Двое суток пролетели, как один миг. Большую часть времени, я провел с Хеленой. Лишь пару раз мы проведали Зою Витальевну. Первый раз – на том самом запланированном ужине. Сказать, что мама удивилась гостье – ничего не сказать. То есть она понимала, что ее сын не долго будет холостяковать, но немка?

Однако, в первые же минуты, Хелена очаровала мою мать. Теперь-то ей не было смысла притворяться, по-русски она разговаривала с совсем незаметным акцентом. Так что уже через полчаса я был забыт, а женщины проболтали друг с другом до полуночи. Мне разрешалось лишь иногда вставлять междометные фразы, а один раз и вовсе быть изгнанным на улицу – девочкам приспичило поговорить на темы, которые меня не касались.

Не знай я, кто такая Хелена, может и напрягся бы – так будущая супруга может говорить со свекровью. Однако, с этой стороны мне точно не было чего опасаться. Каким бы не было мое высокое самомнение, я прекрасно понимал, что выбор между мужчиной и службой она сделает однозначный.

А на втором визите настояла сама немка. Сказала, что моя мама ей очень понравилась, и она хотела бы с ней попрощаться перед отлетом. Мне потом их пришлось друг от друга буквально отрывать, а то бы храбрая и хитроумная шпионка опоздала бы на свой самолет.

Все остальное, что происходило в эти два дня, можно было емко уложить в одно слово. Только вот смыслов оно бы содержало бы такое великое множество, что не хватило бы и сотни исписанных листов.

Проводив подругу и немного взгрустнув по этому поводу, я тряхнул головой – жизнь продолжается! – и отправился домой. Где провел последний день свободной гражданской жизни в компании с Зоей Витальевны. Кто-то мог бы сказать, что молодому мужчине стоило бы чем-то другим заняться в такой момент. Нагуляться, например, с запасом. Но такого умника, к счастью, рядом не оказалось. И глупых жертв не случилось.

А на утро я отправился все в тоже здание городской управы КГБ, откуда меня автобусом отвезли на военный аэродром. Там усадили на военный же борт, который вез какой-то тяжелый, упакованный в герметичные контейнеры груз, и отправили в Сибирь. Шесть часов полета – два в воздухе, два в безымянном аэропорту, где контейнеры забрали, и еще два в воздухе – после чего я, наконец, вышел в той части нашей страны, с которой прочно ассоциируется все русское у иностранцев. Сибирь или, как они говорят, Сайберия.

Военная база. Сколько я их повидал в своей прошлой жизни. В пустынях, в джунглях, в горах или вот, как сейчас – в тайге. Все они, если разобраться, одинаковые. Военные – люди прагматичные и разного рода красотам и стилю, всегда предпочтут функциональность. Мне кажется, что если я когда-нибудь попаду на форпост пришельцев, то и там смогу без труда ориентироваться. Настолько схожим образом мыслят разумные в форме.

Так что, выйдя из самолета, я без удивление оглядел ровный прямоугольник из десятков приземистых построек, окруженных бетонным забором с колючей проволокой поверху, и безошибочно обнаружил штаб, куда мне надлежало явиться. Но и шагу в его направлении не сделал – меня уже встречали.

Молодой лейтенант стоявший у трапа производил впечатление вчерашнего выпускника из военного училища. Причем, такого, который до этого, еще и в суворовском проучился. Полевая форма сидит, как влитая, ботинки с высоким берцем начищены так, что зайчиков пускают, а черный берет заломлен лихо, но одновременно с тем, не нарушая требований устава.

Лицо у парня было приятное. Открытое такое, простое. Такое можно печатать на плакатах в военкоматы. Единственно, молодой слишком. Лет бы десять ему накинуть, и было бы оно идеально мужественным и одухотворенным. А пока – восторженно-щенячье.

«Особо тут только не умничай! – напомнил я себе. – В твои двадцать небольшим ты выглядишь точно так же!»

– Виктор Глебов? – спросил он меня.

Я подавил желание оглядеться – вроде один летел, зачем уточнять. Но не стал этого делать. Вояки, особенно такие вот молодые – страшно обидчивые существа. И шуток не понимают. Сам таким был.

