Еще через полчаса езды мы поравнялись с передовой частью войска, где, выделяясь на фоне рядовых войск, шли знаменосцы, музыканты, имперские гвардейцы – и, конечно же, сам князь Гордан. Нам пришлось свернуть с дороги и гнать наших измученных лошадей по размякшей земле, чтобы миновать длинный хвост спешившихся рыцарей и солдат. Я дивилась тому, что все пехотинцы облачены в одинаковые добротные доспехи – в кольчуги, поверх которых были наброшены яркие красно-желто-голубые сюрко, и в шлемы с полями. У рыцарей, которые составляли лишь малую часть войска, имелись свои доспехи – латные, у кого-то дорогие, у кого-то не очень, – но в походе они их не надевали, поскольку не хотели умереть от усталости и замучить своих лошадей.

Князь Гордан был рыжеволосым и рыжебородым, как и все члены династии Хаугенатов. Сейчас его шевелюру венчал открытый шлем с плоским верхом и короной, а борода была коротко острижена. Одет он был в хауберк и дорогой на вид сюрко, поделенный на четыре цветных поля, на фоне которых красовался символ Империи – великолепный черный Аутун, стоящий на задних лапах. Лицом князь был красив, и, когда мы приблизились, его приятные черты озаряла улыбка – он смеялся над шуткой одного из своих слуг.

– Ваше высочество, – окликнул его сэр Конрад, чем привлек внимание князя и всех воинов, что его окружали.

Князь Гордан несколько мгновений щурился, разглядывая Вонвальта, а я, сэр Радомир и Брессинджер тем временем почтительно раскланивались. Наконец его лицо вновь расплылось в широкой улыбке.

– Да неужели это… Конрад, верно? Клянусь Немой!

– Он самый, ваше высочество, – ответил Вонвальт и поднес руку ко лбу. Он сделал это из уважения, а не потому, что того требовал этикет – все-таки в имперской иерархии Правосудия стояли выше даже третьего сына Императора. Несмотря на то что я уже много лет путешествовала с Вонвальтом и успела познакомиться с каждой стороной его деятельности, я все еще легко забывала, какой огромной властью он обладал.

– Пропади моя вера, сколько же лет мы не виделись? Три, четыре года? Когда вы в последний раз были в Сове?

– Примерно столько лет и не был, – ответил Вонвальт и кивнул в сторону столицы. – Я как раз направляюсь туда.

– Давно пора, – заметил князь Гордан. Его тон стал серьезным, но лицо сохранило непринужденный вид. С тех пор я встречала немало высокопоставленных дворян Империи, трудилась с ними бок о бок и уже почти забыла то благоговение и страх, что испытала в присутствии князя. Помню, у меня тогда перехватило дыхание, ведь всего в десяти ярдах от меня, окруженный пышными символами имперской власти и целым легионом солдат, ехал один из трех князей Империи.

– Вы идете осаждать Кругокаменск?

– Да, – любезно ответил князь Гордан. – Похоже, барон Наумов желает покончить с собой и выбрал для этого поразительно долгий и дорогой способ. – Окружавшие князя лорды и вассалы засмеялись, кто-то искренне, а кто-то нет.

– А затем вы двинетесь на Моргард?

– Верно. Вам многое известно.

– Ваше высочество, ведь это я раскрыл предательство, – заметил Вонвальт, – и отправил вести его величеству.

– А! – воскликнул князь Гордан. – Отец говорил, что о восстании, которое назрело в хаунерских землях, его предупредил Правосудие, но он не упоминал вас по имени. Вы заслужили его благосклонность, сэр Конрад; советую поскорее извлечь из нее выгоду, ибо она всегда так мимолетна!

Снова громогласный хохот. Мне подумалось, что служить князю, наверное, очень утомительно.

– Я собираюсь как можно скорее явиться к вашему отцу.

– Вот и молодец, – ответил князь. – Впрочем, быть может, вы желаете присоединиться ко мне? Вы слывете опытным фехтовальщиком, и я всегда рад мудрому совету.

Вонвальт почтительно поклонился.

– Если бы я только мог, ваше высочество. Увы, мне говорили, что в Ордене сейчас неспокойно… да и я уже не молод.

Князь Гордан окинул его оценивающим взглядом.

