– Ты как, вообще? Маша сказала, что все должно быстро зажить. Завтра к утру будешь как новенький…

Очаровательная женщина. Заботливая… Сначала чуть язык не откусила. Потом заставила тыкать в него уколы, чем-то пшикать и поливать… А теперь обещает, что скоро все будет прекрасно…

– Алло, гараж! – Перед моим носом кто-то пощелкал пальцами… – Ты в себе, Макс? Соображаешь хоть что-нибудь?

– Мам… Все-таки, он зомби… Смотри – глаза закатываются…

Я забыл. Совсем забыл сказать «зубнюку», что у меня реакция неадекватная на анестезию… Сознание не теряю, но какое-то время хожу, как будто в тумане. Пьянею, короче, от любых подобных средств!

– Вижу… Черт. И как его теперь одного оставить?

– Мам, ты что, с ума сошла? Это же папа! Как оставить? Разве так можно?

Чуть слезы на глаза не навернулись. Обнять захотелось девчушку. Прижать к себе. И поплакать немного – из благодарности!

Мда… Реально. Это меня повело от лидокаина, или как эта хрень называется…

– Дочь, ты что, собралась его к нам поселить? – Голос Фаины стал строже и холоднее. А беспокойство в нем усилилось…

Надо было что-то ей возразить. Что-то сказать на тему, что мне ее покои и нафиг не уперлись, и жить у них я вовсе не собирался!

Но вместо внятных слов смог только что-то промычать. И пустить слюнки. Дочь Агата заботливо их протерла салфеткой. Ну, и подумаешь, что этой же салфеткой она только что смахивала пыль с кроссовок… Обо мне давно так никто не заботился. Наверное, только мама – в детском саду…

– Ты машину вести не сможешь, как я понимаю, да? – Фаина заставила встать с дивана, на котором я так удачно и тепло пристроился, потянула к выходу из клиники.

– У… у…

Ну, допустим, смог донести свое отрицание. Фаина, кажется, поняла…

– Ключи давай.

– А?!

Похмелье начало отпускать.

Головой и качал, и мотал, и всячески отрицал…

Но руку с ключами протянул. Эта женщина умела уговаривать. Или мне вот так припёрло согласиться, и это не могло не радовать?

– Отлично.

– Ой, мамулечка, ты опять нас покатаешь, да? Круто, круто, круто! Мне нравится, когда ты гоняешь!

Твою мать!

Это на что я только что подписался?

Отдал ключи от своей тачки, в которую не всякому даже сесть разрешал? Какой-то малознакомой ЖЕНЩИНЕ?!

Ага.

Агата не ошиблась: я точно становлюсь зомби.

– Агата, ты помнишь, да? Нужно пристегнуться. И глаза закрой, на всякий случай. И уши.

– Ну, маааам… Так же не интересно совсем! Я хочу насладиться путешествием!

– Дочь, ты снова запомнишь всякие слова неправильные. А я не хочу их из тебя выводить полгода, как в прошлый раз!

– Ты хоть водить умеешь? – Чето вдруг осенило. Внезапно.

Похоже, ощущение себя на пассажирском кресле очень сильно отрезвляло…

– Умею. Права в наличии. Только практики маловато. Так что тоже – давай, пристегивайся. И глазки прикрой. И … рот держи закрытым. А то язык твой опять пострадает!

– У-у! – Я должен! Должен был видеть!

Если мы будем влетать с ней в столб, в стену, если будем падать в кювет – я хотел наблюдать это. И запомнить последние свои минуты перед смертью!

– Что «у-у»? Боишься, что ли?

Фаина презрительно дернула бровью… И губы скривила…

– Ага.

Вот это у меня отлично вышло. Еще головой кивнул.

И даже нисколько не стыдно было признаваться, что мне по-настоящему страшно! За себя или за тачку – не разобрался.

– Дурак совсем? У меня дочь сидит на заднем сиденье. Я с ней никогда не лихачу!

– Ааааа…

– И вообще, лучше помолчи. Раздражаешь, когда мычишь. – Она уверенно дернула рукоять передачи, утопила в пол педаль…

Машина дернулась, как резвый конь, и заглохла.

– Че творишь?

– Блин. У тебя автомат, да ? А я ищу сцепление…

Нужно было нанять специального человека для переговоров. Не жалеть ни времени, ни денег.

