– Секс? О чем ты, дружище? Я не про секс… Это же МЕДЕЯ!

– Что-о-о?! Кто? О чем ты… вообще?! Это Марфа, мой новый… дизайнер. Внештатный сотрудник.

– Забыл, что ты творческих недолюбливаешь. Это же Медея. Медея, ну? Неужели не слышал?! Рисует… Иногда создает просто ахуительно сумасшедшие дизайны… Она… О-о-о… Поработать с ней – мечта! И как погляжу, ты ее уломал на работу с натурой, а я так давно хочу заказать у нее личный портрет. Любые деньги выложить готов. ЛЮБЫЕ! Колись, чем ты ее купил? А?!

Я не знал: то ли смеяться, то ли плакать.

Эмиль решил, что я с хуем в кулаке… для портрета позировал.

И, судя по серьезному выражению на его лице, это у них вообще в порядке вещей…

И смех, и грех…

Кстати, может быть, это повод от рыжей избавиться? Зачем ей эта работа? Вот неплохой вариант – перейти к Эмилю, и пусть он…

Внезапно я посмотрел с подозрением на приятеля.

– Она тебе нравится? Как женщина? – уточнил.

Друг растерялся.

– Если бы она… снизошла… – сглотнул. – Блять, у меня даже от одной мысли член припекло, словно его смазали соусом чили…

Снизошла? Эта? Кнопка? Клоп мелкий…

Смешно!

Но потом я кое-что вспомнил и чуть не провалился под землю от смущения: испанский стыд…

Глава 4

Марфа

Выбрать подходящие для босса трусы, заказав их в нужном магазине, не составило большого труда. Плюс Дубинин сразу же отправил мне адрес бассейна, время тренировки. Я поняла, что прекрасно успею заехать туда по пути, забрать аксессуар и все – дело в шляпе.

Не знаю, понравятся ли боссу те трусы, что я для него выбрала, но это уже не столько мои проблемы, сколько проблемы задачи, которую поставил передо мной этот жеребец. То есть начальник.

Виола всегда говорила, что четко сформулированный запрос – есть треть успешного выполнения задачи.

Полгода я под ним не выдержу.

Ха…

Кто под кем еще будет ходить, коняша!

Ты сам… Сам через несколько дней согласишься на все, лишь бы со мной не пересекаться. И, может быть, мы даже договоримся о небольшой хитрости – я буду числиться сотрудником внештатным и не приходить на эту чванливую, скучную работу.

И волки сыты, и овцы целы.

С этим воодушевленным настроением я даже немного обрадовалась, и офис начал казаться не таким унылым, как при первых минутах пребывания в нем.

Стены заиграли новыми красками, ароматы стали сочнее…

Я планировала сделать то, что у меня получалось лучше всего, то есть забиться в угол и заняться своими делами, как меня окликнул голос босса.

– Марфа, будь так добра. Поди ко мне, девочка.

Я застыла и медленно обернулась.

Как он меня назвал? Еще и позвал так мерзенько «девочка…»

Будто я у него в личном, карманном пользовании находилась!

Перед глазами замерцали слепые пятна. Ухмылка на лице Дубинина стала широкой.

Нарочно.

Улыбался во все свои белоснежные тридцать два зуба и только что не ржал, как конь. А я-то знаю, что конь из него – хоть куда, лично его заклеймила!

Именно поэтому и вспомнила это тело!

И ведь еще думала, гадала – куда поставить.

Признаюсь, хотела на его смачную задницу. Или на грудь. Но пресс слишком хорош показался, а задница…

Интересно, там еще остались эти царапины от коготков львицы?

Хочется посмотреть. Очень хочется! Хоть снимай с него трусы и проверяй крепкий зад на отметины…

Хотелось бы мне сбить спесь с этого двухметрового жеребца!

Напомнить ему кое о чем…

Но если так прямо намекать, то и он мою маску раскроет! И тогда… ох!

Тогда у него тоже найдется чем меня упрекнуть или шантажировать…

Вот уж нет, пусть гадает, кем я была.

Или… по росту может догадаться?

Нет, спокойно… Мой костюм… Каблуки… Да, ростом я казалась побольше!

Выдыхаем…

– Это вы – мне?

– Тебе, Марфа.

Рядом с Дубининым еще этот Кароль – король всех душнил. Если вобьет себе что-то в голову, так не вытрясешь из нее эту идею.

