появление на поле боя кого-то вроде титана в ледяных доспехах изрядно меняло любой, даже самый очевидный расклад. Юсупов вряд ли смог бы выдержать больше пары снарядов, но попасть из пушки по движущейся мишени не так уж просто – даже если эта самая мишень высотой в три с лишним метра. Пулеметные очереди кое-как вскрывали броню, а вот винтовки с ней уже наверняка не справлялись. Один князь стоил сотни японцев с их «Арисаками», а отряд сильных и опытных Владеющих вполне мог обратить в бегство хоть целую армию.

Но какой ценой?