Пускай бы он за отдельную плату приобретал себе седые волосы и тратил километры нервов!

Лично я конкретно постарел за этот день. И помирать в ближайшие сутки совсем не хотелось

Зато очнулся. И протрезвел!

– Выходи.

– Что ты опять мычишь там, теленочек?

– Мама! Ты же сама говорила мне: нельзя людей называть животными. Зачем ты папу обзываешь?

Нет. Однозначно. Я начинал обожать и очень любить эту девочку! Несмотря на ее маму со странностями..

– Не рыпайся. Сиди на своем месте. Я сейчас освоюсь с машиной, и нормально домчим!

Оставалось только вцепиться зубами в кресло, выдохнуть, перекреститься… И ехать. И молиться. Несмотря на то, что я не знаю ни одной молитвы…

– Ты мне только знаки подсказывай, а то я уже успела забыть: давно права получала, не хватает практики…

– Ты права получала или купила, скажи на милость?

Когда она лихо парканулась, чуть не влетев прямо на крыльцо подъезда и распугав сидящих там кошек, я снова готов был перекреститься.

– О, смотри-ка ты! Речь вернулась к человеку! Отек, наверное, спал, да? Уже нормально начал говорить…

– Кто тебя учил так гонять, Фаина?

– Отец. Я с семи лет за рулем, так что – не бойся. Все пучком. Я точно знаю, что делаю.

– А кто твой отец, если не секрет?

– Наш дедушка был дальнобойщик! Он знаешь, на какой фуре гонял? Ого, такая огромная! Когда вырасту, тоже себе такую куплю и тебя покатаю, хочешь, папочка?

– Спасибо, Агата…Но лучше, наверное, начать с велика.

–Ага. Мама отнесла его в ремонт. Починят – буду снова ездить.

Почему-то не хотелось уточнять, что там с великом случилось…

– Папа, мы приехали. Пойдем, уже скоро спать пора!

– Агата, он не будет у нас ночевать. Не придумывай.

– А куда же он сейчас пойдет? Посмотри, уже поздно, мамочка. А на лицо посмотри – он ведь реально похож на зомби! Его люди будут пугаться! Ему никуда сейчас нельзя!

Фаина долго переводила взгляд: с меня на Агату и обратно. И так – много-много раз.

– Пойдем. Постелю тебе на кухне.

– Серьезно?

– Да. Переночуешь, придешь в себя – а там и обсудим наше дальнейшее будущее.

– Мам, ты не бойся. Он точно не сможет тебя больше целовать.

– Сегодня – точно. А завтра очухается и поедет к себе домой.

Агата примолкла. Она явно готовилась к новому бою, искала аргументы и сочиняла пакости… Но пока уступила матери.

Диванчик был твердым, коротким и узким.

Похоже, Фаина меня тут устроила неспроста: это была очередная пытка. Для надежности. Чтобы осознал: она сдаваться не будет, а мне проще быстрее свалить отсюда и больше не появляться.

«Как дела на семейном фронте?»

Галя почему-то тоже не спала.

«Отлично. Все идет как по маслу»

«Супер. Держу за тебя кулачки»

Спасибо, Галюня! Вот только ее поддержки мне и не хватало сегодня!

– Ты что здесь забыл? – Фаина лежала в спальне. Такая уютная в пижаме, такая теплая… Непохожая на себя – дневную…

– Пришел разговаривать. И… это, подвинься. На том диванчике спать невозможно. И бесчеловечно укладывать там человека.

– Ты что, охренел? – Она ругалась шепотом и строила страшные рожицы…

Но кто испугается гримас? После того, что я сегодня пережил?!

Приподнял одеяло, нырнул под него и с наслаждением вытянулся… Теплая женщина рядом только добавила настроения!

Тишина. Опасная, глухая… Только сердце колотится, куда-то под горло заскакивает…

Фаина замерла.

Я чуть шевельнул мизинцем, в попытке найти ее руку. Она отдернула пальцы…

– Ты знаешь, почему до сих пор еще жив, дорогой муженек?

– Даже боюсь себе представить… – Улыбнулся, хотя и знал, что Фаина мою кривую гримасу не видит.

– Там, за стеной, сладко спит моя дочь. И я не хочу будить ее звуками падающего тела. У нее сон очень чуткий… Прибежит еще, увидит, испугается… Оно мне нужно?