Миллиардер решил, что у него обязательно должна быть моя работа. Портрет свой захотел. В моем исполнении.

А я… не хочу.

Бесят меня такие, как он, думающие, что можно купить – все. Абсолютно… И на хрен бы ему мои работы не упали, если бы я не написала портрет на заказ его сопернику.

Иногда я беру заказы.

Когда есть необходимость.

Когда такой необходимости нет, извините, отвалите, вы мне не нравитесь, буду браться только за то, что я сама хочу.

Но сейчас присутствие выскочки-миллиардера как-то немного смягчило ситуацию, потому что Эмиль зашипел, едва ли не повис на массивном Дубинине.

И я снова некстати вспомнила, какие у него крепкие, сильные бедра…

Ох.

Плюс к тем знаниям наложились новые – о мужском достоинстве. Или, учитывая его роль на вечеринке и размеры стояка, можно смело называть его «конское достоинство»?!

В итоге мужчины сами двинулись мне навстречу.

– Марфа, безумно рад быть знаком лично, – вылез вперед Эмиль. – Разрешите пригласить вас на… на завтрак.

– Есть деловое предложение, Марфа. Персональное, – добавил Дубинин. – Учитывая сложившуюся ситуацию… кхм… думаю, оно понравится всем нам.

И зачем-то показал на себя и Эмиля.

Что за намеки такие?!

Однако узнать надо.

Кивнула осторожно.

– Хорошо. Тогда прошу. Дамы вперед…

И какого черта мою попу так пекло, будто на нее пялились? Обернулась – пялились оба.

Причем Эмиль – с привычным восхищением, явно уже решив, что скоро может щегольнуть и портретом, и близким знакомством со мной, а Дубинин – с подозрением каким-то.

Нет, не мог он меня узнать, подумала я.

Никак не мог, и точка.

* * *

Мы спустились на парковку. Я немного отстала, отвечая на переписку.

– Моя машина здесь, прошу, – махнул Дубинин и помрачнел. – Так. Это что за… ржавая консервная банка рядом с моим авто?

– О, раритет помойный! – подхватил Эмиль. – Она такая крошечная. Знаешь, что мне напоминает, ну? – толкнул Дубинина в бок локтем.

– А?

– Банку из-под кофе. Из-под растворимого кофе. Батя любил туда накопать червей, для утренней рыбалки…

Эмиль подошел и ткнул пальцем в краску, которая местами вздулась.

– Глянь, она такая же ржавая, лохмотья сыплются!

– Я-то думал, ты из богатой семьи. Откуда эти рассказы про рыбалку и банки из-под растворимого кофе?

– Из богатой, конечно. Дед состояние сколотил, но до этого, сам понимаешь, не шиковал. Поэтому мой батя иногда ностальгировал о босоногом детстве.

– Сейчас попрошу, чтобы этот ржавый сливной бачок отсюда убрали. Помойка, нах. Не трогай, Эмиль, испачкаешься или подхватишь болезнь! – поморщился Дубинин. – Ржавчина – вообще опасна.

Я сунула телефон в карман и, поняв, что они обсуждали, заполыхала от гнева.

Они обсуждали мою машину! Ржали над ней!

– Вы еще что-то скажете или уже кончили? – поинтересовалась я. – Это моя тачка.

Лица мужчин вытянулись.

– А-а-а… Кгрх… Кхе… Му-му-музейный экспонат! – вытянул Эмиль. – Раритет!

– Не старайтесь, – оборвала я.

Дубинин стоял, раскрыв рот.

– Ты на этом… ездишь? Это же вообще, черт возьми, опасно! В каком году она техосмотр проходила? Или она была на ходу, еще когда техосмотры даже не существовали?

– Че ты пристал? – разозлилась я. – Сказала же, что моя тачка заглохла! Пришлось брать запасную…

– А я могу предложить… – загорелись глаза Эмиля.

Дубинин решительно схватил его под локоток, обвел вокруг машины и затолкал на заднее сиденье своего хаммера.

– Значит, эта ржавая кастрюля – твоя! – пнул колесо своим ботинком Дубинин, и колесо… спустилось.

Прямо на моих глазах.

– Ты что наделал?! Да ты хоть знаешь… что запчастей на эту машину не найти! Вообще! Чудо, что она ездит!

