Стали расходиться по комнатам. Генка тоже пошел к себе. Он долго не решался открыть сумку, боясь, что кто-нибудь постучит в дверь. И лишь поздно ночью он развернул рубашку и положил камень на постель.

– Что ты за ерунда такая? – задумчиво пробормотал он. Камень, понятное дело, не ответил, но на приближение руки реагировал тусклым светом. У Генки было предчувствие, что эта штука может оказаться дороже бриллианта. Ежу ведь понятно, таких вещей в принципе не бывает. А вот ведь лежит перед ним! Он замотал странный предмет в рубашку, засунул ее в свитер, завязал рукава и положил этот узел на дно сумки. Ночью он ворочался и проваливался в сон лишь урывками. Его беспокоила какая-то неуловимая мысль, и это не было связано с опасностью оказаться уличенным в воровстве. Тревожило что-то другое, но тоже имеющее отношение к таинственному камню.

Утром, после короткого завтрака, все собрались к отъезду. Юлька напоследок пошла угостить фруктами оленя. Игнат захотел пофотографировать друзей. Генка стоял в стороне возле урны и одну за другой нервно смолил сигареты. Ему казалось, что компания возится слишком долго и Глеб может проверить свой рюкзак. Не выдержав, он бросил окурок.

– Долго вы еще? – спросил он.

Игнат направил на него фотокамеру.

– Снимочек! Присаживайся возле цветов.

Генка помотал головой.

– Что-то не хочется. А вот и дядя Леша едет! – показал он на ворота.

– Так, фотосессия закончена, в путь-дорогу, – скомандовал Глеб.

Лесничий открыл багажник и помог уложить вещи.

– Где Юля? – спросила Лена.

– Сейчас вернется, – ответил Игнат. Он подумал, что Юля прощается с оленем слишком долго. Хотел пойти за ней, но она вышла из-за фонтана, спеша к машине.

– Ты в порядке? – Данилов внимательно посмотрел на подругу.

– Да, просто Яшку кормила. Такой чудесный олень, – улыбнулась она. Игнат кивнул, но ничего не сказал.

Пока ехали ко взлетной площадке, Данилов нежно держал Юлькину руку.

– Прошло? – спросил он.

– Ерунда, – отмахнулась она. – Уже все хорошо.

Вертолет ждал их. Они попрощались с дядей Лешей, расселись, и «Ансат» плавно поднялся над деревьями.

Весь обратный путь Генка цепко держал сумку. Ему чудилось, будто Глеб нарочно громко говорит и много смеется, чтобы отвлечь его внимание. Вот сейчас Клюев перестанет хохотать, сделает серьезное лицо, положит руку Генке на плечо и посмотрит ему прямо в глаза: «Ну что, Геннадий Викторович Головешкин, пошутили – и хватит. Вернешь украденное?». И все будут презрительно усмехаться.

Но ни в вертолете, ни в ангаре авиабазы, где они пересели в «Хоукер», ничего страшного не случилось.

В самолете Генка расслабился. Похоже, он переоценил подозрительность Глеба. Минут через пятнадцать они приземлятся – и тогда никакой Клюев, ни младший, ни старший, ничего не докажет. Не пойман – не вор. На радостях он плеснул в бокал виски.

Юлька захихикала.

– Ты только ликер для коктейлей бутылками не пей, а то снова стошнит.

Сейчас язвительные шпильки Клименко мало волновали Генку. Он снисходительно улыбнулся и поклонился ей.

– Твое здоровье!

Выпив, он украдкой посмотрел на Ингу. Не такой уж Клюев и крутой. Только что при деньгах хороших. Вот Березина и подцепила богатого жениха.

Самолет сделал поворот и пошел на снижение.

Их ждали две машины. Возле них стояли Зинаида и охранники.

– Кого куда подвезти? – спросил Глеб.

– Мы на такси, – отказался Игнат.

– Моя машина здесь, на стоянке, – сказала Лена. – Только я что-то разомлела вся, – она прижалась к Вэлу. – Поведешь ты, хорошо?

– Конечно, Хомячок, – улыбнулся Вэл, обнимая подругу.

– А я немного прогуляюсь, потом тоже поймаю тачку, – соврал Генка. Признаться, что он поедет на метро, потому что жаль тратить деньги на такси в другой конец Москвы, он не мог. Но не ехать же в машине Клюевых! Вдруг Глебу придет в голову проверить рюкзак. Тогда он очень глупо попадется.

