– Думаешь, твои воспоминания пропадут вместе с блокнотом? – спросил Сончжэ, заметив выступающие на ее глазах слезы. – Место этих воспоминаний займут новые, гораздо более счастливые.

Благодаря поддержке Сончжэ Ёну и правда почувствовала себя лучше. Сончжэ даже поделился с ней историей из своего прошлого.

– Есть один человек, чье лицо я не могу вспомнить. Помню только, что очень-очень скучаю.

– Первая любовь?

– Моя первая любовь – это Ли Ёну, – игриво ответил он.

Ёну посмотрела на мужа с недоверием.

– Не веришь?

– Не смущай меня…

– Чего тут смущаться? Разве ты не рада это слышать?

– Первая любовь обычно случается еще в детском саду, – жизнерадостно ответила Ёну. Ее глаза уже не были такими грустными. Настроение Сончжэ тоже улучшилось.

– Ёну, – с улыбкой на лице позвал он, понизив голос.

Ёну настороженно посмотрела на него.

– Да?

– Как звали того парня, который с тобой флиртовал?

Он улыбался, но эта улыбка не была искренней.

– Даже не помню… – уклонилась от ответа Ёну. Сончжэ не стал настаивать. Может, побоялся, что она приревнует его к первой любви, лица которой он не помнит.

– В любом случае… – продолжил он. – Хоть воспоминания об этом человеке и исчезли, я могу создать вместо них новые. Например, приехав в такое замечательное место со своей женой.

Ёну вздохнула.

– А еще теперь я могу разжечь огонь.

Тот самый пожар двадцать лет назад, в котором он потерял своего друга, брата-близнеца Ю Сары. Так вот о ком он говорил.

Ёну подумала, что раньше не понимала его чувств. Не понимала, как больно ему было разводить костер. Ее сердце наполнилось запоздалым сочувствием. Но Сончжэ, похоже, чувствовал облегчение.

– Теперь я могу по крайней мере задуматься о том, чтобы сходить в поход, – улыбнулся он. – Ли Ёну и Кан Сончжэ переросли свое прошлое. И будут жить долго и счастливо.

Ёну было чему у него поучиться. Он помогал ей расти над собой и преодолевать трудности одну за другой. Он показал ей, что для того, чтобы двигаться дальше, нужно перестать оглядываться на свои следы. Ёну была рада, что у нее такой муж.

Блокнот вспыхнул ярким пламенем, и вскоре от него осталась лишь горстка пепла. Огонь начал угасать.

– Ты можешь выйти на работу попозже?

– Могу.

– Тогда почему бы нам не поесть рамена?

– Здесь продают рамен?

– Я прихватил из дома, – ответил Сончжэ, доставая из машины сумку. Внутри действительно оказались рамен, кастрюля, необходимая посуда и столовые приборы. Удивительно, сколько всего он взял с собой…

– Если тебе холодно, оставайся в машине, я позову тебя, когда все будет готово.

– Нет, давай я приготовлю. – Чувствуя себя неловко, Ёну попыталась забрать у мужа кастрюлю.

– Не волнуйся, я сам, – не сдавался Сончжэ.

Ёну оставалось только наблюдать. Она нервничала так, словно оставила ребенка на кухне. Сможет ли он справиться с готовкой на костре после такой сильной психологической травмы, связанной с огнем? Сончжэ принялся за дело осторожно. Изучив инструкцию на упаковке, он засек время и оставил рамен вариться. Пахло аппетитно. Лапша приготовилась быстро.

– Давай есть.

Сончжэ наполнил тарелку. Рамен получился идеальным: мягким, но в меру упругим. Горячий бульон вмиг согрел все тело.

– Вкусно?

– Очень!

– Это тоже мой первый раз, – с гордостью сказал он. – Ну разве я не способный?

Ёну улыбнулась, на ее щеках вспыхнул румянец.

Из-за утренней прогулки Сончжэ и Ёну отправились на работу позже обычного. А пустой дом снова остался в распоряжении домработницы Чжисун. Ёну позвонила ей по телефону.

– Можете убраться сегодня в квартире? Просто подмести в гостиной и на кухне. В других комнатах не нужно, – попросила она.

– Хорошо.

Чжисун пополнила запасы панчанов в холодильнике и, как и просила Ёну, принялась за уборку. Ее стараниями гостиная и кухня вскоре блестели чистотой.