– Значит, Агата – единственный мой шанс на спасение жизни?

– Да.

Интересное какое чувство: лежать в постели с женщиной и просто разговаривать. О жизни.

И даже не трогать ее, не приставать, не прикасаться…

Увлекательно, конечно. Однако, очень хочется потрогать. И не только потрогать: пахнет она очень вкусно, и сама ее близость щекочет нервы и будоражит

– А если я начну к тебе приставать? Ты тоже постараешься быть бесшумной и не мешать Агате?

– Ну, попробуй… Если тебе мало сегодня приключений – давай, усугуби…

– А как ты объяснишь Агате, что ее папочка погиб? Ты ведь мне сразу смертью угрожаешь, верно?

– Ей не привыкать. – Ответила так беззаботно, так легко, что холодок по коже пробежал.

– Это в каком смысле? Ты тут часто убиваешь мужчин? И Агата помогает тебе растворять трупы в ванной? Или вы их в саду закапываете?

Забавная эта Фаина. Очень забавная… почему она мне показалась странной в начале? Просто смешная девушка, не похожая на других…

Улегся на бок, подперев рукой голову… В летних слабых сумерках очень сложно рассмотреть выражение лица. Только полные, тугие, как будто налитые соком губы… Уголок чуть-чуть приподнятый в усмешке…

Даже подумать не успел, что сотворил, но потянулся к ним пальцем…

– Эй, ты что опять творишь? Я в этот раз жалеть не буду – сразу все откушу, начисто, оставлю тебе только обрубок, понял, муж?!

Она шипела так выразительно, так старательно… Однако губы при этом двигались так аппетитно… Черт. Чуть слюной не захлебнулся от желания снова их попробовать. В первый раз почти не запомнил вкуса…

– Максим. Мы реально сейчас разбудим Агату. И она очень сильно расстроится, если увидит, как я тебя выгоняю!

Ее ногти впились в мое запястье. Остро. Больно. Убедительно…

Руку пришлось отдернуть. Поверил сразу же. Хотя, и раньше не сомневался…

– Слушай, а что ты ей раньше рассказывала?

– Все, что положено по возрасту. Видишь, она очень развитая и сообразительная девочка? Местами, правда, чуть более развита…Тебе не кажется, милый папочка?

– Она капец, какая развитая… Я просто в шоке… Но спрашивал о другом: как ты ей объясняла отсутствие отца?

– Как есть: сказала, что ты умер.

– Умер? Ребенку сказала? Это положено по возрасту? – От ее прямоты можно и в обморок упасть. Даже взрослому.

– Да. Я привыкла говорить людям правду. И моя дочь – не исключение.

– А нельзя было как-то помягче? Ну, пожалеть ее психику?

– Например? – Она тоже повернулась ко мне. И теперь мы лежали, отзеркаливая позы друг друга…

– Ну, моряк там, дальнего плавания… Летчик-испытатель… Еще что-то, в этом роде…

– Так я же ей и сказала, что ты – космонавт.

– Космонавт? Или умер? Или улетел, а сейчас вот вернулся? Агата не удивилась даже, когда меня увидела… Не могла ты ей соврать про мою смерть…

– Я сказала, что ты выпал в иллюминатор. И болтаешься там теперь, в открытом космосе. Достать не могут, даже самым большим сачком – ловили, ловили, никак не смогли. Вот так и вышло странно…

– Ммм… Тогда, конечно… Она смекнула, что мне надоело болтаться в открытом космосе, и я внезапно вернулся?

– Наверное. Правда, я ей всю дорогу твердила, что там очень холодно, и ты вымерз, ко всем чертям… Но детская вера в чудо, ты же понимаешь, она неистребимо?

– Фаина. А теперь – скажи мне правду: кто ее настоящий отец?

– Я не знаю.

Она откинулась на подушку. И что-то в смутно различимом выражении лица убедило: не врет.

– Ты не знаешь, от кого родила ребенка?

– Я его не рожала.

– Да твою мать! Сколько можно водить меня за нос, Фаина?!

– Да не ори ты! Сейчас Агата проснется и получит новую психическую травму! Моя дочь еще ни разу не видела, как ее мать с кем-то спит! – Она опять зашипела, затыкая мне рот ладонью.

И так тесно прижалась к телу, моему телу… Заставила задохнуться от удовольствия. Теплая, ароматная, желанная…