Игнат и Юлька попрощались и ушли. За ними отбыли Вэл и Лена. Генка пожал Клюеву руку.

– Ну, спасибо тебе за отдых! Очень понравилось. Такую поездку век буду помнить.

Последняя фраза получилась двусмысленной. Но Глеб ответить не успел, у него зазвонил телефон.

Он вытащил мобильник и скорчил гримасу.

– Да, папа, мы вернулись. В аэропорту еще. Все нормально. Привез, конечно! Что? Прямо сейчас? Дай хоть домой заскочить переодеться… Ладно, ладно, еду.

Закончив говорить, Глеб посмотрел на Головешкина, словно недоумевая, почему тот еще здесь. Хлопнул Генку по плечу.

– Завтра на работу не опаздывай. Счастливо.

– Инга, пока! – замахал рукой Генка. Березина кивнула в ответ.

Головешкин дошел до терминалов, вышел из вип-зоны, свернул к тротуару и вскоре смешался с толпой.

Инга и без слов бы поняла, что звонил Александр Иванович. Глеб часто делал недовольное лицо, когда говорил по телефону с отцом.

Клюев подошел к невесте.

– Дорогая, тебе придется поехать домой без меня. Я сейчас в банк. Папане что-то срочно понадобилось.

Инга сухо улыбнулась.

– Отдых закончен?

– Да, снова с головой в работу. Там без меня никак, – сделал мученическое лицо Глеб. – Вечером приеду.

Он поцеловал Ингу, открыл ей дверцу машины. Один из охранников сел на переднее сиденье, и они уехали. Глеб и Зинаида сели в другую машину. Клюев откровенно посмотрел на отцовскую помощницу. Он был не прочь закрутить коротенький роман с этой неприступной терминаторшей. Но Зинка работала на отца, и тот ревниво оберегал своих людей, а злить Клюева-старшего в планы Глеба не входило.

– Зина, а пойдемте работать ко мне, – пошутил Глеб, чтобы сгладить открытый взгляд. – Я вам зарплату увеличу.

Зинаида покачала головой, не меняя непроницаемого выражения лица.

– Спасибо, Глеб Александрович. У меня пока есть работа.

– Шучу я, шучу, – сказал Глеб, перекладывая рюкзак на колени.

«Посмотрим, как ты запоешь, если я возьму камешек в руки» – подумал он, косясь на нее.

Черт! В таком виде заявиться в банк! И приспичило же отцу горячку пороть. Столько лет ждал, мог бы еще повременить пару часов, пока он заедет домой переодеться. Придется сменить одежду уже на работе, в своем кабинете.

Весь путь Глеб, уставившись в затылок сидящего впереди охранника, пытался придумать, как уговорить папашу дать ему на время камень: с таким артефактом даже самый невероятный контракт заключить – плевое дело; можно смело начинать любой бизнес; все желания людей будут под его контролем; кстати, что-то Инга долго не решается принять его предложение о свадьбе, в таком деле нелишним будет подтолкнуть ее к правильному решению.

Погрузившись в мечты, Глеб не заметил, как приехали. Они спустились в отдельный подземный гараж. Клюев пошел по пустому коридору к их персональному лифту, который был предназначен и для тех важных людей, что избегали публичного появления в банке. Зинаида шла рядом.

Поднимаясь к себе на этаж, он с удивлением отметил, что нужные слова убеждения не приходят на ум. Впрочем, если отец не захочет, никакие доводы не помогут получить камень во временное пользование. Лучше просто попросить, без всяких хитростей.

Сопроводив Клюева-младшего до кабинета шефа, Зинаида ретировалась.

Глеб подмигнул секретаршам Кате и Наташе, снял рюкзак с плеча и вошел к отцу.

Клюев-старший поднял голову, медленно встал и уперся кулаками в стол, подавшись вперед, словно бультерьер перед прыжком. Глеб встретился с ним взглядом, и ему стало не по себе. Лоск и вальяжность схлынули с лица Александра Ивановича, уступив место хищническому оскалу. Сейчас это был натуральный Кабан.

– Привез? – грозно спросил он, крутя толстой шеей.

Глеб молча кивнул и подошел к нему. Александр Иванович бурил рюкзак диким взглядом.