Закончив с уборкой, Чжисун выключила систему видеонаблюдения и вошла в старую комнату Ёну.

– Лампочку поменяли, – заметила домработница.

В тот день, когда Чжисун принесла новую лампочку, она оставила раскрытый блокнот с записями о другом будущем на видном месте – в надежде, что Сончжэ обнаружит его сам. Причина, по которой ей удалось провернуть такой смелый ход, заключалась в характере Ёну: она не была особенно внимательной и легко доверяла людям. Если Чжисун поймают, то она просто сделает вид, что не понимает, о чем речь. Тогда, по ее расчетам, Сончжэ и Ёну станут еще меньше доверять друг другу.

Но больше она не могла этим заниматься. С каждым месяцем Ок Сынхэ давала ей все меньше и меньше денег, а Чжисун все больше и больше чувствовала себя не в своей тарелке: она не могла позволить себе потерять хорошее место в погоне за быстрым заработком. С мыслью о том, что сегодня она занимается этим в последний раз, Чжисун открыла ящик стола Ёну. Голубой блокнот лежал на своем месте, но, когда Чжисун взяла его в руки, выражение ее лица изменилось. Это был другой блокнот того же цвета. Внутри он был пуст.

– Куда он делся? Она его переложила?..

Может, Сончжэ уже нашел блокнот? Чжисун пролистала галерею телефона, чтобы проверить, не изменилось ли на столе что-нибудь еще, – она заранее сделала фотографии каждого ящика. Сверившись с фотографиями, она обыскала все ящики, но так ничего и не нашла. Чжисун осмотрела кровать, заглянула под нее, проверила шкафы… Должно быть, от блокнота избавились.

– Значит, должно быть что-то еще… – пробормотала себе под нос Чжисун и принялась листать страницы пустого блокнота. Она была так сосредоточена, что не слышала посторонних звуков.

– Что-то ищите?

Чжисун резко подняла голову, повернулась к двери и выронила блокнот из рук. На нее холодно смотрела Ёну. Она медленно подошла к домработнице и подняла блокнот, валявшийся у ее ног.

– Ищете такой же?

– Я просто наводила порядок и…

– Я же попросила сегодня сделать уборку только в гостиной и на кухне.

Ёну не могла поверить, что женщина, которой она доверяла, могла так поступить. Она знала ее уже два года. Все это время Чжисун казалась ей очень честным и трудолюбивым человеком, поэтому Ёну была в ней уверена и ничего не подозревала. Как глупо с ее стороны.

Она начала что-то подозревать, когда узнала, что Сончжэ видел блокнот. Какой бы невнимательной ни была Ёну, она ни за что не оставила бы такую важную вещь на видном месте, еще и в открытом виде. Сначала она решила, что кто-то пробрался в дом, но это было бы слишком сложной задачей. Тогда Ёну и подумала о Чжисун. Та должна была знать пароль от входной двери. Чжисун могла сообщить его Ок Сынхэ, а та – рассказать Саре. К тому же Чжисун никогда не видела, чтобы Сончжэ и Ёну проводили время вместе, так что вполне могла счесть их брак фиктивным. Чжисун как никто подходила на роль информатора Ок Сынхэ. Поэтому сегодня Ёну сделала вид, что ушла на работу, а сама спряталась в доме.

– Ну, что же вы ищете? Вернее, зачем?

Чжисун опустила голову и закрыла глаза. Похоже, она пыталась придумать какое-нибудь оправдание.

– Чтобы показать его Ок Сынхэ?

Услышав это имя, Чжисун вздрогнула.

– Это вы сказали ей пароль от входной двери? И сплетни про наши отношения с мужем тоже вы распускали?

– Я не понимаю, о чем вы говорите… Я только занималась уборкой. Как вы можете меня обвинять?

Ёну усмехнулась, понимая, что домработница притворяется.

– Не отвертитесь. Наш телефонный разговор и все, что вы делали в этой комнате, записаны, – сказала Ёну, указывая на камеру в углу.

Ранее она рассказала о своих подозрениях Сончжэ. Перед тем как уйти на работу, он установил в ее комнате еще одну, автономную камеру, так что попытки Чжисун отыскать блокнот были засняты на видео.

– Я и не п-пытаюсь отвертеться. Вы же велели мне убрать в этой комнате. Разве нет? Я виновата только в том, что действовала по вашему указанию, – под давлением Чжисун стала отпираться еще активнее. – Не знаю, что там на записи, но я уверена, что вы просили меня убрать только вашу комнату и гостиную.