Поэтому я кивнул и улыбнулся.

– Все верно, я Глебов.

– Приветствую. Лейтенант Слепцов. Следуйте за мной, товарищ Глебов. – лейтенант тут же сделался собранным и деловитым. – Командир части вас ждет.

А ведь только что меня глазами ел – еще один сверх прибыл. Ну, и ладно.

Штаб оказался ровно тем зданием, которое я приметил на выходе из самолета. Два этажа, на первом кабинеты военных бюрократов, без которых не взлетит ни одно доброе дело, на втором рабочие места командира, его замов, ленинский уголок и все. Флага части, например, я не увидел, хотя он, обычно, именно тут, на выходе с лестницы, и должен находится. За исключением особо секретных подразделений и в случае, если они являются подразделением более крупного формирования. Вроде, разведрота такого-то полка.

– Сюда, товарищ Глебов. – лейтенант открыл передо мной дверь в приемную, сам же остался в коридоре. – Направо.

Ну, направо так направо. Могу и налево, мне так-то непринципиально. Тем более, там тоже дверь была, только не командира части, а его заместителя. Майор Петров. А командир у нас – подполковник Боширов. Да вы издеваетесь! Как эта парочка из моего мира, скорее мифическая, чем настоящая, оказалась здесь? Впрочем, фамилии-то распространенные, просто забавное совпадение.

– Разрешите? – Виктор срочку недавно отслужил, так что, как себя вести в таких кабинетах, должен понимать. – Курсант Глебов прибыл по месту прохождения учебы. Вот предписание.

Подполковнику Боширову было около сорока пяти лет. Подтянутый, крепкий, с цепким взглядом и лицом бульдога. Ну, серьезно! Еще и смотрел так хмуро, как только представители этой породы могут. Одет он был в полевую форму без знаков различия, черные волосы стриг почти под ноль по причине появления залысины в центре.

– Служил? – не здороваясь уточнил он.

– Так точно! Полгода, как на гражданке, товарищ подполковник! Воздушно-десантные войска!

– Тогда орать прекращай, Глебов, не на плацу. И садись. Что служил – это хорошо. Хоть один в вашем стаде будет иметь представление о дисциплине и субординации. А вот, что в ВДВ – это плохо.

– Почему, товарищ подполковник?

– Дурные вы там. – сморщился Боширов, отчего стал еще больше походить на бульдога. – Лихие и придурковатые. Но это ничего.

Он помолчал, разглядывая на столе мое бумажное личное дело. Явно не только что начал его изучать, этот взгляд так, для создания нужной атмосферы. А так он и тип мой знал, и ранг, и все, чем я занимался. Но спросил все же.

– Значит, Силач.

– Биокинетик, товорищ полковник.

– Не умничай…

– Есть не умничать!

Ну а что? Он сам сказал, что мы, десантники, народ лихой и придурковатый, значит будем соответствовать. Я лично к Войскам Дяди Васи особого пиетета не испытывал, но знал ребят, которые были выходцами оттуда. Нормально их там учили. Может, тут какие-то особенности? Просто традиционные разногласия между родами войск?

– И в боевую форму с трудом входишь?

– Несколько раз получалось. С выходом проблем чуть больше.

Дежурный разговор. Явно, он меня не для этого лично принял сразу по прилету. И я не ошибся. Через еще несколько таких же исполненных смысла фраз, он произнес.

– Коллеги твои, – на первом слове он снова сморщился, – те еще бестолочи. Считай, каждый под приговором ходил, один так и вовсе малолетка. И две девчонки еще… Из всей вашей братии, ты один мне кажешься нормальным. Как смотришь на то, если я тебя над ними поставлю старшим? Вроде комзвода, но без звания. Кто-то должен эту банду в руках держать. А ты у нас и срочку служил, и органам в сложном деле помощь оказал. То есть, со стержнем парень. Думаю, сдюжишь.

Вот, значит, что он придумал! Ну, спасибо, удружил! А оно мне надо, за других отвечать? Тут с собой-то самим не всегда все гладко!