– Доставай, – скомандовал он, выходя из-за стола.

Вытаскивая завернутую тряпицу, Глеб следил за реакцией отца: не хватил бы папашу удар, вон побагровел даже от волнения. А хорошо бы!

Он нарочито медленно положил сверток на чайный столик рядом с креслом и аккуратно развязал веревку.

Клюев-старший протянул руку.

– Стой! Дальше я сам.

Он подошел к столику, потирая ладони.

– Думал, я тебя не найду? Ты мой! Мы с тобой теперь таких дел наворотим, – захохотал он, раскручивая тряпицу. Откинув последний слой материи, банкир тяжело задышал и уставился на камень. Глеб перевел взгляд с отца на артефакт, и ему стало плохо.

Инга закрыла дверь, положила рюкзак в угол и первым делом пустила воду в ванну. Хорошо, что Глеба вызвал отец. Благо, что домработница сегодня не придет. Ей требовалось побыть в одиночестве. Ни о чем не хотелось думать. Было лишь желание избавиться от гаденького чувства, что Клюев-младший использовал ее, как и всех остальных в компании, ради своих скрытых целей.

Но мысли все равно лезли в голову. Неужели он думает, что она не замечает его хитрости? С чего бы Александру Ивановичу посылать сына в Карелию за пробами грунта? Да еще так срочно. А этот странный ранний поход Глеба в лес на утро, после их приезда в теремок? Он вернулся сам не свой. Она тогда притворилась, что еще спит, и сквозь ресницы наблюдала, как Клюев-младший что-то прячет в рюкзак. У нее в то утро возникло странное чувство, кружилась и гудела голова, слегка подташнивало. Она подумала бы, что беременна, если бы не была на сто процентов уверена, что это не так. Списала все на перелет и карельский климат.

Другая, на месте Инги, обязательно проверила бы тайком содержимое рюкзака. А она продолжала делать вид, что верит Глебу и, как дура, убеждала себя в этом. А еще непонятно, для чего он взял в поездку этого неприятного Генку.

Инга зашла в ванную, разделась и шагнула в воду.

«Это только начало, дальше станет хуже. Вопросы будут копиться, а правдивых ответов ты не получишь» – сказал внутренний голос. Но разве она не знала, что в мире большого бизнеса так и живут?

Когда ей исполнилось шестнадцать, она поклялась, что у нее будет совсем не похожая на другие семья и в ней не останется места для тайн друг от друга. Во всяком случае, в принципиальных вещах, которые составляют основу доверительных отношений. И она не позволит никому управлять собой.

Инга закрыла глаза, и перед глазами возникла картина, до того реальная и четкая, словно она смотрела на экран, где мелькали кадры из ее с Глебом будущей жизни. Вот так, например:

«Дорогая, не суй нос в мои дела. Ты ни в чем не нуждаешься, что тебе еще?».

Или так:

«Милая, у меня солидный бизнес, а твое кино – это развлечение».

Может, не настолько утрированно, конечно, но сути не меняет.

Она рывком села, выплеснув через край воду, откинула намокшие пряди и зачерпнула в ладонь густую пену. Поднесла к лицу и с силой дунула. Пена разлетелась.

– Но я же люблю его, – прошептала она. – Или нет?

Александр Иванович держал камень в вытянутой руке, поворачивая и так и сяк, словно алмаз.

– Это не тот камень! Это не тот камень! – шептал Глеб. – Но этого не может быть!

До Клюева-старшего стало доходить. Он медленно повернулся к сыну.

– Что значит не тот? – прошипел он, пожирая Глеба взглядом.

Глеб проглотил комок в горле и быстро заговорил:

– Настоящий камень белого цвета… гладенький… форма чуть другая… и светится. Это другой камень. Я… я не знаю, как он оказался здесь!

– Тогда где настоящий? Объясни мне, что происходит? – Клюев-старший угрожающе пошел на сына. И это еще больше напугало Глеба. Два раза в жизни он был свидетелем вот такого поведения отца, когда недоброжелатели пытались ему навредить, и оба раза кончились очень плачевно для тех людей.

– Я взял камень у Никиты, – торопливо начал он, пятясь к креслу. – Клянусь, камень был подлинный! Я сам потом проверил его на Генке Головешкине! Меня обокрали!