– А разве это моя комната? Не помню, чтобы я когда-либо так ее называла. Если вы и дальше будете увиливать, мне придется вызвать полицию.

– Вы не можете со мной так поступить! – закричала Чжисун. Ее трясло от злости. – Я работаю здесь уже больше двух лет. Если хотите от меня избавиться – так и скажите.

Домработница чувствовала, что загнана в угол.

– Успокойтесь, и давайте размышлять здраво. Скажите, кто вам заплатил, – сменила тему Ёну. – Или вы собираетесь взять всю ответственность на себя? Это только поможет тем, кто за этим стоит. Сами же понимаете, что они не станут вам помогать: им это невыгодно.

Из глаз Чжисун хлынули слезы.

– Она сама со мной связалась…

Она с горечью открыла Ёну всю правду. Ее действительно подкупила Ок Сынхэ.

– Сначала я отказывалась, но мой сын хотел поехать в Америку учить английский…

Как просто оказаться в ловушке из-за денег. Ёну сочувствовала Чжисун. Та призналась, что рассказывала Ок Сынхэ обо всем, что видела в доме.

– Сначала она сказала, что просто хочет знать, как у вас дела. Но потом стала требовать все больше и больше…

– И все же не стоило давать ей пароль от входной двери. Вы рассказали ей о том, что нашли в столе? – спросила Ёну, указывая на ящик, в котором лежал блокнот.

Чжисун отвела взгляд.

– Вы ведь понимаете, что это преступление? – сказала Ёну. Несмотря на сочувствие, не обвинять Чжисун она не могла.

– Ок Сынхэ звонила и писала мне с одноразовых телефонов. А для отправки фотографий я использовала защищенный мессенджер, – не поднимая головы, продолжила домработница.

Ок Сынхэ старалась не оставлять зацепок. Если она использовала одноразовый телефон и зашифрованный мессенджер, значит, отследить ее было невозможно. Она и правда хитра.

– Вы когда-нибудь спрашивали, для чего ей это все? Почему я так ей интересна? – с досадой спросила Ёну.

Чжисун покачала головой.

Ёну не сделала ей ничего плохого. Они уже давно прекратили общение и забыли друг о друге, и Ёну не могла понять, почему Ок Сынхэ вновь объявилась в ее жизни.

«Неужели у нее это уже вошло в привычку», – подумала она.

После того как Чжиcун в общих чертах объяснила ей ситуацию, Ёну не успокоилась, а только сильнее расстроилась. Единственной уликой против Ок Сынхэ были слова Чжисун, так что Ёну ничего не могла сделать. Она записала признание Чжисун на диктофон и решила, что та сможет снова дать показания, если Ёну будет выдвигать обвинения в суде. Чжисун была немедленно уволена, но жаловаться не стала: по крайней мере, Ёну не стала заявлять на нее в полицию.

Прошло несколько дней, наступила суббота – шестидесятый день рождения отца Сончжэ, Кан Унхо. Само празднование был закрытым частным мероприятием, но вместе с ним проводился благотворительный аукцион, так что гостей все равно должно было быть много. Сончжэ и Ёну собирались на праздник. Времени было мало, ведь Ёну еще нужно было успеть в салон красоты. Зато других дел у нее не было. Сончжэ тоже оставалось только одеться.

Выйдя из душа и высушив волосы, он вдруг вспомнил о Нам Чжисун.

– Тебя не беспокоит, что она отделалась увольнением? Я бы на твоем месте сдал ее в полицию, – обратился он к Ёну.

– Сначала я так и собиралась поступить, но передумала. Это не такое серьезное преступление. К тому же не хотелось бы устраивать скандал в день рождения твоего отца.

– Ты права. Надеюсь, ты знаешь, как я тебе благодарен. Думаешь, Ок Сынхэ больше не будет к нам лезть?

– Надеюсь.

– Да уж.

Ёну посмотрела на улыбающегося Сончжэ, затем на его руку.

– В другом будущем на дне рождения у тебя на руке была повязка. Позже я узнала, что ты обжегся, и записала это в блокнот. Я рада, что ты быстро поправился и теперь пойдешь на праздник без повязки, – с улыбкой сказала Ёну. Вот бы и дальше все было хорошо.