Но что хорошо, опять же, с военными – на каждый чих у них есть процедура и регламент.

– Это приказ, товарищ подполковник?

Лицо бульдога сообщило мне, что нет. На нем прямо написано было – ну вот чего ты начинаешь, нормально же сидели, общались, как люди. А все потому, что не может он мне приказать. Формально я гражданский, и здесь лишь прохожу обучение. Решу потом или нет с армией или ККС судьбу связать, тогда, да. А пока – извините!

– Значит так, Глебов! Слепцов проводит тебя в расположение чудиков. Познакомишься с ним сам. Занятия индивидуальные, но групповая часть, на слаживание, тоже есть. По ней ты отстал, и надо наверстывать. План получишь в канцелярии, на первом этаже. С инструктором познакомишься там же, их кабинеты рядом с бухгалтерией. Свободен!

Обидел дядьку. Не дал ему часть ответственности с себя спихнуть.

Глава 5

Слепцов ждал сразу за дверью. Вид у него был такой, будто именно он мой инструктор, и ему не терпится поскорее приступить к занятиям. Энтузиазм от него просто волнами бил.

– Бухгалтерия – встать на учет и питание. – скучным голосом произнес я, чтобы немного притушить этот фонтан. – Учебная часть – инструкторы и план занятий. Проводите, товарищ лейтенант?

– Конечно!

И мы отправились в путь. Это только гражданский думает, что он приедет в военную учебку и как начнет там сразу заниматься и учиться! Нифига, дорогие мои. Армия – это прежде всего бюрократия. И я потратил целых два часа просто на то, чтобы пройтись по трем кабинетам.

Но в итоге – меня заселили, дали отмашку на прокорм, и рассказали, как будет проходить процесс обучения. Ничего сложного. Подъем в шесть утра и – «на месте я тебе все расскажу!»

Последняя фраза принадлежала коренастому капитану, в глазах которого можно было прочесть все горячие точки и негласные военные конфликты, где его «никогда не было». Если уметь читать, конечно. Настоящий пес войны – я сам когда-то таким был. Звали его капитан Резник.

Рассусоливать он не любил и не умел, а потому выдав глубокую мысль про тех, кто рано встает, и что им за это бывает, выпроводил меня из кабинета. Где сидел, к слову, один – остальные инструкторы на занятиях были?

– Расположение? – мой провожатый, отданный мне на весь вечер, как он сам сказал, немного энтузиазм порастерял. Но все равно в нем его было еще слишком много.

– Столовая. Вы, товарищ лейтенант, сами-то ужинали?

– Нет.

К столовой шли мимо плаца, где как раз происходило вечерняя поверка. Собрался весь личный состав – что-то около полутора сотен человек. Как я уже знал из объяснений Слепцова, изначально тренировали тут не сверхов, а «специалистов различных профилей». Что, если это с военного на русский перевести, означало подготовку диверсантов по линии КГБ, и, как ни странно, спецназ ККС. Тех, кто потом должен был бороться со сверхами.

А потом, когда начался всплеск «обращений» – это летеха так мутацию после препарата назвал – решили на этой же базе и тренировки супергероев устроить. Как по мне, то очень странное решение. Плюсы есть. Кэкээсный спецназ в условиях приближенных к боевым сможет ознакомится с возможностями сверхов. Но и минусов хватало. Главным, я бы назвал осведомленность уберов о тактике спецназа.

Бойцы на плацу стояли тремя группами. Самая крупная даже не во вполне военной форме, а в черно-синих полевых комбезах ККС. Человек сто, навскидку. Порядка тридцати диверсантов – в обычных камуфляжах, и двадцать в серой, немного похожей на тюремную робу, форме. Судя по тому, что там были не только молодые мужчины, но и подростки с девушками, смотрел я сейчас на своих, как выразился Боширов, коллег.

– После построения все по расположениям разойдутся. – поведал лейтенант. – Поедим, и я вас провожу к… вашим.

– В казарму?

– Да. У сверхов отдельное здание. Чуть поодаль от остальных.