– Да уж, – заметил он. – Вы и правда как будто позеленели. Съели что-нибудь дурное?

– Я не знаю, что со мной, ваше высочество… знаю лишь, что это не заразно.

Последние слова он прибавил, чтобы успокоить князя и его свиту – все-таки ни один противник не умел косить армии так, как это делала свирепая оспа.

– Что ж, тогда обратитесь к Императорской Врачевательнице, сэр. Хотя помочь она вам вряд ли сумеет… разве что выпустит половину крови и заставит хорошенько напиться мочи.

Вонвальт снова поклонился.

– Благодарю, ваше высочество. Если позволите спросить: что вы намереваетесь делать дальше? Доходили ли до вас новые вести о восстании? Вестенхольц повешен, но ведь Наумов мог привлечь под свои знамена других лордов.

Князь Гордан пожал плечами. В тот момент я поняла, что он за человек – простой, способный командовать в бою легионом, но не привыкший задавать слишком много вопросов или пытаться детально разобраться в происходящем. Мне подумалось, что ему больше нравится охотиться и кутить в тесном кругу друзей, а не тянуть день ото дня лямку правителя.

– Порой я забываю, что вы, Правосудия, законники до мозга костей. Вечно пристаете со своими вопросами! Мне не известны подробности того, куда движутся и что замышляют предатели, сэр; я знаю лишь то, что должен прикончить их и отнять их земли. – Он пренебрежительно махнул рукой, и в тот миг я впервые увидела среди его слуг признаки недовольства – они переглянулись между собой, кое-кто приподнял бровь. – Поговорите лучше с моим отцом; боюсь, я не столь прозорлив, как он.

– Я уверен, что это не так, – произнес Вонвальт.

Князь Гордан усмехнулся:

– Что ж, я не стану более вас задерживать, Правосудие, – сказал он. – Кланяйтесь от меня моему отцу. Думаю, я вернусь в столицу через год, не раньше.

– Обязательно, ваше высочество, – ответил Вонвальт и снова поднес руку ко лбу. Князь в ответ коснулся края своего шлема, после чего мы вернулись на Баденский тракт и помчались вперед, чтобы оторваться от Шестнадцатого Легиона, который продолжил неумолимо маршировать вперед.

– Что ж, вот и конец нашей спешке, – сказал Вонвальт, когда мы решили пощадить лошадей и замедлились.

– О чем это вы? – спросил сэр Радомир.

Вонвальт указал назад, на дорогу.

– Целый легион движется в Северную Марку Хаунерсхайма, чтобы восстановить там порядок и подавить остатки мятежа Наумова и Вестенхольца. – Я сразу же заметила, как сильно подействовали на Вонвальта хорошие вести. Он успокоился, расслабился и как будто сразу пошел на поправку. Тогда я подумала, что его здоровье просто подкосили все те невероятные испытания, которые ему пришлось пережить.

– Странно, что их смогли туда отправить, – пробормотал Брессинджер.

Вонвальт покачал головой и похлопал Винченто сбоку по шее.

– Хаунерсхайм – опора Империи. Если бы речь шла о любой другой провинции, я бы тоже удивился. – Он сделал глубокий вдох, чтобы взбодриться. – Нам еще многое предстоит сделать, но хотя бы о восстании мы можем больше не беспокоиться. Именно на такие решительные действия я и надеялся.

Внезапный оптимизм Вонвальта оказался заразителен. Я помню, что тоже позволила себе немного порадоваться, оглядываясь назад на пятитысячное войско, которое состояло из ветеранов Рейхскрига, облаченных в дорогое оружие и доспехи, да еще и возглавляемых сыном Императора. В конце концов, по всей Империи было разбросано около пятидесяти таких легионов, которые находились в разной степени готовности. Разве могли млианары, Клавер или храмовники что-то противопоставить такой мощи?

Но на деле мы – да и почти весь остальной мир – видели князя Гордана и Шестнадцатый Легион в последний раз. Через несколько коротких месяцев им было суждено исчезнуть в лесах Хаунерсхайма и пропасть с лица земли.

Но я не стану забегать так сильно вперед.

II
Магистр Ордена

«Сова – чудо и услада глаз, нет равной ей во всем известном мире».