– Чудо, что ты на ней не убилась. О безопасности думаешь? Или как? А о чужих жизнях, которые подвергаются угрозе? Нет… Явно. Значит, так… Получишь взамен – другую. А эту… Лучше убрать. Эмиль прав. В музей…

– Но я…

Я была готова отстаивать свою машину. Но Дубинину надоело спорить. И, кажется, он не любил опаздывать, потому что дважды на свои часы покосился, прежде чем выдохнул:

– Сколько ты у меня времени отнимаешь!

Сказал и… буквально сунул меня под мышку.

Как карманную болонку, прижал к своему разгоряченному боку.

– Не устраивай сцен, Марфа. Живо сядь в машину.

– Мне не нужна твоя машина…

– Да кто тебя спрашивает? Я знаю, как лучше! – и неожиданно опустил ладонь на мою попку, сжал, застыл. – Ты-ы-ы?!

Не мог же он меня узнать!

Глава 5

Марфа

– Я, Марфа, новый внештатный сотрудник! Отпусти!

– Я не про то! – дыхнул на ухо горячо и жутко спокойно. – А про то, кем ты была на вечеринке.

– Не понимаю, о чем ты.

– Узнал.

Горячие ладони еще раз стиснули мою попку и с двух сторон зажали! Мои две крошечные половинки буквально утонули в его руках. Вот это лапищи – как раскаленные сковородки, на которых сейчас мои ягодицы едва не жарились и плавились от огня. Не мужик, а печка какая-то!

– Не знаю, кого, как и в чем ты узнал, но я…

– У меня тоже на тебя кое-что есть. Срам, – сказал обвиняющим тоном.

– Да плевать я хотела на твои зашоренные стереотипы.

– Общество так не думает.

– Ты мне сейчас угрожаешь? – спросила я, дернувшись. – Мне? Черный пиар – тоже пиар. И мне он пойдет на благо, а вот тебе… Тебе будет стремно видеться с близкими, родными, друзьями, которых много у пай-мальчика вроде тебя. Все будут смотреть и думать: фу, как ты мог… И тебе будет стремно-о-о!

– А тебе не будет, что ли? Ты вообще очередь к своей киске устроила…

– Что?! – выпучилась.

Вот кретин!

Через миг я засмеялась:

– А-а-а… Все понятно. Тебя в отдельную комнату не позвали, и обидно стало.

Дубинин запыхтел обиженно, я успела вывернуться, но задница горела.

– Фу. Еще не совал я свой прибор в дырку, которую по кругу распечатали! – скривился.

– Кого распечатали?!

Я покраснела. Этому слону удалось заставить меня покраснеть!

Он подумал, что я трахалась со всей этой конницей, что ли?!

– Кретина кусок! Я это даже комментировать никак не стану. Только скажу, что каждый думает в меру своей распущенности. И если тебя, Ростислав, так припекает воспоминаниями о вечеринке и в каждом намеке тебе видится самое грязное, то подумай о том, сколько в тебе скопилось… дерьма. Святоша хуев. У святых самые грязные мысли. Вот уж правда… Нет, это же надо, а… Придумать такое! – возмутилась я и обошла свою машину.

Хотела залезть внутрь, на ободах доеду. Похер…

Дубинин снова не позволил, отобрал у меня ключи.

– Сказал же. Не поедешь на металлоломе.

– А то что?

– Убьешься. Сядь в машину. Предложение действительно есть, и тебе оно, может быть, даже понравится.

Дубинин насупился, старательно отводил взгляд в сторону, а я… внезапно начала чувствовать себя опустошенной. Будто бы всего треть дня выпила из меня силы. И обидно было. Немного.

Да, вечеринка была явно с определенным уклоном, и желающие потрахались в свое удовольствие потом. Но ради всего святого – на какой вечеринке не трахаются, скажите?

Это же надо… Подумать обо мне – так.

– Медея, а позвольте узнать… Где вы нашли эту редкую модель… – вновь попытался наладить со мной контакт Эмиль Кароль.

Я живо обернулась:

– Жвачка есть?

– Да, вот новая пачка.

– Дай сюда!

Я живо открыла Ментос, высыпала на ладонь круглые подушечки.

– Открой рот! – и быстро затолкала туда все. – Сиди, жуй. Не смей называть меня Медеей. В миру я – Марфа и точка. Для тебя – никогда Медеей не стану! – повернулась, глядя перед собой. – Мы едем или как? Я бы на хромом жеребце дальше ускакала.

– Вот не надо… – глухо рыкнул Дубинин.