ЛОРД-ПРЕФЕКТ АНСГАР РЕЙНОЛЬД

Сова.

Чтобы описать ее, я могу настрочить несколько толстых фолиантов, но и этого будет недостаточно. Я видела гобелены, мозаики и фрески знаменитых художников, слышала сотни… нет, тысячи историй и песен о Сове, одну за другой читала книги об ее истории, архитектуре, культуре…

Но ничто не сравнится с тем, чтобы увидеть столицу своими глазами. Летним днем почувствовать под ногами горячие булыжники ее мостовых; очутиться среди граждан Империи – людей самых разных рас и убеждений, которым не приходится сносить здесь притеснения и оскорбления; услышать оглушительный рев толпы на арене; вытянуть шею, чтобы увидеть верхушки шпилей огромных храмов и дворцов, которые словно сами тянутся к солнцу, подобно деревьям в лесу.

Я помню, как впервые подъезжала к столице по Баденскому тракту, как бескрайние сосновые леса Гулича уступили место травянистым Эбеновым равнинам и как меня внезапно охватил безграничный трепет. Мы остановились на краю обрыва в десяти милях от города, и даже с такого расстояния у меня захватило дух от его размаха и масштаба. Разве мог кто-то всерьез угрожать столь могущественной твердыне? В Долине Гейл пятьсот воинов Вестенхольца казались огромной, страшной, неудержимой силой, которой город не мог ничего противопоставить. Чтобы захватить Сову, понадобилась бы рать в тысячу раз больше.

– Вот она, – произнес Вонвальт. Сэр Конрад много раз бывал в Сове и даже владел особняком на Вершине Префектов, но даже он не мог скрыть своего восхищения.

Вокруг нас простирались холмистые золотисто-зеленые Эбеновые равнины, обширные луга которых были прочерчены полудюжиной трактов и широкой, серебрящейся на солнце рекой Саубер. Между дорогами пролегали вспаханные угодья и дома, которые расползлись вокруг стен города, как огромная дымящаяся кожная сыпь. Несмотря на темные завесы дождя, местами омывавшие равнины, повсюду кипела жизнь: на кораблях, что десятками выстроились у причалов Саубер; в полях, где трудились крестьяне; на дорогах, где шли толпы людей… Я попыталась представить, сколько же еды должен ежедневно ввозить такой город, и не смогла.

Столица возвышалась над округой подобно пчелиному улью, в сердце которого стояли самые высокие здания известного мира. Шпили храмов и дворцов, вздымавшиеся из далекого центра города, казались… невероятно огромными. Самой высокой в Империи считалась башня Святого Велуриана, которая примыкала к храму Савара, Бога-Отца, и я видела ее на западном краю центра, где она возносилась ввысь на целую тысячу футов. К востоку, в миле от нее, стоял Императорский дворец – крепость в виде пирамиды из черного мрамора, облепленная башенками и скульптурами. Самая высокая точка дворца поднималась лишь на три четверти высоты башни Святого Велуриана. И то были лишь два колосса из многих; остальные громоздились вокруг, похожие на монументальные надгробия, посвященные князьям вселенной.

– Кровь Немы, – выдохнул сэр Радомир. Как и я, он никогда прежде не видел Сову. – Вот уж не думал, что когда-нибудь приеду сюда. – Он отпил вина. – Я и не знал, что людские руки могут творить такие чудеса.

– Больше не могут, – загадочно ответил Вонвальт. Я смутно припомнила, что он как-то рассказывал о древних чарах, благодаря которым само скалистое основание земли, лежащее под почвой, стало фундаментом для этих огромных сооружений – а возводились они еще в те времена, когда магия была распространена гораздо больше. Однако подробно мы об этом никогда не говорили. – В Библиотеке Закона, конечно, остались кое-какие тексты. Но знания и мастерство уже давно утеряны.

Сидя верхом на лошадях, мы еще немного полюбовались видом, после чего Вонвальт наконец сказал:

– Пора ехать. Нас ждут тяжелые дела.

* * *

Сову окружала стена длиной в двадцать миль и высотой не менее пятидесяти футов^[1], а попасть в город можно было с четырех сторон – через ворота, выходившие на каждую сторону света. Баденский тракт вел в столицу с севера и упирался в самое большое и внушительное из ее укреплений: во врата Волка.